— Женя, ну как ты думаешь, Галя очень изменилась?
— Я думаю, что очень, — говорит ей брат, который уже совсем одет и, в ожидании Аси стоя у стола, просматривает газету.
— Больше или меньше, чем я?
— Вот уж этого я не могу сказать! Но уверен, что она стала ещё лучше. — И, ласково потрепав Асю по плечу, он добавил: — Так же как и ты.
Через несколько минут они шли по большой Театральной площади под снежинками, гонимыми легкой метелью.
— Нет, ты подумай только! Ведь мы с Галей несколько лет не виделись, и в ответ на мою записку она сразу прислала билеты! Впрочем, я была уверена, что Галя осталась прежней, хотя и стала знаменитой. Ты иди, а я побегу вперёд. Я так боюсь опоздать!..
Зрительный зал быстро наполнялся. Оркестр настраивал инструменты.
Ася с волнением смотрела вокруг, вспоминая детство, Театральную школу и худенькую голубоглазую девочку, утешавшую её в школьном лазарете.
— Жаль, что этот балет такой устаревший по содержанию, — сказал Женя, просматривая афишу: — старинный-престаринный, обычный-преобычный. Какой-то принц влюбляется в простую девушку, а она, как водится, сначала боится его любви, а потом отдаёт ему сердце. Ну и, как водится, у принца есть невеста. Девушка, узнав об этом, сходит с ума и умирает. И всё это на протяжении первого акта… А во втором что-то непонятное…
Свет погас…
Занавес раздвинулся, и вот, точно бабочка, залетевшая сюда, на сцену, из далеко уплывших Белых Стругов далёкого детства, вылетает Жизель-Уланова. Её танец состоит из движений, по-детски весёлых, по-детски наивных. Она полна счастья и летит навстречу любви, как бабочка на огонь.
Минута сомнения, ревности — и крик, как от смертельной раны. Она падает на землю… Встаёт и отбегает. И закрывает лицо.
И вот она снова обращает его к зрителю. И зритель видит другое лицо другого существа: по нему смертельной косой прошло отчаяние. И Жизель-Уланова умирает не тогда, когда падает на землю её безжизненное тело, а именно в это мгновение, когда она закрывает в отчаянии своё лицо.
Незабываема Уланова в те минуты, когда, уже безумная и, в сущности, уже убитая, она повторяет, как бы в смутном воспоминании, прежний детски весёлый танец и сцену гадания на цветке; и когда в последнее мгновение перед смертью, точно всё вдруг забыв, всё простив, она бросается и к матери и к возлюбленному. и падает мёртвая у его ног.
Весь второй акт Уланова танцует со сверкающим мастерством и с прозрачной лёгкостью видения, равно далёкого и от счастья и от горя.
И в то же время она не бесчувственна. Одним только жестом поднятой руки удаётся ей передать и милосердие и верность своему возлюбленному, который ей изменил.
Она танцует Жизель как бы одним дыханием. Она легка, как облако, скользящее над землёй и тающее, как мимолётное видение. Но это видение полно трогательной нежности и всепобеждающей любви.
Всю дорогу Ася молчала. Она ещё видела перед собой руки Гали, которые уносили её, как крылья, и Галино лицо…
Она продолжала видеть всё это и тогда, когда, повернув выключатель и осветив свою комнату, остановилась перед своими рисунками и картинами.
— Как ты думаешь, Женя, — говорит Ася, — придёт ли она, как обещала мне в школе, посмотреть мои работы?
— Я уверен, что придёт.
— Для меня — и, вероятно, для всех, — продолжает Ася, глядя на свою картину, но вспоминая Галино лицо, — всё меняется на сцене при её появлении. Она приносит с собой мысль и душу. Правда?
— Согласен! Она же настоящий художник, настоящая актриса! Я теперь непременно хочу видеть её в Джульетте.
— Я так и знала! — Ася с гордостью посмотрела на брата. — Галя моя всех победила! А «Ромео и Джульетта» — это лучший балет, который когда-либо был поставлен в мире!
— А знаешь, что я тебе скажу? — Асин брат минуту помолчал. — Она уже не только твоя. Она принадлежит теперь всей своей родине, а значит, и всем нам. Уланова — наша!
Вскоре после спектакля «Жизель» (о том, что это было действительно вскоре, могли подтвердить все календари, отмечавшие времена года, и все часы, отмечавшие времена дня и ночи) Асин брат, просматривая утром газету «Советское искусство», воскликнул:
— Вот видишь, много ли времени прошло с того дня, когда я сказал тебе, что Уланова принадлежит теперь всей стране, а мои слова уже подтвердились. В этом сезоне она будет танцевать не только у нас: Московский Большой театр пригласил её для участия в нескольких разовых спектаклях.
