Передачу начали с положения в Варшаве. Теперь говорил мужчина, торжественно и сурово.
— «Первого августа в семнадцать часов части Армии Крайовой вступили в открытое сражение с германскими войсками за овладение Варшавой…»
Эту информацию генерал Бур уже слышал, диктор повторял ее третий раз. Но в передаче было и кое-что новое.
— «Командующий Армией Крайовой генерал Бур сообщает, что бон на улицах Варшавы развиваются успешно. Маршалковская улица — главная артерия города — в наших руках… Варшава борется пока одна. Советские пушки еще не приблизились к стенам Варшавы. Связи с Красной Армией в данный момент нет».
Дальше шла информация непосредственно из Лондона.
— «Президент республики, — передавал диктор, — сегодня утвердил созданный в Польше Совет министров. Он начал свою деятельность и является единственной конституционной властью в границах всей Польской республики».
В Лондоне торопились поставить заявочный столб. Ясно, что это было направлено против демократического правительства, которое действовало в Польше на территории, освобожденной Советами. «Восстание уже дает свои результаты…» — подумал Бур.
Генерал Бур прослушал еще одну информацию:
— «Английский летчик, бежавший из немецкого плена и сражающийся сейчас в рядах Армии Крайовой, сообщает…»
Этого «пленного» летчика Бур хорошо знал — британский военный советник при штабе Армии Крайовой. Сейчас он находится у полковника Монтера. Англичанин не бегал ни из какого плена, он прилетел по специальному поручению прямо из Лондона… Как раз сегодня летчик должен был участвовать в совещании. Командующий спросил — не прибыл ли Монтер? Моздживицкий исчез и через минуту вернулся — полковник Монтер и его люди только что прибыли в штаб…
Вскоре началось совещание. Докладывал командующий варшавским корпусом полковник Монтер. Седой и высокий, он выглядел очень усталым. В эти дни ему совсем не приходилось спать. Англичанин, наоборот, был свеж и тщательно выбрит. Вероятно, работать советником было много легче.
Монтер прежде, всего доложил, что удалось наладить связь между отдельными участками сопротивления. Повстанцы с помощью жителей проложили сравнительно безопасные ходы сообщений. Теперь они тянутся на десятки километров из подвала в подвал, через узкие проломы в стенах. Глубокие траншеи пересекают улицы, а кое-где для связи пользуются катакомбами.
— Жители всюду помогают частям Армии Крайовой, — докладывал Монтер. — Это и хорошо и плохо, пан генерал. Люди совсем не умеют экономить боеприпасы. Расход гранат и патронов просто катастрофический… Например, в батальоне Кедова осталось по шесть патронов на человека.
— А что слышно из Лондона? — спросил Бур у дежурного по штабу.
— Пока ничего. «Свит» передает только танго… — Дежурный включил радио.
Все прислушались. Дикторша говорила:
— «В заключение послушайте легкую музыку…» Комната наполнилась звуками танго.
Опять танго!.. Англичанин, сброшенный под Варшавой перед самым восстанием, привез с собой новый код. При помощи этого кода из Лондона должны были сообщить о вылете с самолетов с оружием. Мелодичная песенка «Красный поясок» будет обозначать, что этой ночью прилетят английские самолеты. Но радиостанция «Свит» передавала танго. Это значило: «Сегодня ночью никаких полетов».
Шли только третьи сутки восстания, а воевать было нечем. Сегодня повстанцу не смогли продвинуться вперед ни на одном участке. Они не заняли ни одного квартала. Действительность оказалась катастрофичней самых мрачных предположений. Монтер сказал, что при такой ситуации не исключена возможность потери некоторых кварталов. Но в районе Жолибужа полковник намерен нанести удар, чтобы расширить свои позиции.
Генерал Бур сидел, погрузившись в раздумье. Он словно забыл о собравшихся здесь офицерах. Начальник штаба почтительно кашлянул.
— Какие будут распоряжения, пан генерал? — спросил он.
Бур не ответил. «Если президент утвердил состав правительства в Варшаве, — думал он, — значит, главное состоит в том, чтобы удержаться в столице… Хотя бы на территории фабрики Кемлера. Это имеет символическое значение…»
— Подготовьте приказ прекратить наступательные операции. Нужно экономить боеприпасы для обороны, — сказал Бур.
