Древний город таил в себе притягательность. О работе здесь Игорь мечтал. И хотя практикантам надлежало набивать пока только дранку на деревянные перегородки, они все равно гордились, что именно им выпало счастье восстанавливать былую красу. Отделывая квартиру, Игорь потом не раз думал о тех, кто жил в этом удивительном доме вблизи вокзала. Из окон было видно вокзал, поезда, просматривались сосны на Юрьевой горке за железной дорогой. Знали люди, где строить город!
В дощатом сарайчике во дворе ребятам выдали апельсинового цвета каски. За поясом спецовки у каждого торчал молоток.
Мастер Юрий Щербаков повёл группу по заваленной щебенкой и мусором лестнице — от площадки к площадке, от этажа к этажу.
Игорь Божков замыкал цепочку, не торопился, хотел, чтобы им с Антоном Камышкиным досталось место повыше. Ему не терпелось взглянуть сверху, с последнего этажа на город. И ждал он этой минуты, как чуда.
Все шло, как и предполагал. Этаж оказался последним. Мастер отвел им квартиру, и Игорь, не торопясь, вышел на балкон. В городском музее он как-то видел картину, на которой было первое поселение на речном яру. От него пошел здешний город. Игорь отыскал серебристо-серое здание гостиницы, рядом с которой соседствовал небольшой соборчик, казавшийся с высоты игрушечным. В чуть мглистом небе за городом висел аэростат.
По-над самой рекой, вблизи моста, увидел он место с развороченными глыбами. Оно смотрелось недавно разбомбленным. Гуляя как-то с Антоном, они пробовали отколоть от древних глыб на память кусочек. И не смогли. Глыбы-монолиты уступали многовековое свое место еще одной стеклянной гостинице с окнами на реку.
Строение на глазах пэтэушников лихо дробили, корежили, грызли бульдозером, били с размаху железным шаром, но стены цепко стояли. Последними взялись за дело саперы-десантники, что прыгали за городом из корзин аэростатов. И старинная кладка нехотя уступила, осела с гулким продыхом, превратилась в колотые большие глыбы.
Стук молотка Антона напомнил о деле: и завтра, и послезавтра найдется время поглазеть на город. Игорь вернулся к другу и рьяно взялся за работу.
Каждый набивал дранку своим методом. Игорь брал гвозди из кармана спецовки. Антон зажимал их губами, и смуглое лицо его казалось вымазанным чернилами. Оба учились вгонять гвоздь с одного маха и крайне досадовали, когда гвоздь гнулся.
Кули дранки подавали наверх подъемником. Стоял густой запах смолы и распиленного мокрого дерева. Иногда дранку почему-то задерживали, и тогда опережал тот, у кого был задел. Игорь и Антон тоже постепенно научились обзаводиться и дранкой, и лучшими ящиками под раствор, и лесенками-стремянками, и гвоздями, и удобными мастерками.
К концу дня они покрыли в комнате обе стенки. Оставалось набить в одном лишь углу какой-то метр. Ждали дранку, но ее не везли. Игорь тщательно осмотрел коридор, сходил к месту разгрузки подъемника — все до них подобрали. Лежал один на груде шлака темный, измазученный куль. Никто не хотел грязнить им спецовку и отскребать потом руки. Весь день подавали дранку чистую, и брать такую не имело смысла.
И куль отбросили на кучу шлака, как отбрасывают все ненужное, непригодное в дело… Наверно, если бы в начале работы не глазел Игорь Божков на город, дранки хватило бы. Но он упустил время и чувствовал себя виноватым перед напарником.
Хотелось в глазах Антона исправиться, чтобы, чего доброго, не передумал и не взял бы кого другого в напарники. Лучше всего набить дранку сейчас: пусть он, Игорь Божков, измажется, но зато работу завершат.
— Юрий Владимирович! — позвал он мастера, услышав неподалеку голос.
— Что у тебя, Божков?
— Дранка кончилась.
— Совсем нет?
— Совсем.
— А куль на шлаке?
— Это не наш. Да и какой-то он вымазанный… — ответил Антон, надеясь, что мастер возьмет для них у кого-то.
— Раз без дранки остались, берите, а то и этого не будет.
— Сходи возьми, — поддержал мастера и Антон, стоя на подмостках. — Дареному коню в зубы не смотрят.
— Сейчас принесу!
Дранка почти не отличалась по цвету от шлака, на который ее бросили.
— Нашел!.. — обрадованно прокричал он удивленному Антону, когда тот показался в дверях квартиры. — Теперь хватит!
— Живо подавай! — распорядился Антон, забираясь опять на лесенку. Руки его, как только он прикоснулся к дранке, мигом потемнели.
