Их приняла крупная щскастая женщина. Она добродушно кивнула Вере Михайловне, улыбнулась глазами Сереже.
- Присаживайтесь. Слушаю.
Вера Михайловна уже имела некоторый опыт и рассказала ей так, как рассказывала Владимиру Васильевичу. Врачиха смотрела в упор, словно желала убедиться в точности ее слов, и ни разу не перебила. Когда Вера Михайловна кончила, она распорядилась:
- Разденьте мальчика. Здесь не холодно?
- Вроде нет.
- Ну-ка, иди сюда,-позвала врачиха, .-сосредоточив все внимание на Сереже.
Она долго слушала мальчика и пожимала плечами, точно удивлялась тому, что слышит.
- Подождите,-наконец произнесла она.-Накиньте что-нибудь,-и вышла из кабинета.
Она вернулась через несколько минут с маленьким мужчиной в больших очках. Вера Михайловна не запомнила его лица, лишь заметила залысины на высоком лбу. Она смотрела на то, что они проделывают с Сережей, вернее на выражение их лиц, стараясь по ним угадать, насколько серьезна болезнь сына. Врачи не обращали на нее внимания. Они занимались мальчиком, выстукивали его и выслушивали, крутили из стороны в сторону, просили дышать или не дышать, иногда перебрасывались короткими малопонятными фразами:
- Комбинированный.
- Врожденный.
- Баталлов.
- Систолический.
- А в пятой точке?
Затем они переглянулись между собой, и врачиха снова предложила:
- Накиньте что-нибудь.
А очкастый ушел.
Через некоторое время он появился с седой маленькой женщиной. Халат на ней был накрахмаленный, и шапочка накрахмалена. Она напомнила Вере Михайловне школьницу-выпускницу перед первым экзаменом, особенно со спины, когда не видно было седых прядок, выглядывающих из-под шапочки.
Врачи втроем начали выслушивать мальчика. Только теперь, как почувствовала Вера Михайловна, они не обращали внимания не только на нее, но и на Сережу. Их увлек случай, болезнь, а сам мальчик был лишь иллюстрацией, экспонатом, заслуживающим внимания.
"Да нет, что я",-устыдила себя Вера Михайловна и снова стала следить за лицами врачей. Но на них была лишь профессиональная замкнутость да разве что все та же заинтересованность случаем. Опять повторялись слова "врожденный", "комбинированный" и новое странное слово - "фалло".
- Хотя бы рентген, кровь, ЭК.Г,- распорядилась маленькая женщина.
Крупная врачиха послушно кивнула и записала что^ то на бумажке. Мужчина и маленькая женщина, ушли.
а щекастая опять -взялась за ручку, проговорив между прочим:
- Оденьте.
Пальцы у Веры Михайловны дрожали, и она старалась, чтобы Сережа не заметил этой дрожи.
- Ну вот,-произнесла врачиха, закончив писани"У--Пройдете на анализы, а завтра и решим. У вас есть где переночевать?
- Есть адрес.
- Я машину попробую организовать. Вас подбросят по адресу.
"Спасибо", - мысленно поблагодарила Вера Михайловна и, подумав, почему же она не сказала громко, повторила про себя: "Спасибо".
Фронтового друга директора школы звали Орест Георгиевич. Жил он на Базарной улице, в потемневшем домике с двумя тополями по бокам. Когда машина с красным крестом на кузове остановилась напротив старых ворот, с крыльца сбежала .грузная женщина, а в соседнем доме раскрылось окошко.
- Не пугайтесь, - успокоила Вера Михайловна женщину, - это нас просто подвезли к вам.
Женщина прерывисто вздохнула, покачала головой и улыбнулась приветливо.
- Орест Георгиевич!-позвала она все еще дрожащим от волнения голосом и пригласила:-Проходите, что же вы?
На крыльце уже стоял Орест Георгиевич. Даже издали по прямой осанке можно было признать в нем человека, долго служившего в армии. Бросалась в глаза круглая голова, покрытая коротенькими седыми волосами. Она почему-то напомнила Вере Михайловне поле после жатвы с аккуратно срезанной стерней. Она удивилась этому пришедшему вдруг сравнению и тому, что оно пришло именно сейчас ей в голову, и неуверенно шагнула навстречу хозяину дома.
- Шире шаг,-резким голосом произнес Орест Георгиевич. - Ну-ка, молодой человек, как солдаты ходят?
Сережа неожиданно вытянул ножку и широко шагнул, будто лужу переступил.
Взрослые засмеялись. Смех разрядил обстановку.
- Шершиев, - представился Орест Георгиевич и подал Вере Михайловне жесткую руку.
Она легко пожала ее и стала извиняться:
- Напугала вас. А нас прямо из больницы подбросили. Машину дали.
