Вы дёрнулись нервно?
Но что на "Варяге"-то были не вы -
То с подлинным верно. Не вы не сдавались тогда ни на миг Злодеям поганым; Не вы провели окровавленный бриг Меж Вардом и Зурбаганом!
У вас в кабинетах богатых - темно
От баек и мифов…
Вы парни что надо. Но вам не дано
Пройти между рифов.
Не лейте ж галлонами яд и елей На русские беды; У нас пораженья - и те веселей, Чем ваши победы.
Июль 2005.
Многие благоговейно
Созерцали казнь Хусейна.
"Как же так? - гадали все, -
Был "чудовищем", "тираном", А уходит - ветераном Мужества - во всей красе!"
Ослеплённые лжецами! Купленные стервецами! А подумайте-ка сами
(Или логика слаба?) - Кто беде не уступает, Кто без страха погибает, ТОТ И ЖИЛ, КАК ПОДОБАЕТ, - НЕ ПОХОЖИЙ НА РАБА!
2-3 февр. 2007.
ВНУШАЕМЫЕ
Не Бог, не царь, не истукан, Не с неба метеоры, - Нет; все приказы простакам Дают - гипнотизёры.
Друзья! Неужто мы всерьёз
Проспали то мгновенье,
Когда и нас
Чужой гипноз
Привёл в повиновенье? Нам приказали никогда, Нигде не глянуть косо На тех, кто наши поезда Привык пускать с откоса.
Врагов легко распознавать
(Когда неплохо биты),
Но приказали нам - скрывать,
Что это - ваххабиты.
Войну
изволила начать Не здешняя стихия. Но приказали нам: считать, Что начала - Россия!
Пора б кому-то врезать в нос
За эти разговоры!
Но мы попали под гипноз
И - повторяли вздоры…
сент. 2008.
ЖЛЛЯЖЬ
СЕРГЕЙ КУНЯЕВ
"ТЫ,
ЖГУЧИЙ ОТПРЫСК АВВАКУМА…"
"Родитель-матушка" и юный странник
Крик.
Крик - и холод…
"Я родился, то шибко кричал, а чтоб до попа не помер, так бабушка Со-ломонида окрестила меня в хлебной квашонке. А маменька-родитель родила меня, сама не помнила когда. Говорила, что "рожая тебя такой холод забрал, как о Крещении на проруби; не помню, как тебя родила". А пестовала меня бабка Фёкла - Божья угодница, - как её звали. Я без малого с двух годов помню себя".
Так излагал начало своей жизни Николай Клюев в 1922 году в "Гагарьей судьбине", текст которой известен ныне в записи его тогдашнего близкого друга - "последней радости" - Николая Ильича Архипова.
Холод октябрьского листопада - и тепло рук повитухи, тепло хлебной квашни, о которой рассказывала мать. А её собственные руки хранили то тепло - единственное, человеческое, что ощущал он до гробовой доски.
"Родила меня, сама не помнила когда…" Воспоминание о холоде породило сомнения в самой дате рождения Николая, тем паче, что он и сам называл свой год появления на свет по-разному - и 1886-й, и 1887-й. А Василий Фирсов, петрозаводский прозаик, со ссылкой на "Олонецкие губернские ведомости" утверждал, что "холод… как о Крещении" убеждает в справедливости слов самого Клюева. "Дело было так: 12, 13 и 15 октября стояли довольно сильные морозы, от которых Ундозеро, величиною не больше версты, покрылось льдом. Крестьяне деревни Мошниковской в числе 12 человек, обрадовавшись льду, выехали на озеро ловить рыбу. Ловили они 14 и 15 октября, рыбы попало много. В ночь на 16-е - оттепель, несмотря на это, крестьяне вновь отправились на ловлю, лёд провалился. Несколько человек утонули.
Как известно, Н. Клюев указывал не только другой год рождения (1886 или 1887), но и - нередко - другие числа месяца - 12-е или 13-е. Сильные морозы ударили как раз в эти дни. Добавим также, что в этот период холодная погода была и в 1886 году, а 1884 год по климату был обычным".
Погода на Русском Севере слишком переменчива. Не успеешь порадоваться солнцу, как задует, закружит лютый ветер, а там и мороз ударит - света белого не взвидишь. Ударит - и отойдёт, и снова "климат обычный". А мороз - он и не сутки, а лишь часы стоять может. Так что запомнился тот лютый холод, что наступил в часы появления на свет младенца, в материнском полубеспамятстве.
А дата - дата определена самым надёжным источником.
Метрической книги Коштугской церкви на 1884 г. Месяц и день рожд., крещ. 11 октября. Имена родившихся Николай.
