— Зевать не в нашей натуре, — заметил Пронька, толкнув Сашку. — Не так ли, Сашок?
— Точно, дружок.
— А я со старой гвардией здесь буду промышлять рыбу, — сказал Дубов. — Сейчас пойдем к дальним буграм выставлять невода.
— И мне, что ли, отправиться с вами? — вызвался Васильев.
— Нет, председатель, — запротестовал Дубов, — вам с Юхимом Тарасовичем на берегу до́лжно быть. Нельзя же МРС и колхоз оставлять без руководства.
— А ким руководить? — поднял плечи Кавун. — Вси в море сплывают.
— А вы этак-то… — посоветовал Панюхай, — друг другом и руководите…
Все засмеялись. Дарья подмигнула Панюхаю:
— С подколочкой, Кузьмич? А говоришь, что я на язык остра.
— Решено, — сказал Васильев. — Пойдешь в море ты, Дарья.
— Упаси бог! — взмолился Панюхай. — Она, Афанасыч, изведет меня, злодейка.
— Что испугался, адмирал? — лукаво ухмыльнулась Дарья.
— До этой ранги я еще не возвысился, мама двоеродная. Полный адмирал у нас парторг, он поведет баркасы к буграм. А я покеда еще контра-адмирал.
— Все чины-званья расхватали, — в шутку обиделась Дарья.
— И тебе остался чин.
— Каким же чином ты меня возвеличишь, Кузьмич? — прищурила глаза Дарья.
— Цице-адмиральшей.
— Вице… — поправил Орлов тестя.
— Один хрен, зятек, что вице, что цице…
Дарья так заразительно захохотала, что никто не смог удержаться от смеха. Смеялся и Панюхай, поглаживая реденькую бородку.
Зазвонил телефон. Кавун послушал, кивнул головой, повесил на вилку трубку и сказал:
— Товарища Жукова вызвали в обком, на проводы приихаты не может. Вин желае експедиции счастливого плавания.
— Что ж, товарищи, — поднялся Орлов, — пора и отчаливать.
— В добрый час! — напутствовал Васильев.
— И нам пора, — заторопился Дубов. — Кузьмич, там на баркасах все в порядке?
— Порядок, Виташа. Фиён за всем досматривает.
Дарья взяла Панюхая под руку:
— Пошли, Кузьмич. Видно, связал нас бог одной веревочкой.
— Хай тебе грец, — дернулся Панюхай. — Вот прискипалась.
— Дарьюшка, ты не обижай Кузьмича, — сказал Васильев. — Ведь он тебя в адмиральши произвел.
— Мы с ним в дружбе, — засмеялась Дарья. — Правда, Кузьмич?
— Отчепись, хохотушка.
— Нет, я верна нашей дружбе. Тонуть буду, не отчеплюсь.
— И за какое прегрешенье мне такое наказанье вышло? — покачал головой Панюхай. — Ладно уж… Идем, чертовка языкастая.
— Добре, Кузьмич, добре, — засмеялся Кавун.
На склоне покатого берега и на пирсе было многолюдно. Соня что-то говорила Тюленеву, и тот утвердительно кивал головой. Анка попрощалась с Орловым, подтолкнула его к трапу.
— Ни пуха ни пера!
Олеся стояла на палубе сейнера рядом с Сашкой, счастливая и сияющая. На «Темрюке» показалась Киля и кому-то помахала рукой. Пронька взбежал на бак, подал команду:
— Отдать концы! Убрать трап!
Анка подошла к Соне и Тюленеву:
— Прощайтесь. Сейчас уберут трап.
Тюленев неуклюже поцеловал Соню, схватил протянутую Орловым руку и мигом очутился на борту «Мариуполя».
Заволновались женщины и ребятишки.
— Василечек! — крикнула Соня. — Ты не влюбись там в какую-нибудь черноморочку.
— За нашими мужьями Олеся присмотрит, — сказала Анка.
— Присмотрю! — улыбнулась Олеся.
В последнюю минуту прибежала с узелком Таня и взбежала по трапу на «Медузу».
— А ты куда? — удивился Дубов.
— С вами. Анка отпустила меня.
— Пускай проветрится, — махнула носовым платком Анка. — Пригодятся ее молодые руки.
— Ладно, Танюша, — согласился Дубов.
Среди провожавших не было только Акимовны. Она переволновалась на судебном процессе и слегла в постель. У старухи, потерявшей мужа и сына, пережившей ужасы фашистской оккупации, стали сдавать нервы, и она занемогла…
«Медуза» отвалила от пирса, взяла на буксир баркасы и повела их из залива. Дарья и Панюхай, опершись на бортовые поручни, стояли рядом и о чем-то мирно беседовали.
