мы вершок ему приносим из бульона варим куру.
ЛЕПОЛЯНОВ. Но физики считают вершок устаревшей мерой.
Значительно удобней измерять предметы саблей.
Хорошо также измерять шагами.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вы не правы Леполянов.
Я сам представитель науки и знаю лучше тебя положение дел.
Шагами измеряют пашни,
а саблей тело человеческое,
но вещи измеряют вилкой.
ДРУЗЬЯ. Мы дети науки но любим вершок.
ЛЯПОЛЯНОВ. Смерть отсталым измереньям!
Смерть науки старожилам!
Ветер круглым островам!
Дюжий метр пополам!
ПЛОТНИК. Ну нет,
(ВИНТЕР) простите.
Я знаю косую сажень.
И на ваши выдумки мне плевать!
Плевать, говорю, на вашу тетю науку.
Потому как сажень есть косая инструмент,
и способна прилагаться где угодно хорошо; при постройке, скажем, дома сажень веса кирпичей штукатурка, да солома,
да тяжелый молоток.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вот мы глядя в потолок рассуждаем над масштабом разных планов естества переходящего из энергии в основную материю,
под которой разумеем даже газ.
ДРУЗЬЯ. Наша мера нами скрыта.
Нам вершок дороже глаз.
ЛЯПОЛЯНОВ. В самых маленьких частичках в элементах,
в ангелочках,
в центре тел,
в летящих ядрах,
в натяженьи,
в оболочках,
в ямах душевной скуки,
в пузырях логической науки измеряются предметы клином, клювом и клыком.
— 67
БАЛЕТ ТРЕХ НЕРАЗЛУЧНИКОВ
Музыка.
Выходят три.
Три на клетке 8 стоят в положении
*
* * лицом в публику.
Подготовительные движения ног, рук и головы.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
В з а и м н о е п о л о ж е н и е в с е в р е м я с о х р а н я е т с я
*
* *
С клетки 1 судорожно идут на клетку 5.
Движение прямое 5–8 — 5–5 — 8.
Движение прямое 8–9 — 8.
Три падают косо в клетку 4.
Поднимаются в клетку 8.
Бег на месте.
Танец голов.
Три ползут на четвереньках, ногами к зрителю.
Три встают.
Три меняют взаимное положение на
* * *
Движение прямое 3–8 — 1.
Пятятся задом и садятся в клетке 6 на стул.
Три встают.
Движение 6–5 — 8–7.
Три стоят.
Три на четвереньках идут на клетку 1.
З а н а в е с.
?????????????
? 9? 8? 7?
?????????????
? 4? 5? 6?
?????????????
? 3? 2? 1?
?????????????
(1930)
— 69
ПИСАТЕЛИ. Мы те-те-те-те-те-те те-теперь все поняли.
Почему вы так свирепы,
не от нашей вони ли?
ФАУСТ. Что-с?
Да как вы смеете меня за нюхателя считать?!
Идите вон! Умрите!
А я останусь тут мечтать один о Маргарите.
ПИСАТЕЛИ. Мы уходим, мы ухидем,
мы ухудим, мы ухедим,
мы укыдем, мы укадем…
Но тебе, бородатый колдун, здорово нагадим!
ФАУСТ. Я в речку кидаюсь,
но речка — шнурок,
за сердце хватаюсь,
а в сердце творог,
я в лампу смотрюся,
но в лампе гордон,
я ветра боюся,
но ветер — картон.
Но ты, Маргарита,
ни-ни и не-не,
как сон, Маргарита,
приходишь ко мне.
Усы молодые колечками вьются,
и косы златые потоками льются.
Глаза открывают небесные тени и взглядом карают и жгут, и летени.
Стою, к Маргарите склоняя мисон,
но ты, Маргарита,
и призрак и сон.
МАРГАРИТА. В легком воздуха теченьи столик беленький летит,
ангел, пробуя печенье,
в нашу комнату глядит.
Милый Фридрих, Фридрих милый,
спрячь меня в высокий шкап,
чтобы черт железной вилой не пронзил меня никак,
встань, послушный, встань, любезный,
двери камнем заложи,
чтобы черт водой железной не поймал мои ножи.
Для тебя, покинув горы,
я пришла в одном платке,
но часы круглы и скоры,
быстры дни на потолке.
Мы умрем. Потухнут перья,
вспыхнут звезды там и тут,
и серьезные деревья над могилой возрастут.
ФАУСТ. Что слышу я?
Как будто бы фитиль трещит,
как будто мышь скребет,
как будто таракан глотает гвоздь,
как будто мой сосед,
жилец, судьбою одинокий,
рукой полночной шарит спичку и ногтем, сволочь, задевает стаканы, полные воды,
потом вздыхает и зевает и гладит кончик бороды…
Иль это, облаками окруженная,
сова, сном сладким пораженная,
трясти крылами начала,
иль это в комнате пчела,
иль это конь за дверью ржет: коня в затылок овод жжет…
Иль это я, в кафтане чистом,
дышу от старости со свистом?
