– Ах, как я рада, что снова вижу вас! – сказала Красавка, подплывая к семге. – А я так волновалась, так волновалась. Почему вы ушли, ничего не сказав мне?
Семга молчала. Красавка из деликатности отошла в сторонку. А потом, когда семга вылезла из копа и стала зарывать его дресвой, она снова подплыла к ней:
– Вы сейчас в море? Возьмите меня с собой.
– Тебе еще рано. У тебя не хватит сил. О, это далекий-далекий путь. И я сама боюсь его.
– Ну так оставайтесь здесь. Я бы все-все стала делать для вас.
– Не говори глупостей. Я задохлась бы в этой речонке.
Развернувшись, семга устало сказала: «Прощай» – и, подхваченная стремниной, стукаясь головой и телом о камни, покатилась в порог.
Глухая тоска сдавила сердце Красавки. Она смотрела туда, в пенистую горловину порога, в котором только что исчезла семга, и с ужасом думала о том, что ее ждет впереди. Духота, темень, вечный страх перед щукой и налимом… А там где-то море, простор. И солнце, много солнца.
Нет, она не может больше оставаться в реке. Нет, нет!
Красавка напружинила мускулы и очерти голову кинулась в клокочущую пасть буруна.
Шумные, рокочущие пороги, широченные плесы, бездонные ямы… И нет им ни конца, ни края.
Старая семга, израненная, изможденная, с растрепанными, измочаленными плавниками, казалось, совсем обессилела. В бурных порогах ее вертело, как щепку, било о камни. Но она все плыла и плыла…
Самое трудное для Красавки было добывать еду.
Впрочем, пока они плыли маленькой речкой, она еще кое-как справлялась с этим: там схватит букашку, тут подцепит какого-нибудь червяка.
Но вот они вошли в большую реку, и Красавка приуныла. Голод терзал ее. Правда, она ухитрялась иногда свернуть на отмель и схватить какого-нибудь жучка. Но разве это еда?
Однажды, когда они шли угрюмым, глубоким плесом, старая семга вдруг обернулась:
– Идешь все-таки?
Красавка смутилась – она ведь думала, что старая семга до сих пор не заметила ее.
– Ты храбрая девочка, – сказала семга. – Но я советую тебе вернуться домой. Скоро начнется новая река, и там ты совсем не найдешь еды. Вернись. Ты еще успеешь добраться домой до наступления большой духоты.
Красавка, пригорюнившись, молчала.
– Слушай же ты, глупая! – повысила голос старая семга. – Знаешь ли ты, сколько нас гибнет на этом великом пути? Твое время еще не пришло. Семужья молодь скатывается в море весной. Поняла?
Слова старой семги совсем пришибли Красавку. Она-то теперь понимала, как безрассудно поступила, отправившись в это путешествие. Но что ей делать?
Скоро они вошли в новую реку. Боже, какая черная вода! Темень, глубь. И хоть бы одна отмель на пути. От постоянного недоедания у нее кружилась голова, плавнички стали вялыми и непослушными. Она плакала, завидовала старой семге, которая так долго может не есть.
Как-то раз, когда ей совсем стало невмоготу, она не выдержала, взмолилась:
– Остановитесь же немножко. Я не могу больше без еды. Постойте здесь, я сплаваю к берегу.
– Мне нельзя останавливаться, – прохрипела старая семга. – Я хочу есть. Я вся высохла. От меня остались одни кожа да кости.
– Так давайте поплывем вместе к берегу.
– Ты забыла, что я не могу есть в пресной воде. Для меня здесь нет пищи.
– Ну можете же вы минутку обождать? – И Красавка, полагаясь на сознательность старой семги, поплыла к берегу.
У берега был лед. Но ей все-таки удалось разыскать несколько червяков. Повеселевшая, воспрянувшая духом, она поспешила назад. Семги на старом месте не оказалось. Красавка кричала, бегала вокруг, потом, сообразив, что семга могла уйти вперед, кинулась догонять ее. Она плыла-плыла, долго плыла, а семги все не было. Ужас и отчаяние охватили ее. Что же с ней будет теперь?
На ее счастье, в это время показалось несколько семог, идущих одна за другой сверху. Красавка несказанно обрадовалась:
– Вы куда? Не в море?
– Да, мы идем в море.
– Вот хорошо-то! Мне тоже в море.
– Тебе в море? – устало рассмеялись семги. – Да как ты вообще попала сюда?
– О, я издалека. Сначала мы со старой семгой плыли маленькой речкой, потом большой, а потом заплыли в эту…
– А-а, – семги переглянулись, – она, верно, из того рода, что каждое лето уходит в верховье Юлы.
– Да, я слыхала, наша речка впадает в Юлу. А вы откуда? – Красавка рада была отвести душу с этими разговорчивыми и еще довольно сильными рыбами.
