Ефим Зозуля - Каин и Авель

5. Адам отстал от века и ничего не понимает

Адам со спокойным отцовским добродушием смотрел на лица сыновей своих. Одно лицо было в синяках и кровоподтеках. На другом кровь смешалась с грязью и землей и застыла бурыми пятнами к бороде.

— Какой зверь напал на вас, дети мои? — сказал он.

— Это не зверь, а человек. Каин, брат мой, напал на меня, — солгал Авель.

Каин молчал.

— За что он напал на тебя?

— За то, что мы поделили мир между собою, а он хотел взять себе то, что мое.

Адам ничего не понял, Из заросших глаз его струилось недоумение.

— Что значит: мое?

Авель пытался объяснить ему, но Адам все же ничего не понял. Он тер черной широкой ладонью крепкий лоб.

— Ты стар, отец! Ты не понимаешь, — раздраженно сказал Авель.

Адам ушел в поле. Ушел далеко, тяжело ступал широкими толстыми прямодушными и добродушными пятками. Упорная новая странная мысль гвоздила голову:

— Мое. Что значит мое?

Ветер шелестел в траве, теребил волосы. Пели птицы, рычал вдали зверь. Красное солнце стояло на краю поля.

Адам смотрел на все и точно видел впервые.

— Мое. Что мое? И что не мое?!

Он подошел к виноградникам и стал есть густой опьяняющий плод.

Тяжелая новая мысль мучила. Он влез на дерево. Сел на сук. Смотрел. Думал. Нечаянно уснул и свалился.

Было темно. Звезды блистали. Пряно благоухали травы.

Адам чесал голову твердыми пальцами, гладил ушибленное место. Вернулся в шалаш и вдруг подрался с сыновьями. Кричал что-то непонятное и свирепо бил чем попало. Ева кричала пронзительным криком. Каин бежал в лес. Еле успокоили старика к утру.

Каин убил барана, развел костер и приготовлял себе ужин. Игра пламени занимала его, и он прыгал вокруг костра и кричал. Для того чтобы никто не мешал ему, он расположился вдали от семейного шалаша.

— Каин, отчего же ты взял и убил моего барана? — спросил Авель.

Каин продолжал прыгать вокруг костра и развлекаться. Но Авель не отставал.

— Отчего же ты взял моего барана?

И Каин вдруг схватил тушу барана вместе с камнями, на которых она лежала, могуче размахнулся и ударил брата по голове.

— Вот тебе твой баран! — крикнул он.

Два тела — мертвого барана и человека — слились на мгновение в одно странно безобразное целое и вместе покатились по земле. Тяжелый хлопающий удар откликнулся эхом в лесу, и облако пыли взбилось кверху.

Каин ушел.

Он работал весь день. Работал еще охотнее, чем обычно, но еще до захода солнца бросил кол, которым взрыхлял поле, и задумался. Ему показалось, что отец спрашивает у него:

— Каин, где брат твой Авель?

И он мысленно ответил:

«Что я — сторож брату моему?»

Но мысленный ответ не успокоил его, а встревожил. Первая вспышка человеческой совести была мучительна. Он побежал к месту драки и остановился.

Авель и мертвый баран одинаково неподвижно лежали в пыли.

Острая боль сжала сердце Каина. Впервые на земле человек почувствовал себя слабым. Каин был первым человеком, нуждавшимся в душевной помощи, в сочувствии. Он был первым, кто узнал одиночество.

Но сочувствия не было уже тогда. На землю торжественно ложились туманы, точно именно это самое важное. Клубились медленно тучи на небе. Торжественно всходило и заходило солнце. Всякие травки тянули кверху узенькие существования свои, жирные червячки розово копошились в земле, птицы пели, звери рычали, и все были бесконечно заняты своими делами. До горя человеческого никому не было дела.

И Каин ушел в страну Нод, неся на широких плечах своих проклятие еще не родившихся людей и клевету будущих поколений.

1919