— 71 на коне, от пыли бура,
в платье пыльном и плохом.
Вспомним, старцы, Маргариту,
пруд волос моих, ручей…
Ах, увижу ль Маргариту?
Кто поймет меня?..
АПОСТОЛЫ. Свечей много в этом предложеньи,
сабель много. Но зато нет ни страха, ни движенья.
Дай тарелку!
ФАУСТ. Часто в. Олег трубит,
собаки хвисты по ветру несут,
львы шевелятся во мраке…
Где кувшин, — вина сосуд?
ПИСАТЕЛИ. В этом маленьком сосуде есть и проза, и стихи,
но никто нас не осудит: мы и скромны, и тихи.
ФАУСТ. Я прочитал стихи.
Прелестно!
ПИСАТЕЛИ. Благодарим.
Нам очень лестно.
ФАУСТ. Стихи прекрасны и певучи…
ПИСАТЕЛИ. Их бросьте: это слов бессмысленные еучи!
ФАУСТ. Ну, правда,
есть в них и вода,
но смыслов бродят сонные стада,
любовь торжественно воспета.
Вот, например, стихи:
"В любви, друзья, куда не глянь,
всюду дрынь и всюду дрянь."
Слова сложились, как дрова,
в них смыслы ходят, как огонь.
Посмотрим дальше. Вот строка:
"К дому дом подбежал,
громко говоря: чей-то труп в крови лежал возле фонаря,
а в груди его кинжал вспухнул, как слюда.
Я подумал: это труп,
и, бросая дым из труб,
я пришел сюда."
Это смыслов конь.
ПИСАТЕЛИ. Мы писали, сочиняли,
рифмовали, кормовали,
пермадули, гармадели,
фои-фари пагигири,
мегафори и трясли.
ФАУСТ. Руа рео кио лау кони фиу пеу боу мыс мыс мыс!
Вам зто лучше известно.
24 августа (1930 года)
— 46
ИСКУШЕНИЕ
Посвящаю К.С.Малевичу
ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ НА ПОРОГЕ.
Нам у двери ноги ломит.
Дернем, сестры, за кольцо.
Ты взойди на холмик тут же,
скинь рубашку с голых плеч.
Ты взойди на холмик тут же,
скинь рубашку с голых плеч.
ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ, СОЙДЯ С ПОРОГА.
Были мы на том пороге,
песни пели. А теперь не печальтесь вы, подруги,
скинем плечи с косяка.
ХОР. Все четыре мы же только скинем плечи с косяка.
ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ В ПЕРСПЕКТИВЕ.
Наши руки многогранны,
наши головы седы.
Повернув глаза к востоку,
видим нежные следы.
Лишь подняться на аршин с незапамятных вершин все исчезнет, как плита,
будет клумба полита.
Мы же хвалимся нарядом,
мы ликуем целый день.
Ты взойди на холмик рядом,
плечи круглые раздень.
Ты взойди на холмик рядом,
плечи круглые раздень.
ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ, ИСЧЕЗНУВ.
ГРОХ — ХО — ЧЧА!
ПОЛКОВНИК ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ.
Усы завейтесь! Шагом марш!
Приникни, сабля, к моим бокам.
Ты, гребень, волосы расчеши,
а я, российский кавалер,
не двинусь. Лень мне или что?
Не знаю сам. Вертись, хохол,
спадай в тарелку, борода.
Уйду, чтоб шпорой прозвенеть и взять чужие города.
ОДНА ИЗ ДЕВИЦ.
Полковник, вы расстроены?
ПОЛКОВНИК.
О, нет. Я плохо выспался.
А вы?
ДЕВИЦА.
А я расстроена, увы.
ПОЛКОВНИК.
Мне жалко вас.
Но есть надежда,
что это все пройдет.
Я вам советую развлечься: хотите в лес? там сосны жутки…
Иль, может, в оперу? — Тогда я выпишу из Англии кареты и даже кучера. Куплю билеты,
и мы поедем на дрезине смотреть принцессу в апельсине.
Я знаю: вы совсем ребенок,
боитесь близости со мной.
Но я люблю вас…
ДЕВИЦА.
Прочь, нахал!
Полковник ручкой помахал и вышел, зубом скрежеща,
как дым выходит из прыща.
— 48
* * *
Ку
Щу
Тарфик
Ананан
ТАРФИК. Я город позабыл я позабыл движенье толпу забыл коня и двигатель и что такое стул твержу махая зубом гортань согласными напряжена она груди как бы жена а грудь жена хребту хребет подобен истукану хватает копья на лету хребет защита селезенок отец и памятник спины опора гибких сухожилий два сердца круглых как блины я позабыл сравнительную анатомию где жила трепыхает где расположено предплечье рука откудова махает на острове мхом покрытом живу ночую под корытом пчелу слежу глаз не спуская об остров бьет волна морская дороги человека злого и перья с камушков птицелова.
