Он и был готов к такой борьбе, и теперь он к ней приступал.
Шохов не считал еще себя старичком, но знал, что тридцать лет — возраст для молодежной стройки зрелый. В таком возрасте называют тебя лишь по имени-отчеству, числят в старших, почти в отцах, и соответственно относятся. В эти годы уже неудобно засиживаться в мастерах, а неимение семьи расценивается как факт отрицательный: видать, бросил жену, затаскался по бабам, а то и спился — и тебя бросили. Да и сами переезды можно понять как неуживчивый характер, неудачливость неумехи, которого рады отпустить на все четыре стороны.
То, что позволительно в двадцать, даже в двадцать пять лет и почитается за мобильность, в тридцать никак не годилось.
Потому и выбрал Шохов и почти полюбил заочно этот город, что можно здесь было начать с нуля, не привлекая внимания, и укрепиться, и начать жить. Для этого всего требовалось прощупать почву в исполкоме.
И снова, как в кадрах, прежде приемной проследовал Шохов в туалет — здесь он был чистенький, вылизанный — и всего себя придирчиво с ног до головы осмотрел, почистил ботинки, поправил шапку. Разглядывая в зеркале собственное лицо то пристально-испытующе, то снисходительно-иронично, Шохов принял выражение несколько задумчивое, добродушно-деловое и вошел в приемную исполкома.
Девушка-секретарша, как он и предполагая; была не настолько опытной, чтобы по виду угадать, что он за человек и какого ранга. К тому же пыжиковая шапка, которую он намеренно не снял, не могла не произвести должного эффекта.
— Срочно,— произнес он, проходя прямо к двери, ведущей в кабинет.
Что означает слово «срочно», почему он выбрал это слово, он и сам бы не мог ответить. Но знал, что именно эта туманная и необъяснимая формула почему-то действует на администрацию. Так говорят своим, на ходу, когда действительно что-то срочно надо и тебя ждут.
Секретарша так и поняла и виновато стала объяснять, что Федора Ивановича, к сожалению, еще нет, он поехал принимать с комиссией новый дом.
— Новый дом! — воскликнул Шохов.— Как же я забыл, что Федор Иванович сегодня принимает новый дом на улице... Как ее, на этой улице, где магазин...
— На Советской,— подсказала девушка.
— Ну да, ну да. А ведь домик-то ничего. Недоделочки там кой-какие.
Понятно, что Шохов никогда не был на Советской улице и не видел принимаемого дома. Но знал он сотни других подобных домов, которые сдавал сам, и не было среди них ни одного без недоделок.
И девушка подтвердила, что действительно есть недоделки.
— С какой оценочной собираетесь принять? — поинтересовался Шохов.
Это обращение к секретарше как представителю власти, Шохов не мог не понимать, и смущало и нравилось ей. Кому бы оно не понравилось!
И девушка, чуть покраснев, ответила:
— Федор Иванович говорит, что оценка будет хорошей.
Шохов кивком одобрил такую оценку и слова девушки.
Спросил, как ее зовут. Оказалось, что девушку зовут Ритой.
— Риточка,— тотчас же сказал Шохов проникновенно.— У меня мало времени. И в то же время мне чрезвычайно важно выяснить ваш государственный взгляд на такие проблемы, как индивидуальная застройка в нашем городе, и все аспекты (вот, выкопал словцо, сам удивился!), касающиеся решения этого вопроса.
Произнеся подобную белиберду, Шохов и сам усомнился, не переборщил ли, наводя тень на плетень, вместо того чтобы спросить прямо, где тут застраиваются люди и каким путем получают на это разрешение.
Но девушка оказалась вполне сообразительной и поняла его так, как надо. Она сказала, что застройки по индивидуальным проектам нет, потому что пришло письмо из министерства, и она его сейчас покажет.
Риточка вышла и тут же принесла и положила на стол несколько листочков бумаги. Шохов небрежно взял их, не торопясь начал листать, хоть зудило скорей, скорей прочесть и запомнить и схватить главное, ведь это касалось его будущей жизни здесь.
— Может быть, вам копию снять? — спросила Рита. Ей, видно, очень понравилось играть роль гостеприимной хозяйки.
— Это мы решим потом,— ответил Шохов деловито и принялся читать бумаги.
Первое письмо было совсем коротким и сообщало, что в исполком от Минэнерго направляется копия письма Госстроя РСФСР по вопросу строительства временных жилых строений и индивидуальных домов в Новом городе.
