Доктор Бонзе назвал банки, куда следовало вносить полученные суммы, — Кредитанштальт в Цюрихе, Хандель-банк в Базеле и, конечно, Банк международных расчетов, который также находится в Швейцарии…
Такой поворот дела вполне устраивал участников совещания — если будут выданы ценности, почему же не положить их в банк, да еще на свое имя…
Однако кто-то из наиболее осторожных участников конференции все же спросил: а как отнесутся ко всему этому в Соединенных Штатах?.. Ведь Америка пока воюющая держава…
Доктор Шейд давно ждал этого вопроса. Сейчас было самое время. Доктор Шейд сказал:
— Это необычайно важный вопрос, господа… Я думаю, что на него с исчерпывающей полнотой ответит господин подполковник Арнд Генрих фон Эртцен… — Председатель но сколько помедлил, потом добавил — Подполковник фон Эртцен только что вернулся из Соединенных Штатов…
Это дополнение вызвало особый интерес к выступлению подполковника. Присутствующие нетерпеливо провожали глазами фон Эртцена, пока он, обходя стол, пробирался к месту председателя. Подполковник держался самоуверенно.
— Я рассчитываю на скромность присутствующих, — сказал фон Эртцен, — и надеюсь, что мне не станут задавать лишних вопросов. Надеюсь также, что сказанное здесь останется между нами… Уважаемый господин представитель фирмы Рейхлинга задал вполне закономерный вопрос. Отвечаю: эра Рузвельта не сулит нам изменений в политике Соединенных: Штатов… Мы не можем надеяться, что на последнем этапе войны американцы перейдут на нашу сторону… Но ничто не вечно под луной! В дальнейшем мы вполне можем рассчитывать на американскую поддержку, а быть может, и на большее…
Арнд фон Эртцен, появившийся на конференции немецких промышленников в Мезон Руж, был во всех отношениях примечательной личностью. Больше года тому назад майор африканского корпуса фон Эртцен очутился в плену у американцев. Его захватили в Тунисе солдаты генерала Паттона. С группой пленных немецких офицеров майора отправили в Штаты, Там он некоторое время пребывал в лагере, потом учился в специальной американской школе и весной сорок четвертого года неведомыми путями снова очутился в Германии. Но теперь он был в чине подполковника — в американском плену немецкому офицеру повысили звание…
Все лето фон Эртцен выступал с закрытыми докладами в аудиториях военных академий, среди сотрудников немецкого генерального штаба иди в кругу деловых людей. Своим слушателям фон Эртцен старался внушить одну главную мысль — после войны западные союзники не станут выполнять своих обязательств по отношению к Советскому Союзу. Подполковник Эртцен имел все основания это утверждать — перед отъездом из Соединенных Штатов он вел подробнейшие беседы с влиятельными людьми Пентагона…
Кроме чтения лекций, фон Эртцен занимался и другими, еще более секретными делами. Вместе с сотрудниками немецкого генерального штаба он разрабатывал план, как сохранить и восстановить германские вооруженные силы после, теперь уже неизбежной, капитуляции. Но об этом, конечно, на конференции в Мезон Руж речи не было…
Совещание германских промышленников закончилось выступлением фон Эртцена…
Одна за другой к подъезду «Палас-отеля» подходили блестящие машины, забирали своих пассажиров и мчались дальше, по направлению к Парижу.
Значительная часть участников конференции в Мезон Руж задержалась в Париже до прихода англо-американских войск. Представителям германского делового мира кажется, что здесь, в Париже, им удобнее будет встретиться со своими зарубежными коллегами… Это тоже было частью плана, разработанного на секретной конференции в Мезон Руж.
3
Через окно Шарль увидел лохматую шевелюру Леона Терзи, его удлиненный, резко очерченный профиль и неторопливо вошел в вагон. Леон был увлечен газетой и, казалось, ничего не замечал. Шарль присел рядом.
В вагоне было немного людей — в это время дня в метро вообще бывает мало пассажиров. Когда поезд тронулся и в его шуме терялись слова, Терзи сказал, не отрываясь от чтения:
— Извините, что задержался… Раньше не мог… Что нового?
Шарль Морен сидел на скамье, упершись локтями в колена, и глядел на пол, на свои ноги. Ответил, не поворачивая головы:
— Ничего… Я думал, случилось что… Передайте, что груз доставлен… Вечером можно забирать.
— Много? — спросил Терзи.
— Двенадцать… — Шарль говорил о карабинах.