Начали отваливать от причалу один за другим сейнеры. Кавун и Васильев зачарованно смотрели на новенькие быстроходные суда. К ним подошел инженер.
— Еще бы парочку таких скороходов, — сказал Васильев.
— Будущей весной получим столько же, — заверил инженер.
— Сильно́! — воскликнул Кавун, глядя на вспененную гребными винтами сейнеров воду. — Сильно! — повторил он с восхищением.
— Богатеем, — сказал Васильев, приглаживая пальцами бурые с проседью усы. — Входим в силу, Юхим Тарасович. Война здорово общипала нас, а мы снова оперяемся, — и крикнул Орлову: — В добрый час, товарищи!
Флотилия сейнеров догнала тянувшую за собой баркасы «Медузу» за косой. Они прошли несколько кабельтовых рядом, потом разошлись в разные стороны. «Медуза» повернула влево, к буграм, а сейнеры — вправо, на юг, к Керченскому проливу.
Женщины и ребятишки схлынули с пирса. Теперь все стояли скученно на взлобке высокого берега, молчаливые и притихшие. Анка и Соня не переставали махать платками вслед быстроходным судам…
— Вот, Аня, теперь и я буду тосковать, выходить на берег и высматривать своего Василечка… — с грустью проговорила Соня, задумчиво глядя на море.
— Привыкнешь — улыбнулась ей Анка.
«Медуза» и баркасы еще были видны с берега, но взоры бронзокосцев были устремлены туда, где красавцы сейнеры уходили все дальше и дальше в голубые морские просторы…
СЛОВАРЬ МЕСТНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ
Брасовать — изменять положение паруса.
Брюлять — опускать парус.
Балбера (шмат) — поплавки на сетях.
Бузлуки — подковы с двумя шипами, которые тормозят скольжение по льду.
Бабайки — весла.
Бубырь — мелкая речная рыбешка.
Винцарада — брезентовый плащ.
Вешалы — реи, на которых просушивают сети.
Грега — восточный ветер.
Гиты — веревки, которыми подвязывают на рее убранный парус.
Дюбать — клевать.
Ерик — овраг, поросший кустарником.
Жигало — железный прут с заостренным концом.
Зюйд — южный ветер.
Застить — заслонять свет.
Крыга — льдина.
Кочеты — уключины.
Кумань — ловля рыбы на паях (отсюда: сухопайщик — не имеющий ни сетеснастей, ни баркаса).
Казан — ведро.
Кливер — треугольный (малый) парус, подымаемый впереди мачты.
Кушак — матерчато-резиновый широкий пояс.
Ляскать — болтать попусту, говорить лишнее.
Луска — рыбья чешуя.
Латрыга — беспечный.
Меделян — лоботряс.
Машинба — брезентовая надставка поверх бортов баркаса.
Микра — крошка, малютка.
Ополонь — большая проталина на льду.
Перетяги — две соединенные сети зимой и четыре — десять летом.
Подчалок — небольшая лодка.
Прискипаться — приставать, придираться.
Пожилина — пеньковая крученая веревка.
Полати — чердак.
Румпелек — ручка руля.
Расхряпать — разбить, разнести в щепки.
Рассыпаться — рожать.
Роба — одежда.
Сула — судак.
Сухопайщик — батрак.
Слеги — поперечные реи на вешалах для развешивания мокрых сетей.
Сорочо́к — крученый шнур, идущий на сетеснасти.
Сапетка — плетеная из лозы корзина.
Сиделка — поперечный мостик на баркасе для сиденья.
Сыпать сети — ставить их в море на якорные буи.
Сипатый — мокроносый.
Сарты — тросы, поддерживающие мачту.
Тримунтан — северный ветер.
Трусить сети — выбирать из них рыбу.
Тузлук — крепкий раствор соли (рассол), в котором несколько дней держат рыбу перед вялением и копчением.
Турсучить — трясти.
Упыхаться — умориться, обессилеть.
Хамлет — хам.
Чебак — лещ.
Чердак — верхняя носовая часть баркаса.
Шип — осетр.
Шукать — искать.
Шорба — уха.
Шабай — презрительная кличка.
Некрасов — один из предводителей восстания крестьян и казачьей голытьбы на Дону в 1706–1707 гг., направленного против феодально-крепостнического гнета. Это восстание было подавлено царскими войсками. Некрасов собрал остатки восставших и ушел с ними в Турцию. Через сто с лишним лет потомки некрасовцев с разрешения царского правительства вернулись на родину.
Полковник Белгородцев был прислан на реку Кальмиус в 1854 г. для обороны Мариуполя во время обстрела города английским военным флотом.
Притонение драги — время нахождения сети в море.