Как раз в этот день — точнее говоря, в сырой вечер — Уланова и Вечеслова после спектакля, в котором были заняты обе, вышли на широкую площадь перед Кировским театром. Вокруг памятника Глинки свободно разгуливал ветер, относя куда-то в сырую мглу хлопья мокрого снега.
— Как мне это не нравится!
Вечеслова нахмурила тонкие брови. У неё был очень недовольный вид.
— Наша обычная ленинградская погода, — ответила Уланова, плотнее кутаясь в мех.
— Я совсем не о погоде говорю.
— А о чём?
— О твоих поездках в Москву на разовые спектакли. Нетрудно угадать, чем это кончится.
— Пожалуйста, угадай, мне очень интересно.
— Перейдёшь ты совсем из нашего театра в Москву.
— Вряд ли!
— Вот увидишь! А для нашего театра — я уже не говорю о себе — это будет большая потеря.
Уланова с сомнением покачала головой.
— Я так связана с Ленинградским театром, что не могу представить себе жизнь без него, — твёрдо закончила она и крепче взяла под руку свою подругу.
Но время, которое бежит вперёд, меняя людей и их жизнь, изменило и её творческую судьбу.
ПО ПРОШЕСТВИИ НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ
Годы не отмечаются движениями часовых стрелок, и никто ещё не придумал таких больших часов, на которых раз в году повёртывались бы пребольшие стрелки и каким-нибудь особенным боем оповещали весь мир о том, что к старым годам прибавился новый.
Джульетта (балет «Ромео и Джульетта», музыка С. Прокофьева)
Таких часов никто не видал и не слыхал, но годы, то есть время, движутся вперёд без остановок.
Страшной грозой пронеслась по земле ещё не виданная по размерам вторая мировая война, принеся народам неисчислимые бедствия, опустошительным огнём охватив половину земного шара. Она грозила уничтожением всего, что создано многовековой работой человечества во всех областях. Она оставила после себя миллионы осиротевших детей, женщин и стариков, миллионы разорённых, искалеченных людей, потерявших в огненной бойне всё, что им дала жизнь.
Но непобедимой оказалась воля народов к миру, к благородному мирному труду и созданию лучшей жизни для всего человечества.
Ещё шла война, ещё виднелись остовы обугленных и разрушенных домов, под развалинами которых погибли тысячи и тысячи беззащитных людей, а на пустырях в освобождённых городах и селениях заботливые и трудолюбивые руки уже насаждали молодые деревца и покрывали изуродованную землю зеленеющими всходами свежей травы.
Город-герой Ленинград, а вслед за ним и другие города нашей родины, пострадавшие от войны, старательно сглаживали мрачные следы разрушений и начинали новую жизнь. Возвращались к родным местам и отдельные люди, и уцелевшие семьи, и учреждения.
Возвращались театры и, приступая к новой творческой работе, изменяли и пополняли состав своих трупп.
В этот раз, как, бывало, в школьные годы, балерина Вечеслова угадала: её друг и верный товарищ в работе, солистка Ленинградского театра оперы и балета Галина Уланова была приглашена на постоянную работу в труппу Московского Большого театра.
В одно прекрасное утро читатели небольшой театральной газеты, сообщавшей все новости текущего сезона и все планы на будущий, прочитали сообщение об этом событии.
А время бежало всё дальше, меняя жизнь, расширяя её рамки, открывая двери навстречу новым желаниям, потребностям и новым людям.
Белый мрамор Миланского собора порозовел от вечернего солнца. Мягкий полусвет итальянского осеннего вечера быстро приходил на смену дневному солнцу. На улицах почти светло, но перед широким подъездом театра «La Scаla» — знаменитого не только по всей Италии, но и во всём мире — горят яркие электрические фонари и шумит, жестикулируя и волнуясь, оживлённая итальянская толпа.
Загорелые, черноглазые мальчуганы — продавцы газет и афиш — снуют в толпе с пронзительными криками:
— Artisio rossi! Galina Ulanova!.
Толпа быстро расхватывает афиши с именами русских музыкантов-исполнителей, с портретами тонкого и нежного, похожего на лёгкое облачко, лица русской балерины.
Сегодня вместе с небольшой группой советских артистов она выступит в театре «La Scаla», сцена которого видела лучших в мире мастеров театрального искусства — певцов и певиц Патти, Шаляпина, Собинова, Мазетти и замечательную танцовщицу Анну Павлову.