Поезд подошел к следующей станции… За стеклом проплыли белые кафельные стены, залепленные старыми, еще довоенными рекламными плакатами. Завод Ситроен предлагал автомобили… Коти прославлял свою парфюмерию… Красавица с жемчужными зубами расхваливала освежающую пасту…
В вагон вошли новые пассажиры, среди них два немецких солдата. Они сели на противоположной скамье ближе к выходу. В нарастающем грохоте поезда Леон услышал слова Морена:
— Лилиан с детьми приехала в Париж… Все благополучно… Передавала привет…
Леон ждал, что Шарль что-нибудь расскажет о Лилиан. Он знал о его поездке в Фалез, но того, что Лилиан здесь, в Париже, Терзи никак не мог предположить,.
— Где она остановилась? — спросил Леон.
— На старой квартире… Но там вам нельзя появляться… После ареста месье Бенуа за квартирой, вероятно, следят…
— Но я хочу ее видеть!.. — Леон сказал это так непосредственно, что Шарль улыбнулся.
— Постараюсь вам помочь… Скажу при следующей встрече…
Терзи должен был выходить на следующей остановке. Но ему так хотелось узнать еще что-нибудь о Лилиан…
— Давайте проедем еще остановку, — попросил он Морена.
— Лучше выйдем здесь вместе, — предложил Шарль.
Они поднялись. Морен вышел из метро на площадь, перешел ее и на противоположной стороне стал поджидать Терзи. Леон подошел с другой стороны.
Шарль рассказал обо всем, что произошло в эти дни в поместье месье Буассона.
— С этой машиной мы и доставили груз, — сказал Шарль.
— И Лилиан согласилась? — воскликнул Терзи. — Ведь это грозило ей…
— Она настоящая француженка, — ответил Шарль. — Разве вам ничего не угрожает, месье Терзи?
— Я мужчина…
— Однако совсем недавно вы считали себя Свидетелем… Свидетелем с большой буквы…
— Я до сих пор удивляюсь — как вам удалось меня обломать… — улыбнулся Терзи.
Теперь они шли по набережной Сены, и перед ними открылась площадь Согласия с египетским обелиском посередине.
— Вы знаете, месье Терзи, в чем сила коммунистов? — задумчиво спросил Морен. — В том, что мы привлекли на свою сторону самых различных людей… Самых разных… Я не знаю, что с ними станет после того, как мы прогоним бошей из Франции. Возможно, многие отойдут от нас, может быть даже станут нашими противниками или замкнутся опять в мирок обывательских интересов… Все может быть… Но я уверен в одном — все, кто боролся рядом с нами за Францию, станут с гордостью вспоминать эти дни…
— Вы подразумеваете и меня тоже, Шарль?.. Вероятно, и Лилиан…
— Не знаю, — откровенно признался Шарль. — Хотелось бы и после войны видеть вас рядом, видеть таким же, как сейчас.
— Я останусь таким, как есть! — горячо воскликнул Терзи. — Я многое понял и передумал… Это далось не сразу… Теперь-то уж я иначе стану писать свою книгу!.. Ведь я, как и прежде, остался Свидетелем… Да, кстати, — Терзи остановился у парапета, обрамлявшего каменный берег Сены, — как же я мог забыть!.. Я должен посвятить вас в одну из страниц моей будущей книги…
То, что рассказал Терзи, сильно обеспокоило Шарля…
Поселившись в Париже, Леон стал работать связным при Национальном совете Сопротивления. Туда рекомендовал его месье Франсуаз, с которым они жили вместе где-то на Монмартре в нелегальной квартире. Вполне естественно, что, общаясь с членами совета, Леон хорошо знал их настроения.
Конечно, Шарль Морен знал не хуже Терзи, сколь разношерстен был Национальный совет. Среди восемнадцати членов совета, возглавлявших борьбу сотен тысяч французов, были люди самых различных взглядов и убеждений. Наряду с уполномоченными генеральной конфедерации труда в совет входили деголлисты, связанные с Лондоном, представители католической молодежи и французского комсомола, вооруженные группы «комба», подчиненные де Голлю, и коммунисты, возглавлявшие Народный фронт… А председателем совета был католик-реакционер Жорж Бидо.
И все же Шарль не мог предположить, что дело зашло так далеко, — оказывается, наметился прямой сговор французских реакционеров с германскими фашистами.
— Есть распоряжения из Лондона, — сказал Терзи, — не допускать восстания в Париже…
— А как же фашисты?.. Ведь они еще хозяйничают в городе…
— Вот в том-то и дело!.. Ведутся какие-то переговоры с германским комендантом фон Хольтицем. Он готов капитулировать, но Бидо настаивает на том, чтобы капитуляция произошла только с приходом танковых частей Леклерка. Из Парижа отправляют делегацию, чтобы поторопить американцев с вступлением в город.
