Сергей Антонов - Царский двугривенный

Это было поразительно так же, как если бы его мама, Лия Акимовна, во время сабантуя вскочила бы на иноходца и помчалась наперегонки…

— Ну вот, — сказал Митька. — А ты выдумал — «присяжный поверенный», — он посмотрел на картинку. — А Буденный не похож вышел, верно?

— Да, не похож, — согласился Славик. — Одни только усы похожие… Знаешь что, Митя, рисуй про телеграфиста ты. Твоя мама его выручала, ты и рисуй.

— Ладно. А ты чего будешь?

— Чего-нибудь придумаю.

Митя не привык откладывать дел в долгий ящик.

Он вырвал из альбома чистый лист и принялся рисовать арест телеграфиста.

Славик печально смотрел, как продвигалось дело. Только раз он не удержался и напомнил:

— Пальмы нарисуй. В ресторане всегда стоят пальмы.

Мите стало жалко приятеля.

— А ты спроси у своей мамы, — посоветовал он. Может быть, она тоже кого-нибудь выручила.

— Нет, — вздохнул Славик. — Она еще никого не выручила.

Пока Славик был у Мити, к маме по пути на базар зашла жена Полякова, Маргарита Михайловна.

— Мама! — воскликнул Славик, влетая в комнату. — А тетя Клаша красногвардейца спасла!

— Это прекрасно. Но когда взрослые разговаривают, перебивать их неприлично.

Гостья сидела на стуле с ивовой корзинкой на коленях. Мама мерила у зеркала лифчик.

— А знаешь, мама…

— И кроме того, с гостями надо здороваться.

Славик сказал Маргарите Михайловне «здравствуйте», шаркнул ножкой и бросился на кухню рассказывать про тетю Клашу Нюре. Нюра отбивала мясо, ей некогда было слушать.

Он вернулся в детскую, сел за столик, укапанный чернилами, и под журчанье голосов принялся лениво рисовать лошадок и человечков с шашками наголо.

— Побегу! — говорила Маргарита Михайловна. — Мой отпустил меня всего на два часа. А я еще мяса не купила.

— Посидите, милая, — удерживала ее Лия Акимовна. Она примеряла у зеркала купленный по случаю французский лифчик. — Базар рядом… Мясо берите у Кулибина. У него чудесные косточки для бульона… А лямки придется ушивать.

— И лямки ушивать, и пуговички переставить, — сказала Маргарита Михайловна.

— Чудесные косточки. И кстати сказать, он неравнодушен к дамам… Такая бурая морда, а ловеласит. Пококетничайте с ним — и купите дешево.

— Чего-чего, а с кавалерами я умею перемигиваться, — смеялась Маргарита Михайловна. — Особенно ради снижения цен… Как вы сказали — Кулибин?

— Кулибин. — У него дурацкая вывеска: «Бывший Кулибин-сын». Сразу увидите. Он всегда стоит в дверях… Морда глупая, а бачки как у Гарри Пиля. Да, придется ушивать. Какая досада… Если торгует его благоверная, не подходите. На пушечный выстрел не подходите. Запрашивает вдвое — такая хамка! Ну расскажите какую-нибудь похабелечку…

В этот момент и ворвался Славик с восклицанием:

— Мама! А тетя Клаша красногвардейца спасла!

— Это прекрасно, — сказала Лия Акимовна. — Но когда взрослые разговаривают, перебивать их неприлично.

— А знаешь, мама…

— И кроме того, с гостями надо здороваться.

Славик шаркнул ножкой, сказал Маргарите Михайловне «здравствуйте» и бросился на кухню.

— А он мужает, негодник! — провожая сына глазами, сказала в нос Лия Акимовна. — Вы не находите?

— Какое там мужает, — возразила откровенная Маргарита Михайловна. — Его бы на лето к нам, на нашу тихую станцию. Кумыса бы попил, на рыбалку сбегал, не узнали бы вы его… Павел Захарович любитель с ребятишками дурачиться.

— И мой тоже. Очень любит детей и при своем типично инженерском складе ума находит с ними общий язык. Просто поразительный человек.

И она стала расхваливать Ивана Васильевича с таким ожесточением, с каким это делают только заброшенные жены.

— А я вам не говорила, как моего лешего на дрезине привезли? — перехватила разговор Маргарита Михайловна. — Ногу вывихнул! Поехал пути проверять и чехарду затеял. Брюхатый мужик, партиец, начальник дистанции, а прыгает по степи через рабочих, и они через него… Пришлось костоправа вызывать. Ногу вывихнул.

— Кошмар! — сказала Лия Акимовна.

— Еще бы! Неделю лежать велели. Стала натирать его денатуратом, отошла на минутку, а бутылка пустая. До донышка высушил, примус разжигать нечем. А денатурат! На бутылке кости нарисованы! Вот здоровья мужику отпущено! Недаром мешальщиком к пекарю нанимался. — Она наклонилась к Лии Акимовне и проговорила шепотом: — На десять баб хватит.

