Территория есть Территория. Тундровые пожары затихли. Установилась нормальная погода из холодного солнца, дождей и ветров.
Чинков вернулся из командировки в партию Монголова помрачневший и как бы углубленный в себя. В кабинете его ждали две радиограммы. Начальник Дальней рекогносцировочной партии Семен Копков сообщал, что наткнулся на месторождение киновари необычайного масштаба. Месторождение просто лежит на поверхности. Принято решение провести предварительную разведку.
Начальник партии с реки Лосиной, Жора Апрятин, сообщал, что на склоне хребта Пырканай в распадке с координатами такими и такими-то им найден скелет человека, судя по вещам, геолога. Требовал указаний.
Чинков звонком вызвал Лидию Макаровну и, не отрывая глаз от стола, продиктовал радиограмму Копкову: «Поздравляю точка базу партии перенесите к месторождению точка подготовьте вывозке количество руды достаточно промышленного анализа Чинков и. о. главного геолога».
Лидия Макаровна, стоя у двери, быстро набросала текст в блокноте, но осталась стоять. Чинков хмуро глянул на нее и добавил: «Потребное снаряжение, продукты, горючее могут быть сброшены с самолета. Радируйте».
Чинков еще посидел, потом тяжко пересек кабинет, не глядя на Лидию Макаровну, вышел и, скрипя половицами, направился в правый конец коридора, где был кабинет начальника управления Фурдецкого. Секретарша Фурдецкого Люда, за броскую красоту прозванная Людой Голливуд, читала Джека Лондона.
— Спросите, не примет ли меня Генрих Иванович? — глухо сказал Чинков. Люда Голливуд мелькнула в кабинет начальника. Неслыханное дело: Чинков! Просит приема! У Фурдецкого! Через секунду она распахнула дверь и встала у косяка, пропуская Чинкова, секретарша с картинки. Чинков прошел и сам закрыл за собой дверь. В кабинете Чинков опустился на стул и какое-то время в упор смотрел на Фурдецкого, пока тот не смешался. Генрих Фурдецкий, по прозвищу Фурдодуй, золотозубый человек с лицом и голосом праздничного оратора, был назначен сюда за год до Чинкова. Всему «Северстрою», в том числе и Фурдецкому, было известно, что сейчас он не более как «человек при Будде». В управление он перешел из небольшой спецэкспедиции. Экспедиция подчинялась Москве, потому что искала чрезвычайно важный оборонный металл. Год тому назад ее прикрыли, но Фурдецкий, перешедший в руководство из техников, по обычаю «Северстроя» уже не мог вернуться обратно в техники. Видимо, в верхах «Северстроя» считали, что если Фурдецкий ничтожество, то при Чинкове управление Поселка все же не захиреет. Если он личность, то полезно его иметь в качества противовеса Чинкову. Все это Фурдецкий знал и потому чуть дрогнувшим голосом нарушил молчание:
— Слушаю вас, Илья Николаевич.
— Я остаюсь, — просто и весело сообщил Чинков.
— Не понимаю…
— Остаюсь в управлении и, значит, нам вместе работать.
— Я всегда рад… — начал было Фурдецкий и даже улыбнулся множеством золотых зубов.
— Если вы будете мне мешать, — так же просто и весело перебил Чинков, — я вас уничтожу. В «Северстрое» вам не найдется места разнорабочего. В ваших интересах перейти и мою команду.
— Что вы хотите? — теперь Фурдецкий не улыбался.
— Очень немного. Не играть за моей спиной. Все сообщения в Город только по взаимной договоренности. Прямое выполнение ваших обязанностей: жилье, снаряжение, вся хозяйственная часть. Обещаю в ваши распоряжения не вмешиваться. Мне — выполнение производственных задач управления, вам — их обеспечение. Все в точности по уставу. Советую не думать, а согласиться, — Чинков встал и неожиданно быстро вышел из кабинета.
Фурдецкий помедлил лишь мгновение, выгреб из стола папку скоросшивателей и пошел к Чинкову.
— Не помешаю ли я Илье Николаевичу? — громко спросил он Лидию Макаровну.
— Ну что вы! По-моему, он вас ждет, — с чуть заметной усмешкой сказала Лидия Макаровна. Она посмотрела Фурдецкому прямо в глаза и вдруг чуть заметно дружески подмигнула.
Фурдецкий вошел и, не садясь, сказал: «Первый раунд в мою пользу, Илья Николаевич. Вот документы. Все склады спецэкспедиции с новым снаряжением мною списаны на семьдесят процентов, а остальное переведено на баланс управления. Палатки, лодки, спальные мешки — все высшего качества по спецразнарядке. Вот накладные на два сборных дома. Заказал еще прошлой зимой. На выгрузке три новеньких вездехода. Украл у топографов. И вот распоряжение райисполкома о передаче нам старой конюшни. К осени там будет шикарное общежитие. Работы уже ведутся. Вы запоздали со своей декларацией, товарищ Чинков».
