Варя увидела вдруг Андрея и от неожиданности тихонько взвизгнула и присела, спрятавшись в малиннике. Потом, придя в себя, поднялась, окинула Андрея любопытным смелым взглядом и спросила:
— Ты чего по казенному лесу шатаешься с топором, как разбойник какой?!
— А что мне, с ложкой в лес ходить? — ответил Андрей. — Похлебать ведь никто здесь не приготовил. Аль приготовила? — Андрей с хитрецой прищурился.
— Жди! Приготовлю тебе! — сверкнула на него глазами девушка.
— Чего это ты, Варенька, такая сердитая? Или не узнаешь меня?
— Не подслушивай и не подсматривай, тогда и сердитая не буду. А то вытаращился, бесстыдник!
— Варя, будет тебе! Лес большой, ходить не запрещено по нему. Ей-богу, случайно набрел на тебя.
— Не божись! Увидит тебя с топором мой батя, такого арапника даст…
Андрей невольно с опаской поглядел вдоль просеки.
— Ага, страшно? — Варя залилась звонким, почти детским смехом и бросилась бежать через вырубку по малозаметной тропинке.
Какая-то сила потянула Андрея вперед. Одним духом перемахнул он через заросшую ежевикой канаву, отделявшую просеку от вырубки, перебежал через малинник и устремился вслед за девушкой. Вот уже совсем недалеко мелькают длинные Варины косы, совсем рядом слышится ее, точно звонок колокольчика, смех. Андрей взял немного правее, чтобы обогнать Варю. Ветки орешника ударили ему в лицо, но Андрей даже не заметил этого. Еще несколько шагов, и он оказался впереди девушки. Круто повернулся и, преграждая ей путь, широко расставил руки. Варя попыталась увильнуть в сторону, но лукошко в ее руке зацепилось за ветку, и красная малина брызнула на траву. Девушка остановилась.
— Чего привязался, охальник?! Видишь, малину из-за тебя рассыпала!
Андрей стоял перед Варей, возбужденный, раскрасневшийся. Он смотрел на девушку счастливыми глазами и виновато улыбался.
— Чего стоишь? — притопнула ногой Варя. — Подбирай!
Андрей присел и послушно начал собирать по одной ягодке. А она стояла над ним, вперев руки в бока, гордая, чуть дерзкая.
— Ой, какой же ты, Андрюша, нескладный. Осторожно брать нужно! — И девушка, смилостивившись, присела рядом с ним.
Их глаза встретились. На мгновение все окружающее исчезло для Андрея. Он перестал даже ощущать самого себя. Перед ним были только эти лучистые зеленоватые глаза… Не раз Андрей пел песню про ясные очи. Так вот они какие!..
Варя смутилась и, накинув на голову косынку, начала проворно подбирать из травы малину.
Рядом, на узкой лесной дороге, послышался размеренный цокот конских копыт.
— Батя! Прячься! — испуганно проговорила Варя и, схватив Андрея за руку, увлекла его в глубь вырубки.
Они сидели за густым кустом орешника и сквозь ветки смотрели на дорогу. По дороге неторопливо ехали два всадника и о чем-то разговаривали. В одном из них Андрей узнал объездчика Тимоху Власова — молодого рыжего парня, которого боялись все крестьяне окрестных деревень. Лютый как волк, Тимоха до полусмерти избивал арапником тех, кого ловил в лесу с топором. Вторым был Варин отец — Порфирий Дегтярь.
— Окаянный! — прошептала Варя, когда всадники скрылись из виду.
Андрей взглянул в лицо девушки и поразился, до того оно стало грустным, печальным.
— Кто окаянный? — спросил озадаченный Андрей.
Варя, склонив голову, молчала. Потом подняла на Андрея полные слез глаза. Долгий, грустный взгляд девушки привел Андрея в смятение. Он понимал, что ее томит какое-то горе, но сказать о нем она не решается.
— Варенька, — прошептал Андрей, стискивая ее руку.
Его голос точно рассеял последние сомнения, и она уже смотрела на него доверчиво, словно на друга.
— Тимоха уговаривает отца отдать меня за него замуж, — тихо промолвила Варя.
Андрей, пораженный такой вестью, испытующе смотрел в лицо девушки.
— А отец как? — прошептал юноша.
— Отец пока ничего не говорит. Только все хвалит Тимоху. А я смотреть на него не могу…
— Варя… Варенька! Гони ты его… Я… Я… тебе очень советую. Не дам я тебя ему!..
Варя вдруг вскочила на ноги:
— А ты какое такое право имеешь?!
Девушка негодующе сверкнула глазами и, подхватив лукошко с малиной, убежала…
В следующее воскресенье утром Андрей Рябов спешил на знакомую просеку. Всю неделю за работой думал он о Варе, вспоминал до мельчайших подробностей необыкновенную встречу в лесу. И ему хотелось хоть одним глазом посмотреть на тот малинник, ту тропинку, по которой бежала Варя, куст орешника, под которым они сидели. В глубине души Андрей надеялся, что опять встретит ее — лесную русалочку.
А Варя действительно уже была в знакомом малиннике. То ли случайно, то ли нарочно она снова пела знакомую Андрюше песню. И опять быстрее птицы летел на звуки этой самой лучшей на свете песни Андрей. И когда он вынырнул из лесной чащи, Варя больше не испугалась.
— Пришел-таки? — спросила у него Варя. — Я знала, что ты придешь.
И в глазах девушки засветилось такое счастье, оттого что она не ошиблась, что она имела большую, непонятную для нее силу над этим чернобровым пареньком…
Варя поверила в свое счастье, в любовь Андрея к себе. Ей уже не были страшны частые приезды рыжего Тимохи. Она перестала замечать его, поглощенная своими мыслями, светлыми мечтами.
Дом лесника Порфирия Дегтяря стоял среди небольшой лесной поляны, на берегу говорливого, мелководного ручейка. Со всех сторон подступал к дому дремучий лес. Варя хлопотала по хозяйству, а когда наступал вечер, прислушивалась к свисту своей любимой певуньи — иволги и ждала знака от Андрюши. Андрей искусно подражал голосу этой сизо-голубой пташки. И когда Варя слышала, что неподалеку дважды раздавалось: «Тю-ю-фио-лиу! Фиу-лио-иу!..», брала в руки бечевку и шла в лес собирать сухой хворост.
Варя была единственной дочерью у отца. Мать ее умерла, когда Варе было шесть лет. Отец привел в дом вторую жену — Наталью. Мачеха жалела Варю, любила ее, точно родную. От внимательного взгляда Натальи не ускользнула перемена, происшедшая в последнее время в поведении падчерицы. Мачеха догадывалась, где так долго задерживается Варя по вечерам, и радовалась, что девушка не хочет покориться воле отца, не хочет стать женой грубого и жестокого Тимохи.
Отец однажды выследил «иволгу»…
Это была их последняя встреча в лесу, у Вариного дома. Андрей и Варя сидели на поросшем мохом стволе сваленной бурей сосны. Андрей говорил девушке, что он на целую зиму уйдет на заработки в Емецк, поднакопит там денег и купит избу. Потом придет к ее отцу просить Вариной руки.
Над их головами тихо шептались сосны, где-то в стороне лихо выстукивал, как телеграфным ключом, дятел. А Андрей и Варя ничего не замечали. Прижавшись плечом к плечу, они сидели так рядышком, счастливые своей близостью и грустные оттого, что предстоит разлука.
Вдруг сзади треснул сухой валежник. Андрей вскочил на ноги и увидел Порфирия Дегтяря с высоко занесенным в руке арапником. Андрей шагнул навстречу Вариному отцу — высокому мужику с рыжеватыми усами, с чуть тронутым оспой лицом. Ни тени страха или растерянности на румяном юном лице Андрея. Порфирий застыл на месте, рука его медленно опустилась. Варя стояла рядом с Андреем, побледневшая, притихшая.
— Варька, марш домой! — заорал отец.
Варя втянула голову в плечи, съежилась и медленно пошла по направлению к дому.
— Дядька Порфирий, — тихо промолвил Андрей, — рассказывали мне люди, как вы мать мою спасли у Гнилого озера от лютости отца. Всю жизнь буду вам это помнить… Спасите теперь меня… не отдавайте Варю Тимохе…
Тяжелым взглядом смотрел Порфирий на стройного, широкого в плечах, красивого лицом Андрея. Он понимал, как далеко пьянчуге Тимохе до этого честного, смелого, хотя и очень бедного парня-сироты.
— Это как же? — спросил наконец Порфирий.
— Отдайте за меня Варю.
Порфирий горько усмехнулся.
— Как потом жить будете? — спросил он. — Ни кола ни двора у тебя. Нищих наплодите.
— Я на заработки уйду, денег скоплю за зиму.
— Тысячи мужиков ходят, а толк какой? Убирайся, хлопец, с богом, и чтоб ноги твоей здесь больше не было. По-доброму тебя прошу…
Уходил Андрей все дальше от Вариного дома, и казалось, солнце померкло, птицы онемели. Горькую думу думал он.
У знакомого малинника вдруг шею его обвили чьи-то руки.
— Варенька?!
— Андрейка… — Варя своим горячим ртом прижалась к губам Андрея. Андрейка! Я все слышала. Не верь ему, ты сильный, умный… Не покидай меня. Иди в Емецк, я буду ждать тебя…
Так они расстались. Андрей собрал в мешок свои скудные пожитки, распростился с семьей своего опекуна дядьки Власа, поблагодарил за хлеб-соль и ушел.
В Емецке на пристани он познакомился с молодыми грузчиками сплавщиками леса. Им приглянулся крепкий парень со смелым взглядом, и они на время приютили Андрея в своем бараке, помогли устроиться на работу. Только одна зима прошла, зима 1912/13 года, а Андрей успел за эту зиму узнать столько, сколько не узнал он за все прожитые им двадцать лет. Это были годы нового подъема революционного движения в царской империи. Волны стачек и забастовок прокатывались по всем огромным просторам России, вовлекая в борьбу миллионные массы народа.
