— Это каждый знает, что так!
— Может, разбредемся по острову и пусть каждый заботится только о себе? Или пусть Александр Африканович думает — он ведь капитан, ему же положено, так сказать, по должности о нас думать! А ведь он человек, как и мы, и к тому же очень больной, и сил у него нет, не хватит сейчас даже дойти до хижины.
— Да что всякого баламута слушать! — вспылил Бердан.
— Ты, Женя, не горячись. А кому же и высказать все, что у тебя на душе, если не товарищам. Незачем обиду таить в себе. Так что все правильно, — обратился к Бердану первый помощник капитана. — Все правильно. Только я думаю, что другого пути пока нет у нас. Сколько несчастных случаев было в истории мореплавания, и, как правило, если не было между моряками ладу, они гибли. Мы ведь передали радиограмму через голландцев домой. Может, ее уже получили, помнят о нас, взяли на заметку. Ждут какой-либо оказии, чтобы прийти на помощь. В войну это не легко сделать. А может быть, какое судно случайно подойдет к острову или мимо будет идти, и нас заметят. Может случиться и так, что советское судно окажется в этом районе и ему дадут указание зайти за нами. Но главная забота у нашего правительства сейчас, конечно, помощь фронту. Если подвернется какое судно или самолет прилетит, шлюпки тогда не понадобятся. Однако скорее всего доберемся до Борнео сами. Пойдем на шлюпках от острова к острову и доберемся. Вот так-то…
— Да я что, не моряк, что ли, не понимаю? — обиделся Илья. — Понимаю и знаю, что капитану предлагали вылететь, а он остался с нами. Хотя мог и должен был подлечиться там. И ему могли бы судно дать, но он не бросил нас. Все понимаю. А все-таки досада берет… Борис Александрович, а какие еще есть здесь острова? — спросил Бахирев, видно занятый какими-то новыми мыслями.
— Южнее и восточнее от нас — Борнео, Ява, а за ними — остров Рождества и Кокосовые острова, дальше — Новая Гвинея, вулкан Кракатау, еще дальше — Австралия (материк), западнее расположены Суматра и полуостров Малакка. Но ближе всего находится Борнео. Кроме того, между Большой Натуной и островом Борнео целая группа островков Южная Натуна. Это нам на руку, если поплывем на Борнео. Островов здесь много, особенно мелких. Между ними в древности из Азии шли народы на острова Тихого океана. Теперь и нам они пригодятся.
Бударин аккуратно, как делал это на судне, затушил окурок о камень и продолжал:
— Хотя мы все и очень заняты, надо что-нибудь придумать с солью. Малайцы получают соль с Борнео — покупают ее у голландских купцов, и она здесь очень дорогая. Нельзя ли нам попробовать самим выпаривать соль из морской воды? Пресная пища опротивела, хотя малайцы и выручают нас немножко. Если дело на лад пойдет, мы и малайцев научим выпаривать соль, избавим их от необходимости переплачивать голландским купцам. А за то, что дело пойдет, говорит вот эта веточка. — Бударин поднял с песка ветку, выброшенную морем. — Смотрите, ветка высохла на солнце, и соль белым налетом отложилась на ней… Ну, друзья, отдохнули, да и жара чуть спала, теперь — за работу!
Все снова принялись тащить шлюпку:
— Взяли! Еще раз взяли!..
— Э-эх, сама пойдет!..
— Эх, не идет… Тяжелая, не по песку ей идти, а по воде…
— Еще взяли! Э-эх, дубинушка, сама пойдет! — не выкрикнул, а, скорее, выдохнул тяжело Бударин. И подумал про себя: «Сильно измучены люди, изголодались, обессилели. Надо быстрее браться за шлюпки, а то еще хуже будет».
Шуршит песок, хрустят ракушки, плавник под тяжелой шлюпкой. И приятно, что и вторая шлюпка, хотя и медленнее, но подвигается на берег.
Бахирев подобрал на берегу три воздушные банки[13] из разбитой шлюпки.
— А что, если из этих банок сделать жаровни для выварки соли? — спросил он.
— Завод солеваренный построим. А? — засмеялся с издевкой Бакалов. — Простите, но в морской соли столько примесей, она горькая будет.
— А чего же ждать? Пока шлюпки отремонтируем, сколько еще времени пройдет! Смотри, и завод будет свой. Соль начнем варить, — сказал, будто не замечая ехидства Бакалова, Илья.