Чинков лишь благодушно развел руками.
— Я знал, что мы сработаемся, — тонким голосом сказал он.
После ухода Фурдецкого Чинков вышел к Лидии Макаровне.
— Запишите приказ, — напряженно и весело продиктовал он. — «Исполняющий обязанности главного геолога товарищ Чинков И. Н. направляется в инспекционную поездку в пределы Западной съемочной партии на реке Лосиной». Подпись — «Начальник управления Фурдецкий».
Начальник Дальней рекогносцировочной партии Семен Копков действительно чисто случайно открыл месторождение киновари. Его партия делала предварительное обследование «ничейных» земель в центральной части Кетунга. Проект партии составил главный геолог Отто Янович Калдинь, один из старожилов и основателей Поселка. Отто Янович мечтал составить глубокий многолетний прогноз на олово. «Представьте, приходит вдруг телеграмма Госплана: „В состоянии ли вы обеспечить такую-то и такую-то сырьевую базу на олово?“ Берем прогнозную карту и отвечаем, как умные приличные люди…»
Семен Копков шел обычным маршрутом и вдруг за поворотом долины увидел сопку ярко-красного цвета. Он опустил глаза, поднял их снова, но видение не исчезало. Перед ним — реальность среди реального мира — стояла сопка ярко-красного цвета. На первый взгляд она целиком состояла из киновари. Поняв это, Копков сразу подумал об Отто Яновиче. Как бы обрадовался старик. Никто на Территории не думал о киновари и не ждал ее. И вот, пожалуйста. Как подарок умным, приличным людям. Но Калдинь задержался в отпуске. Лежал в рижской больнице.
Копков вышел к сопке один. На другой день к нему присоединился коллектор, шедший самостоятельным параллельным маршрутом. Пятеро суток они лазали по сопке. Когда кончились продукты, Копков из пистолета ухитрился застрелить маленького тундрового медведя — линялого зверя с купеческим животом. Сам Копков остался с запасом медвежатины на сопке, а коллектор пошел на базу, чтобы дать радиограмму и получить ответ. Ответ пришел как раз, когда Копков медведя доел и питался непугаными евражками, которых также стрелял из пистолета. Вообще Копкову с его репутацией чудака везло на необычные ситуации в жизни, и анекдоты о нем добирались до Города. Сейчас он сам и его хмурые «кадры» челночным способом переносили базу на новое место.
Одна ходка составляла сто сорок километров, и потому Копков разделил все на два рейса: продукты, спальные мешки и рация. Все остальное пришлось бросить, как и посадочную полосу, приготовленную с таким трудом. Руда для промышленного анализа составляла около тонны. Разумеется, на аэродром ее не перенесешь. Ручьи и сопки в этом районе Кетунга не имели названий, и Копков назвал месторождение «Огненное». В вечерние часы сопка казалась сгустком овеществленного пламени.
— Только плебеи считают за счастье: лежать вверх задницей и ничего не делать, — сказал Жора Апрятин. Как всегда по утрам, он вел воспитующий диалог с завхозом Васькой по кличке Феникс.
— А разве я не плебей? Плебей и есть, — смиренно ответил тот.
— Ты работаешь в Арктике. В Арктике нет плебеев.
— А шурфы, по-вашему, кто долбает? Князи, что ли, на канавах корячатся?
— Это люди… повышенной активности, Феникс. Им тесно среди плебейства, и они попали сюда. Плебеи, Феникс, живут в городах.
— На завтрак жрут бифштексы и ездют на такси, — радостно подхватил Васька. — А кто же тогда на заводах? Которые в городах?
— На заводах рабочий класс! — Жора глянул на Ваську. Тот понял, почесал бороденку и уже другим тоном спросил:
— Тушенку, спички, курево. Еще что?
Но Жора Апрятин ничего ему не ответил. Он протирал масляной тряпочкой револьвер. Всегда по утрам Жора чистил оружие, как будто собирался в некий хунхузский набег. «Оружие должно быть в порядке», — туманно объяснял он.
Васька со вздохом пошел на склад. Канавщики на гряде Пырканая уже неделю сидели на одной манной каше. Для остроты вкуса они ели ее с диким луком. Но за продуктами на базу никто идти не хотел: канавщики выбивали рубль сдельщиной, а через скорое время должна поплыть мерзлота. В этом году из-за жары раньше, чем обычно. Когда плывет мерзлота, какая к чертям прогрессивка? Апрятин обещал, что пришлет с продуктами Феникса. Канавщики кровожадно развеселились. Васька изменил клану ломика и взрывчатки, смылся на легкую должность завхоза.