Звание, имя, отчество и Вытегорского уезда, Коштугской волости, фамилия родителей полицейский урядник, отставной фельдфебель
и какого вероисповедания Алексей Тимофеев Клюев и законная жена его
Параскева Дмитриева, оба православного
вероисповедания. Звание, имя, отчество Коштугской волости фельдшер, запасной и фамилия восприемников медицинский фельдшер Сийской местной
команды Иван Агафонов Гусев.
Настоятель священник Кирилл Павлов Кьяндский. Исправляющий должность псаломщика Иван Осипов Беляев.
Документ преинтереснейший. Прежде всего, речь в нём идёт о дате крещения младенца. В справке из Вологодского архива, которая была вручена в 1970 году петрозаводскому краеведу А. Грунтову, указывается: "В метрических книгах Коштугской церкви Вытегорского уезда за 1884 год значится: Николай, родился 10 октября, Коштугская волость (деревня не указана). Родители: отец - Алексей Тимофеевич, мать - Прасковья Дмитриевна. Справка выдана взамен свидетельства о рождении". Составлена она именно на основании выписки о крещении, а поскольку дата крещения - 11 октября, архивисты решили, что рождение произошло днём раньше.
Не исключено, что так оно и было. Что повитуха Соломонида, не уверенная, что младенец выживет в лютый холод, окрестила его сама "в квашонке". Для Клюева это крещение имело особый смысл - через погружение во хлеб свершилось его приобщение к плоти Христовой, ибо Христос - "Хлеб жизни" по Евангелию от Иоанна. На Русском Севере хранился также обряд перепечения - плачущего и болеющего ребёнка трижды засовывали в тёплую русскую печь с присказкой: "Перепекаем подмена, выпекаем русака", после чего ребёнок считается как бы заново родившимся. При этом присутствовал самый маленький ребёнок в доме, способный стоять на ногах. К этому времени в доме уже были два маленьких ребёнка - сестра и брат, трёхлетняя Клавдия и двухлетний Пётр. Он-то, возможно, и присутствовал при обряде. Самая старая женщина должна была, привязав младенца к хлебной лопате, трижды засунуть его в печь, что и досталось Соломониде. Только в печи младенец побывал не на лопате, а в той же квашонке.
А когда опасность миновала и стало ясно, что будет ребёнок жить, понесли его родители из избы, что стояла в одной из деревень Коштугского прихода, в Сретенскую церковь, которая с 1720 года окормляла местных жителей.
Этот факт крещения Николая в местной церкви по-своему удивителен, если мы внимательно прислушаемся к его рассказам о "праотцах" и о семье.
* * *
"Душевное слово, как иконную графью, надо в строгости соблюдать, чтобы греха не вышло. Потому пиши, братец, что сказывать буду, без шатания, по-хорошему, на память великомученицы Параскевы, нарицаемой Пятницей, как и мать мою именовали".
Так и записывал "душевное слово" за Николаем Клюевым его "сопостник и сомысленник" Николай Архипов в 1924 году в Петрограде:
"Господи, благослови поведать про деда моего Митрия, как говаривала мне покойная родительница.
Глядит, бывало, мне в межбровья взглядом неколебимым, и весь облик у неё страстотерпный, диавола побеждающий, а на устах речь прелестная:
- В тебе, Николаюшка, аввакумовская слеза горит, пустозерского пламени искра шает. В вашем колене молитва за Аввакума застольной была и пра-отческой слыла. Как сквозь сон помню, поскольку ребяческий разум крепок,
приходила к нам из Лексинских скитов старица в каптыре, с железной панагией на персях, отца моего Митрия в правоверии утверждать и гостила у нас долго… Вот от этой старицы и живёт памятование, будто род наш от Авваку-мова кореня повёлся…
И ещё говорила мне моя родительница не однажды, что дед мой Митрий Андреянович северному Ерусалиму, иже на реце Выге, верным слугой был. Безусым пареньком привозил он с Выгова серебро в Питер начальству в да-рево, чтоб военных команд на Выгу не посылали, рублёвских икон не бесчестили и торговать медным и серебряным литьём дозволяли.
Чтил мой дед своего отца (а моего прадеда) Андреяна как выходца и страдальца выгорецкого. Сам же мой дед был древлему благочестию стеной нерушимой.
Выговское серебро ему достаток давало. В дедовском доме было одних окон 52; за домом сад белый, черёмуховый, тыном бревенчатым обведён. Умел дед ублажать голов и губных старост, архиереев и губернаторов, чтоб святоотеческому правилу вольготней было.