Шохов перелистнул и начал читать само письмо:
«Госстрой РСФСР совместно с Минжилкомхозом РСФСР рассмотрел просьбу Минэнерго СССР об отводе земельных участков на левом берегу для строительства временных жилых строений общей площадью 55—60 тыс. кв. м и 2-х тысяч индивидуальных жилых домов. Постановлением Совета Министров РСФСР от 30 августа за № 492 «О генеральном плане Нового города» (пункт 2) отвод земельных участков для индивидуального и временного жилищного строительства в городе запрещен. Согласно постановлению Совета Министров СССР № 51 в текущем году в Новом городе должно быть введено 150 тыс. кв. м общей площади в капитальных домах панельной конструкции... Учитывая, что существующий порядок индивидуальных жилых домов по генеральному плану города подлежит ликвидации, Госстрой РСФСР не считает возможным разрешить застройку 2-х тысяч индивидуальных жилых домов...»
Шохов прочел все, даже подписи, а некоторые места дважды, решив про себя, что копии он просить не будет, чтобы совсем не подводить девочку Риточку. Она ему еще пригодится.
Возвращая бумаги, он так и сказал, что копии пока не нужны, но он хотел бы знать, как соблюдается постановление, с той самой надеждой, что оно не очень-то соблюдается. Ведь бытует же в народе, что постановление как покойник, пока его выносят, еще помнят, а как вынесли, так забыли.
— Многие интересуются,— сказала Риточка.— К Федору Иванычу идут и идут. Мы даже на всякий случай отпечатали договор на предоставление земельного участка. Но никому не показываем. А один человек и без договора взял да построил и живет.
Вот каких слов ждал Григорий Шохов! Ждал да дождался. Даже его крепкое сердце дрогнуло. Значит, есть оно, началось! И как ему не начаться! Но кто этот первый смельчак? Где его найти?
А ведь если бы власти учитывали опыт всех предшествующих строек, они не пытались бы ставить стену поперек воды без всякого пропуска. Везде прорывается она, то есть везде, где бы ни был Шохов, стихийно начиналась такая застройка.
Запрещают-то вроде с целями самыми лучшими, чтобы не создавать людям плохих условий, неудобств и антисанитарии, всегда сопровождающих временные жилища. Такие запреты рассчитаны на исполнение государственных планов жилищного строительства. А планы, как водится, отстают, горят — и частью именно по той причине, что рабочих негде поселить. Вот и выходит порочный круг, и разорвать его можно, лишь допустив приезжих к индивидуальным застройкам. Тогда и фонд жилой увеличится за счет личного времени, за счет средств самих рабочих, и вопрос кадров отпадает. А в целом совсем неплохо решается проблема заселения этих северных мест. Или земли здесь для домиков не хватает!
Ну, а перекрыв письмом этот канал, власти ставят здешних руководителей в чрезвычайно сложную ситуацию. Или придется гореть с планом, или, что сподручнее, закрывать глаза на самострой. Как оно везде и выходило!
И тут, на месте, как говорят, в горячей точке, не могут не чувствовать, не понимать всего этого. Вот и договор на случай припасли, и запрос в министерство сделали. И ведь никуда не уйдут от проблемы, решать-то придется, и скоро притом. Так раздумывал Шохов.
Теперь он обратился к тексту договора, это тоже касалось его лично. Его планов, его жизни. Ах, если бы девушка понимала, что в нем происходит сейчас! Какие дерзкие мечты он в себе растит, какие фантазии возбуждает! Может быть, она поразилась бы и даже испугалась. Но ничем Шохов себя не выдал, ни на мгновение не приоткрылся.
Стараясь успокоиться и чувствуя на себе короткие, но любопытные Ритины взгляды, Шохов не торопясь просмотрел весь договор от начала до конца. Тот состоял из шестнадцати пунктов, и ни в одном пункте не было никаких обязательств со стороны исполкома. Зато запретов всяческих, ограничений, даже угроз было хоть отбавляй, будто сочинял этот (в общем-то типовой) договор человек, который ненавидел застройщиков и всеми силами не желал, чтобы они поселились. Тут и ограничение сроков («Застройщик обязан закончить строительство к сроку под страхом последствий и штрафов»), и архитектурно-строительный контроль, и запреты других всяких хозяйственных построек (а если гараж, а если коровник нужен?), и полный капитальный ремонт за свой счет (вот тебе: захотел строиться — сам и ремонтируйся!), и обязательства устройства тротуара, и содержание проезда возле дома, и тому подобное.
При этом разъяснялось, что при приемке дома проверяется наличие закупочных документов на стройматериалы, из которых строился дом, и при отсутствии таковых строение подлежит слому, а участок — передаче новому застройщику... У-ффф!