— Нарочно намазали, что ли?..
— Не знаю. Один этот куль и валялся.
— Подшутили, наверно, — заключил Антон, особо не сетуя. Он стучал молотком как одержимый. Не попрекал напарника, но в спешке и торопливости его заключался сам по себе укор: попусту не глазей впредь. «Не буду, не буду», — как бы отстукивал молоток Игоря.
Надо было довершить работу, пока не заглянули соседи. Топот и стук ботинок на лестнице напоминали о конце рабочего дня. Соседи уже спускались во двор к месту сбора.
Наконец дранка набита. И Антон спускается с лесенки, довольно трет о подоконник руки, оставляя мазутный след. Но что мазут, что руки — дело закончено, а с ним и первый день пэтэушной практики.
* * *
Игорь не сразу пошел во двор. Он побежал к окну еще раз взглянуть на город.
Он как бы робел после своей деревни и сплошного ее раздолья перед громадами этажей, путаницей проводов, крыш, разных труб. Но в нем рождалась уверенность, когда видел, что скопление площадей, улиц, проспектов, кварталов существует не само по себе, отдельно каждое, а подчиняется упорядочению и согласованию, напоминая хорошо отрегулированный механизм.
За воротами стройки Игорь Божков решил позвонить тут же Миле. Хотя и родилась, и выросла она в этом городе, а вряд ли с высоты видела свои улицы и площади, по которым ходила. Дом, где жили Сергины, был невысокий и находился в новом районе, у самой кольцевой дороги.
Кому как не ей рассказать о доме в начале проспекта, поделиться впечатлениями от первого трудового дня? Именно сегодня он стал рабочим!
Но тревожить Милу не решился. Завтра у нее начинались выпускные экзамены. Нельзя было отвлекать: трубку все равно сняла бы мать и вряд ли подозвала бы Милу…
Теперь ежедневно приходилось носить на работу стальные пластинки с деревянными ручками: кельмы. Припрятывать их на стройке категорически запрещали. Удобная кельма немало значила: рука привыкала к одному мастерку, чувствовала его.
Утром во дворе Долгановский проводил инструктаж.
— Несмотря на современное многообразие отделочных работ, — бесстрастно говорил он, — штукатурные работы не потеряли своего назначения…
— Как по учебнику шпарит.
— Слово в слово, — поддержал Антон. Группа разместилась с солнечной стороны строительного вагончика. Рабочие уже приступили к делу, и кроме пэтэушников да завуча с мастером во дворе никого не было.
— Штукатурные работы в многоэтажных зданиях начинаются с верхних этажей, — продолжал Долгановский. — Ваш мастер расписался в специальном журнале стройки за соблюдение вами техники безопасности. Мусор, доски, кирпич из здания спускайте только по закрытым желобам и ни в коем разе не сбрасывайте…
— Нам уже говорили…
Долгановский пропустил замечание.
— Дранку теперь используют редко из-за ее трудоемкости. А в новых домах не применяют вообще. Но здесь вам придется поработать дедовским методом. Желаю успеха!
Мастеру тоже нашлось о чем порассуждать:
— Перед работой осмотрите свои места. Все лишнее, особенно доски с торчащими гвоздями, уберите.
«Откуда там доски с гвоздями? — подумалось Игорю. — Нарочно, что ли, оставил…»
— Если доски тяжелые и нельзя убрать, загните гвозди, чтоб не было травм, — продолжал Щербаков. — Рекомендую также, в порядке пожелания, покрыть олифой ручки молотков, терок и полутерок. Не будут намокать, и раствор не пристанет.
— А где взять олифу?
— У старосты группы.
— Главное, не терять инструмент, — напомнил еще раз Долгановский, перед тем как разойтись.
По словам Евгения Григорьевича, за утерянный инструмент могли вычесть из причитавшихся за работу денег.
Здесь будет первая получка за практику. В прежней жизни каждый ограничивался той мелочью, которая перепадала от родителей. Этой мелочи знали цену. Теперь же они сами должны были получить кое-что. Будет о чем поговорить родителям.
Игорь размешивал в ящике раствор, бросал его мастерком на стенку и по звуку определял, удачен ли шлепок. Он воображал, каких после практики наберет покупок — отцу и матери, всерьез начнет помогать родителям. А каким непохожим приедет сам он в родную деревню, явится вечером в клуб. На стройке они заприметили уже многих рабочих. Больше других понравился крепкий, высокий парень, он приезжал на работу каждое утро на собственном мотоцикле. Парень, как выяснилось, окончил то же училище. Ребята завидовали ему. Со временем и они приобретут такие же мотоциклы. Игорь даже прикидывал втайне, как будет возить на своем мотоцикле Милу.