– Мы? Мы не такие глупые, как в вашем роду. У нас дом ближе. И мы меньше устаем. Но все-таки, – снова спросили семги, – как ты оказалась здесь? Это неслыханно! Ты еще совсем глупая девчонка!
– Да, наверно, глупая, – с печалью в голосе согласилась Красавка. – Так мне и старая семга говорила.
– И она глупая. Еще глупее тебя. Разве можно было брать с собой сопливую девчонку? Посмотри, ты ведь даже из детского платьишка не вылезла. А тоже в море собралась…
Что ж, пускай смеются. Только бы не гнали ее. И снова путь. И снова голод. Снова бесконечная угрюмая река – без берегов, без дна…
Наконец однажды на рассвете семужья стая вышла на песчаную отмель. Впереди что-то грохотало, ухало. Мутно-зеленая вода, накатывавшаяся волнами, отдавала соленой горечью.
Красавка, прислушиваясь к грохоту, робко спросила:
– Что это такое?
– Это море, глупая. Море! Как хорошо!
Семги лежали на песчаной отмели, как на перине, страшно усталые, изможденные, тихо покачиваясь на зыбкой волне. Зубастые пасти их были широко раскрыты, и они с наслаждением вбирали в себя соленую, горьковатую воду, от которой у Красавки кружилась голоса.
– Что, мутит? – спросила ее ближняя семга. – Это морская болезнь. Но она скоро пройдет. Тебе повезло, малютка. Ты первая в этом возрасте достигла моря.
Семги еще полежали немного и вдруг с неожиданной силой взмахнули хвостами. Красавка кинулась вслед за ними, но внезапно налетевшая волна отбросила ее назад.
– Постойте, постойте! – закричала она. – Подождите меня.
– Не робей, детка! – донесся поощряющий голос из глубины. – Тебе только перескочить вал, а здесь тихо, спокойно.
Море бурлило, ревело, выворачивало со дна песок.
И долго еще, как щепку, кидало Красавку из стороны в сторону, пока она наконец не достигла глубины, где стояли семги.
Темно, мрачно. Наверху качаются громадные белые льдины…
И это море, море, о котором она так мечтала! Нет, не таким она представляла себе море. Оно казалось ей большой светлой рекой, вечно залитой солнцем. Или ей наврали про солнце, которое уносят из реки семги? Где оно, это солнце? Она ни разу не видела его за всю дорогу.
Но еще больше разочаровали ее сами семги. Когда сбоку в зеленой толще воды показалась стайка серебристых рыбок, похожих на уклеек, семги с криком «Сельдь, сельдь!» набросились на них. Началась дикая, отвратительная бойня. Трепещущие рыбки одна за другой стали исчезать в зубастых пастях.
Красавка с ужасом смотрела на это пиршество. Так вот зачем они ходят в море!
Когда было покончено с сельдью, семги, отрыгивая, с довольным видом поглядывая друг на дружку, сказали:
– Ну, кончился наш великий пост. Теперь-то мы поедим вдоволь.
– А ты чего глаза таращила? Не проголодалась? – кивнула Красавке одна семга.
– Но я ем только червяков и рачков.
– Э-э, нет, – сказала семга, – червяки и рачки – это не семужья еда…
– Но я не понимаю, как можно глотать живых рыб. Ведь им же больно.
Семги расхохотались:
– Запомни, детка. Море – это вот что: либо ты съешь, либо тебя съедят. И с червяком в брюхе не много нагуляешь по морю. Море любит сильных.
– И еще запомни, – сказала другая семга: – Держись подальше от нас. Мы ведь не всегда разбираем, кто попадает нам на зубы. Поняла?
И семги, дугой выгибая хвосты, лихо побежали вперед.
Ушли… Одна в целом море… Что же будет теперь с нею? Бежать, догонять их? Но она вспомнила предупреждение семги, и сердце у нее сжалось от страха. Все враги. Даже на семог нельзя положиться…
По сторонам мелькали какие-то загадочные, пугающие тени, внизу – черная непроглядная пучина. Голод выворачивал ей внутренности.
Она поплыла к берегу. Там есть дно – и должна же она найти хоть какого-нибудь червяка.
Но в тот день ей не суждено было раздобыть еды.
Едва она начала различать иловато-песчаную желтую россыпь дна, как оттуда стремительно вынырнула большая красноперая рыба. Красавка из последних сил кинулась в сторону…
И скоро все стало так, как было когда-то в реке. Она лежит у большого валуна, прижимаясь своим вздрагивающим тельцем к песку. Голодная, одинокая. Так зачем же она пошла в это море?
Ночь была длинная, темная. Вокруг ползали какие-то красные и голубые огоньки. Камень вздрагивал от ударов льдин, ворочался. В черные прогалины воды заглядывали далекие, но такие колючие звезды. И всю ночь, не смея отойти от камня, не смыкала глаз голодная Красавка.