— Товарищи, все надо собирать: пробку, кусочки смолы, доски, даже водоросли. И куски манильских тросов пригодятся, и пучочки пакли. Здесь складов снабжения нет. Материалы для ремонта шлюпки самим надо добывать. По крохам, а собирать надо. Весь берег обойти, все бухточки осмотреть! — обратился ко всем Бударин. — Об этом просил сказать вам и капитан…
Внезапно налетел ветер. Зашелестели листва деревьев, кустарники, лианы и вайи пальм. Птицы стремительно запорхали низко над землей, скрываясь в зарослях. Упали первые капли дождя, оставляя темные круглые пятна на запыленной листве, песке, шлюпках, и уже в следующую минуту с гулом обрушился ливень. Казалось, море разом поднялось и выплеснулось на землю — таким сплошным потоком лил дождь. Стало темно и душно, словно весь воздух исчез и нечем было дышать. Моряки спрятались под опрокинутую вверх килем и подпертую с одной стороны бревнами и камнями шлюпку, терпеливо пережидая грозу.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Снова брызнуло своими лучами ослепительно яркое солнце. Мокрая листва, покрытая блестящими каплями, поникла к земле, и лишь вайи пальм, состоящие из треугольных, словно отполированных желобков, на которых капли не могли держаться и сразу же скатывались, — казались сухими.
Когда выбрались из-под шлюпки, всех удивило, что было безветренно, а с пальмы упал кокосовый орех. И тут заметили, как по стволу дерева карабкается пальмовый вор — краб. Присмотревшись, неподалеку от пальмы, в песке, моряки нашли нору, а возле нее — краба: короткого, с мощными клешнями, которыми он легко пробивает скорлупу орехов, а затем выедает всю сердцевину.
— Товарищи, осторожнее, — предупредил моряков Погребной. — Этот разбойник может в два счета отрезать клешнями палец.
Над морем стояло чистое, прозрачное небо, словно ливня и не было.
После прошедшего накануне дождя было прохладно. Над горными вершинами острова растянулись розовые облачка. Раннее утро. Блестят мокрые камни, сверкает мелкая рябь, словно кто по морю разбросал стеклянные полоски.
Бахирев и секретарь комсомольской организации Алексей Бакалов, похожий на подростка, вытянувшийся и от этого казавшийся худющим, ступали по мокрым водорослям, выброшенным вдоль берега у прибойной полосы, собирали плавник. Подошли Макаренков и Бердан и стали им помогать. Вскоре на берегу выросла куча дров. Бахирев разрубил пополам пробитые пулями воздушные шлюпочные цинковые банки, загнул их края и сделал поддоны-жаровни. Бакалов и Макаренков выкопали в земле печи с отверстиями для поддонов. Бахирев, перегнув свою плоскую фигуру, тщательно установил поддон, наполнил его морской водой и развел под ним огонь. Потянулся белый дымок, а когда красновато-желтое пламя задрожало, поднялось и лизнуло цинковое дно жаровни, дым исчез; через несколько минут пламенел жар, хотя огня и не было видно в солнечных лучах наступившего дня. Дрова потрескивали, огненные искры падали на землю, быстро серели, сжимались, превращаясь в пепел.
Устроив еще несколько таких же печей, Бакалов, Макаренков и Бердан пошли к дальней лагуне, отделенной от моря коралловым рифом. Здесь не грозила опасность встретиться с акулами, треугольные плавники которых часто показывались на синеве моря. Искупавшись и выстирав одежду, моряки сполоснули ее в пресной воде реки и развесили на ветки сушиться. Они сидели у берега, наблюдая с настойчивостью исследователей жизнь в воде.
Под прозрачной толщей воды медленно ползли по дну различные брюхоногие моллюски в раковинах, напоминающих то блюдечко, то таежную улитку — только в десятки раз побольше, то маленький конус, то веретено. Были видны морские звезды — пятилучевые, многолучевые, как солнце на древних гравюрах, и разных цветов: красные, синие, голубые, радужные. Рядом медленно ползали морские ежи, мчались стайки голубых рыбок, мелькали крохотные креветки — цветные, прозрачные, как стекло; и, если бы не темные крапинки на их спинках, трудно было бы их и заметить. Креветки то ныряли, то быстро проносились куда-то или, чуть шевеля длинными усами и едва опираясь на длинные, тонкие ножки, что-то выжидали, пританцовывали на месте. А то вдруг стремительно исчезали и через секунду снова появлялись и начинали плясать свой танец в зеленовато-голубом полумраке водной толщи… Внезапно, как метеор, пронеслась и вспугнула жителей дна многоцветная рыба — морской петух.
Алексей и Женя размечтались об учебе, об исследовании жизни в морях, о спуске на огромные глубины в батисферах[14]. Скорей бы домой, пошли бы на фронт, а кончилась бы война — сразу учиться…