Орест Георгиевич сделал рукою жест, означающий "добро пожаловать", и одновременно приказал грузной женщине:
- Позаботься насчет довольствия.
- Что вы,-начала было отказываться Вера Михайловна.-У нас |Вот...
- Разговорчики,-шутливо прервал Орест Георгиевич.
Как-то незаметно Вера Михайловна почувствовала себя свободно, будто встретилась со старыми знакомыми. Она быстро привыкла к внешней резкости хозяина и доброй улыбке хозяйки. И Сережа нисколько не смущался. Это было для нее открытием. И в поезде, и в больнице, и здесь Сережа держался легко, только, как всегда, не смеялся, и все говорили ей: "Какой у вас серьезный ребенок". И сейчас хозяйка сказала:
- Уж больно ты, Сереженька, серьезный.
- Мы ведь после дороги. Устали,- сказала Вера Михайловна еще и для того, чтобы не заводить сейчас тяжелого для нее разговора о болезни сына.
Их быстренько определили в комнате на диване, закрыли двери и затихли, ушли во двор.
Сережа, утомленный долгой дорогой и долгим осмотром, почти тотчас уснул. А Вера Михайловна лежала с открытыми глазами, стараясь не шевельнуться, косясь на угол комнаты, где маленький паучок ловко вил свою паутинку. Она ощутила на губах солоноватый вкус и лишь тогда поняла, что плачет.
"Что же это?-думала она.-За что мне такое?"
Теперь уже у нее никаких сомнений не было: Сережа болен. И болен тяжело. Не напрасно врачи так старательно слушали и крутили его. Не напрасно они собрались втроем.
Она стала вспоминать консилиум, врачей, их отрешенные лица. Да, да, это не совсем обычное заболевание, иначе они не возились бы с Сережей столько времени.
Она припоминала слова, что они произносили,- "врожденный", "комбинированный", "фалло". Два первых она еще как-то понимала, но что такое "фалло"?
Неизвестное слово вызывало у нее настороженность и страх. Быть может, то, что заключено в этом непонятном слове, и таило особую опасность.
Вера Михайловна почувствовала, что внутри у неевсе дрожит и она еле сдерживает эту дрожь, боясь разбудить сына.
"И как я не спросила? Конечно, это что-то необычное, иначе они не приглашали бы седую докторшу".
Тут она вспомнила о Сидоре Петровиче, стареньком докторе, к-" которому когда-то, когда еще не было ребенка, обращалась за советом. Она осторожно встала, оделась и вышла из дому.
Хозяев Вера Михайловна застала в садике, спросила о Сидоре Петровиче и очень обрадовалась, когда узнала, что он еще жив, хотя уже давно на пенсии.
- Это на Баррикадной. Недалеко. Ориентиры...- начал было объяснять Орест Георгиевич.
- Найду,-прервала Вера Михайловна.-Я знаю город. Я здесь училась.
Дождавшись, когда проснется Сережа, она произнесла так, чтобы не напугать ребенка:
- Давай-ка вставай. Мы сходим к одному дедушке.
Я тебе помогу одеться.
Она почувствовала под рукой его вялую кожу и стук сердечка. Ей показалось, что оно стучится прямо ей в ладошку, как у пойманного воробушка.
К счастью, они застали Сидора Петровича дома. Он безотказно их принял.
- Ага, ага!-воскликнул он, едва Вера Михаиловна напомнила ему о своем давнишнем посещении.
Голос у него был еще более жиденький, чем тогда, а пос он морщил по-прежнему, словно приглашал и Веру Михайловну и Сережу улыбнуться вместе с ним.
Он долго слушал Сережу прямо ухом. Оно было покрыто седыми волосками, которые, видимо, щекотали кожу мальчика, потому что Сережа временами вздрагивал и отстранялся от доктора.
Сидор Петрович в последний раз наморщил нос и кивнул Вере Михайловне, чтобы она одевала ребенка потом вздохнул и произнес сокрушенно:
- Война... Ее последствия.
- А что такое "фалло"?-спросила Вера Михайловна упавшим голосом,
- Фалло? Это тетрада такая. Ага, ага. Несколько пороков вместе.
Он покачал головой и посмотрел на нее с сочувствием. Вера Михайловна подумала: "А раньше он умел сдерживать свои чувства". Перед глазами снова промелькнули отрешенные лица сегодняшних врачей. "Это у них профессиональное и вырабатывается годами. А он уже, отвык или расслабился". Она удивилась своим мыслям: "О чем это я?! Да разве об этом надо? Ведь у Сережи, у моего сына, оказывается, несколько пороков".
Она хотела спросить, насколько это опасно, да не смогла. Сама испугалась своего вопроса.
Вера Михайловна не спала всю ночь. Просто лежала с закрытыми глазами, стараясь не разбудить спящего рядом сына. Тело у нее занемело, и внутри все тоже занемело.