Лия Акимовна оглянулась. Печальный Славик возвращался в детскую.

— Вынь руку из кармана, — сказала она ему и предупредила Маргариту Михайловну: — Вы следите за Павлом Захаровичем. Не дай бог, сераль заведет.

— Да пусть заводит! — всплеснула руками Маргарита Михайловна. — Отдохнула бы хоть от него, поспала бы вволю. То-то и беда, ни на шаг не отходит. Прошлую пасху у дорожного мастера гуляли. Крепко выпил Я говорю: «Придется мне тебя на себе домой тащить, Павел Захарович». — «Кого, — говорит, — тащить?» — сгреб меня на руки и, как ни отбивалась, понес домой Не поверите, Лия Акимовна, версты две без передышки тащил! Это меня-то, такую колодину! — Она ласково смеялась и качала головой. — Леший! Степная порода!

— Иван Васильевич меня тоже нес на руках после венчанья, — сказала Лия Акимовна, строго, как соперницу, оглядывая себя в зеркале.

— Ничего его не берет, лешего, — завелась Маргарита Михайловна. — Вот пожалуйста: сегодня ногу вывихнул, а завтра к вам на пикник поехали. Только вечер и вылежал. Видели вы таких мужиков?

— Вам нужна правда или фраза, Маргарита Михайловна? Если правда, то у него был не вывих, а легкое растяжение. Какая-нибудь дисторзия. При вывихе прописывают холодные компрессы и постельный режим.

— Не знаю, как по-ученому, а на другой день выскочил.

— Это просто невероятно, — сказала Лия Акимовна раздраженно. — Я с ним польку плясала. Как козел прыгал. Какой уж там вывих!

— Помилуйте, Лия Акимовна, да что я, по-вашему, вовсе уж угорела? С какой стати мне небылицы распускать? Павел Захарович налицо, спросите его, если не верите.

— Посудите сами, Маргарита Михайловна. Человек вывихнул ногу, а на другой день отплясывает польку. Любой лекарь поднимет вас на смех.

Лия Акимовна разволновалась. Длинное лицо ее покрылось красными пятнами.

Она твердо помнила, что в пятницу, накануне дня рождения Славика, Иван Васильевич пришел домой поздно ночью и объяснил, что они вместе с Павлом Захаровичем ездили на дрезине проверять временный мост на объезде. Иван Васильевич объяснял, что они задержались до поздней ночи потому, что пришлось пережидать экстренный поезд.

А по словам Маргариты Михайловны получалось, что Павел Захарович в эту самую пятницу с Иваном Васильевичем не встречался, на временный мост не ездил, а играл в чехарду и вечером лежал дома с вывихнутой ногой.

В последнее время подозрительные мелочи буквально лезли под руку Лии Акимовне. Она вспомнила, что в пятницу от жилета Ивана Васильевича пахло отвратительными духами и что в кармане брюк оказались два надорванных билета в кино «Ампир».

Все это Лия Акимовна считала недостойным своего внимания и не искала объяснений. Но разговор с Маргаритой Михайловной встревожил и оскорбил ее. Была минута, когда она почти решилась спросить, ездил ли Иван Васильевич с Павлом Захаровичем на мост или не ездил.

Но задать такой вопрос у нее не хватило сил, и она пыталась выведать истину обходным путем.

— Я ни на йоту не сомневаюсь в вашей искренности, Маргарита Михайловна, — говорила она, раздраженно стягивая блузку, которую только что надела на левую сторону. — Но случается всякое… У меня это сплошь и рядом, постоянно путаю дни и числа…

— Чего там путать, когда в субботу гуляли, — возразила Маргарита Михайловна. — Всего-то три дня прошло.

— Да, но, может быть, Павел Захарович вывихнул ногу не в пятницу, а несколькими днями раньше.

— Нет, в пятницу. Скорый ташкентский у нас когда проходит? В понедельник, в среду и в пятницу. Ну да, в пятницу. Велел мне к скорому выйти. Пока ходила, денатурат выпил. Нечем было примус разжечь.

— Но вы же сами говорите, что поезд проходит и в понедельник и в среду?

Маргарита Михайловна видела смятение Лии Акимовны и догадывалась о причине. Как и большинство знакомых Ивана Васильевича, она знала про комсомолку из главных мастерских, но предпочитала, чтобы кто-нибудь другой открыл Лии Акимовне глаза.

— Рада бы я была, Лия Акимовна, назвать вам и понедельник и среду, — вздохнула она, — но что было, то было: в пятницу вывихнул, весь вечер дома на койке валялся, а в субботу у вас гуляли.

Лия Акимовна внимательно посмотрела на нее.

— Прямо не укладывается в голове… — и воскликнула, как бы случайно: — Да! Ведь они же собирались с Иваном на линию. На временный мост.