— Простите, пан генерал, но противник начинает сосредоточивать силы, надо упредить его атаки активными действиями наших частей… Такой приказ деморализует солдат…
Генерал Бур не дал начальнику штаба кончить.
— Я повторяю. Наступательные операции прекратить. Нам нужно продержаться до прихода русских. Теперь понятно?
Английский летчик, все время сидевший молча, поддержал генерала Бура. Он неплохо говорил по-польски и обходился без переводчика. Английский советник сказал:
— Господин главнокомандующий прав. Он рассуждает как политик. Сейчас не так важен успех, как отсутствие поражения… Господин начальник штаба прав только в одном — надо сформулировать приказ так, чтобы он не деморализовал солдат Армии Крайовой… Надо написать что-то о закреплении достигнутых успехов, об экономии боеприпасов. Запретить расходовать их без крайней необходимости… Борьба должна быть дешевой… — Британский советник повторил излюбленную фразу Черчилля. Англичанин был опытен в тонкостях военной дипломатии.
На третьи сутки варшавского восстания в батальонах Армии Крайовой распространили приказ о закреплении на занятых рубежах. Во всех секторах повстанцы перешли к обороне.
1
Если верить астрологам, как это делал рейхсфюрер СС Гиммлер, наша планета временами вступает в полосу космического тумана, который влияет на судьбы людей. В такие периоды под воздействием могучих сил астральные туманности сгущаются в облака и падают на землю дождем опережающих друг друга событий.
Рейхсфюрер Гиммлер был совершенно уверен, что именно во второй половине сорок четвертого года Земля вошла в мощную полосу астральных туманностей и не выходила из нее до самого конца войны. И в самом деле: 20 июля произошло покушение на Гитлера. 1 августа началось восстание в Варшаве. В том же месяце произошли восстания в Румынии, в Словакии, в Париже… Румыния вышла из войны, а через несколько дней за нею последовали Финляндия и Болгария. Потом были неприятности с Венгрией, началось отступление на западе…
Впрочем, не одному лишь Гиммлеру приходили в голову догадки о таинственной, почти мистической предопределенности непонятных и устрашающих событий. Среди промышленных магнатов и высокопоставленных официальных лиц Англии и Соединенных Штатов находилось немало таких, которые с изумлением и раздражением следили за тем, как, несмотря на тяжелые потери и разрушения, несмотря на сосредоточение подавляющего большинства гитлеровских войск на Восточном фронте, мощь Советского Союза все возрастала. Попытки сговориться за спиной Советского Союза с заправилами Третьего рейха не дали результатов. Воля народов к разгрому германского фашизма была неодолима.
И происходило то, что никак не могли предусмотреть даже самые опытные и дальновидные политики в Соединенных Штатах и Англии. Тем самым правителям и военачальникам, которые стремились, чтобы и гитлеровская Германия и Советский Союз истекли кровью, приходилось выполнять свой союзнический долг по отношению к Советской России. Представители Аллена Даллеса вели в Швейцарии тайные переговоры с германскими фашистами о заключении сепаратного мира, но в порты Советского Союза продолжали поступать вооружение и продовольствие. А солдаты английских и американских войск мечтало о том часе, когда они встретятся и дружески обнимутся с русскими солдатами. И французская эскадрилья «Нормандия — Неман» отважно сражалась на Восточном фронте бок о бок с советскими летчиками…
Двадцатого августа 1944 года в словацких горах близ Жилины раздался глухой взрыв, который, далеким эхом раскатившись по лесам и долинам, замер где-то в стороне Низких Татр. Жерло туннеля, уходившего в чрево горы, заполнилось дымом, деревья и скалы вдруг словно ожили, качнулись и рухнули на рельсы железной дороги, соединявшей Жилину с Банской Быстрицей.
В горах еще гулко, как в пустом храме, перекатывалось и грохотало эхо, когда небольшая группа людей возникла словно из-под земли и бросилась бежать по тропе, исчезающей вверху среди бурых елей, одиноких дубов и вековых пихт. Бежать было трудно — такого напряжения не выдержит долго ни одно сердце. Люди перешли на быстрый шаг, торопясь уйти подальше от взорванного туннеля.
Только на перевале, затерявшись в диких, глухих местах, партизаны остановились и присели на землю. Один из них — видимо, старший, потому что именно он дал сигнал к отдыху, — сказал, все еще задыхаясь от быстрой ходьбы:
