Алтунин был обескуражен. А он-то считал свою идею блестящей, оригинальной! Хотел решить труднейшую проблему единым махом...
- А теперь по поводу вашего назначения, — заговорил опять Лядов после короткой паузы. — Можете считать его временным, если хотите. Понимаю вашу обеспокоенность тем, что не сработаетесь с Юрием Михайловичем. Хотя вам, по-видимому, и срабатываться-то с ним не придется. Вы, разумеется, знаете, что у Юрия Михайловича неважно со здоровьем. Сердце сдает. Но могу сказать по секрету: его дела совсем плохи. Справлялся у лечащего врача. Требуется длительное санаторное лечение. И то возьмите в расчет - пенсионный возраст... Но раз сам на пенсию не просится, увольнять резона нет. А подлечить надо. Вот тут вы и должны прийти на выручку - дать Юрию Михайловичу хотя бы немного отдохнуть. Он просит назначить именно вас. Доверяет. Надо уважить. О перспективах сейчас говорить пока рано. Одно могу обещать: с поля боя всегда выведем с честью. А сработаетесь с Юрием Михайловичем, будем только рады.
Доводы главного инженера убеждали, и Сергей заколебался. Должность никак не прельщала его, но в данном случае речь ведь шла о том, чтобы дать Самарину возможность спокойно полежать в кардиологической лечебнице.
- Мне бы хотелось посоветоваться с Юрием Михайловичем, — попросил Сергей робко. — Я с ним об этом не говорил пока.
Главный инженер пожал плечами.
- Советуйтесь.
Цех встретил Сергея привычным гулом, грохотом, свистом пара и сирен. У пышущих жаром нагревательных печей сновали рабочие. Вот из одной печи выдвинулась подина, на которой лежали рядком нагретые заготовки. Подручный кузнеца Песков навел самозахватывающие клещи, подвешенные к мостовому крану, клещи зубасто захватили раскаленный добела толстый диск и понесли к ковочному прессу. Привычная картина, но наблюдательный глаз Алтунин а подмечал каждое движение и подручного Пескова и кузнеца Бовыкина.
Все, что здесь происходило, он воспринимал нутром, так как продолжал чувствовать себя таким же бригадиром, как вот этот Бовыкин с широким медно-красным лицом и выгоревшими бровями, плотный, сильный, всегда злобно-радостно возбужденный, будто не ковкой занят, а борьбой не на живот, а на смерть. Он, конечно же, заметил Сергея, но сейчас было не до обмена приветствиями: ковка не ждет!
Алтунин постоял несколько минут, залюбовавшись действиями бригады. Работали хорошо. Люди были убеждены, что все идет у них так, как и должно идти. Не важно, будет Алтунин заместителем начальника цеха или не будет, от того ковка не остановится. А с недогрузкой начальство как-нибудь справится. Должно справиться!
Ухали молоты, вздыхали гидропрессы, бешено вращались дробеметные аппараты, очищающие поковки от окалины. Все здесь шло своим чередом.
Группа рабочих была занята пуском газовой печи после ее ремонта. Опытный нагревальщик Коля Рожков перед устьем одной из горелок зажег костерок. Когда костерок разгорелся, Коля проворно приоткрыл задвижки на воздухо- и газопроводах. Вспыхнул голубым пламенем газ. Рожков увеличил подачу воздуха и газа.
Бригадир Каретников склонился у поворотного стола одного из гидропрессов. Проверяет длинным кронциркулем ширину кольца, пышущего белым жаром. Кольцо большущее. После каждого нажатия пресса оно поворачивается вместе со столом, а Каретников все колдует и колдует над ним со своим паучьим кронциркулем. Так же вот совсем недавно колдовал у раскаленных заготовок и Алтунин.
Постояв у этого гидропресса, Сергей заторопился к другому - уникальному. У Сергея были особые отношения с той гигантской машиной, занимающей целый пролет. Если кому-то - тому же Лядову - она казалась ненасытным зверем, то Сергей видел в ней совсем иное: не зверя прожорливого, а доброго работягу, который хочет трудиться по напряженному плану, скорее отработать средства, затраченные на его постройку, а ему не дают развернуться в полную силу... Недогрузка...
С непонятной грустью смотрел Сергей на эту голубовато-зеленую громадину высотой в многоэтажный дом, на массивные стальные колонны и рабочие цилиндры, там, наверху. Теперь за пультом управления другой бригадир - Носиков...
- Ладно, не осуждай, — сказал Сергей гидропрессу. — Я ведь не сам ушел от тебя - заставили. Ты у меня тоже с высшим образованием, да еще с программным управлением. Должен понимать. Я к власти не рвусь. Могу поклясться бородой начальника мартеновского цеха Мокроусова... Бывай!..
У кабинета Самарина Алтунин тоже постоял - перевел дух и лишь после того открыл дверь.
Самарин бросился навстречу, обнял. Они расцеловались трижды.
- Поздравляю с инженерским дипломом! Порадовал старика! — ворковал Юрий Михайлович. — Докладывай все по порядку. В отделе кадров был?
- Был.
- Оформился?
- Нет.
- Почему?
- Этика мешает делать карьеру.
Юрий Михайлович хмыкнул, сделал руки крендельками. Он был все такой же, каким Сергей знал его всегда: свекольно-красные пухловатые щеки, острый молодой взгляд, чуть с хитринкой, запрятанный в суженных веках. Такой - и не такой: шея заметно подсохла, спереди под кожей будто натянуты струны; седины прибавилось.
- А я тут для тебя всю документацию подготовил, — сказал он. — Хоть сегодня приступай к исполнению обязанностей.
Они присели на стулья.
- Не торопи, Юрий Михайлович.
Сергей думал, что Самарин рассердится. Но тот как-то сразу сник, опустил плечи, и взгляд его потерял молодую упругость.
- Тут такое дело. Сергей, — сказал он непривычно мягко и даже просительно, — худо мне. Даже моя старуха не знает, как худо. И Кирке ничего не говорил. Тебя тоже прошу не волновать их... Укладывают врачи в срочном порядке на углубленное обследование и лечение. Может, в Москву самолетом отправят.
- На сколько укладывают-то?
Самарин опять хмыкнул.
- Могут и совсем уложить. Живешь, пока мышь головы не отъела. Или как в наше время старики говаривали: живи - почесывайся, помрешь - свербеть не станет. А в общем-то на два-три месяца отпускают. Там видно будет.
- Два месяца! Так я за два месяца тут дров могу наломать... Может, кого другого на время замом? Того же Петра Скатерщикова. С отличием окончил.
- Молодец Петро. Его на Второй машиностроительный в начальники кузнечного цеха ставят. Говорят, дал согласие.
Алтунин был неприятно поражен. Только что виделись со Скатерщиковым в институте, а Петр даже словечком не обмолвился о том, что уходит на Второй машиностроительный. Может, боится спугнуть счастье? Мол, наболтаешь всем, а там, на Втором, раздумают... И все же мог бы по старой дружбе совета попросить. Но, оказывается, совет Алтунина, которого берут в свой цех всего лишь замом начальника цеха, Петеньке не нужен. Ну, дела!..
- Сам знаешь: нет другого. Да и не доверю я цех другому, — говорил между тем Самарин. — Очень уж сложная обстановка сложилась. Запутались мы с дефицитом совсем, все планирование пошло насмарку. Можно сказать, держимся на интуиции нашего экономиста Пудалова. Если бы не он, покатились бы вниз... А с другой стороны, хроническая недогрузка оборудования. Из-за нее непрофильной продукции даем иногда больше, чем основной. А у меня одна голова, и та на ниточке. Вся надежда на Пудалова...
Алтунин почему-то недолюбливал этого Пудалова. А почему, сам не понимал. Пудалова уважали все - и рабочие и инженеры: он знает номенклатуру деталей на память, играючи определяет размер партии и срок запуска штамповок, рассчитывает загрузку участков, ведет учет расхода материалов. Зовут его шутейно "наш компьютер папа Пуд".
"Папа Пуд" незаменим. Стоит ему заболеть или уехать в отпуск, как в цехе наступает период путаницы и неразберихи. Крепко забрал Пудалов в свои пухленькие руки всю производственную программу кузнечного цеха.
Самарин дорожит Пудаловым. И сейчас наказывал Сергею:
- Ты с Игорем живи в мире: он мужик толковый, хоть и с норовом. Смирен пень, да что в нем? А сам не мудри. Пообвыкни сперва. Помни главную заповедь всякого начальника: властью следует пользоваться осторожно.
Юрий Михайлович как-то незаметно отмел все возражения Сергея, похлопал его по плечу.
- Иди, иди в отдел кадров, оформляйся. Цех всегда был твоим, а подамся на пенсию - станешь вместо меня. Конечно, мне и сейчас можно бы в отставку, да хочется тебя поднатаскать, подготовить достойную смену. Вот и будут тебе эти два-три месяца вроде стажировки...
По дороге в отдел кадров Сергей завернул в бюро автоматизации и механизации, где по-прежнему работала Кира.
Ему хотелось сразу же после получения диплома броситься к ней, но не вышло: вызвал Пронякин. И теперь, поднимаясь на второй этаж административного корпуса, Сергей представлял, какой радостью осветится ее лицо: один из них стал инженером!..
Поженились они три года назад, и, казалось, нет на свете пары счастливей. Да так оно, пожалуй, и было сперва. Много ездили: в Ленинград, к Черному морю, в Москву, в страны народной демократии по туристическим путевкам. Открывали для себя огромность мира, захлебывались от восторга и новизны впечатлений.
