Сержанта взъярило поведение этой крашеной куклы. Но, вспомнив каждодневные наставления, только крякнул и вернулся на место.
- Пойду в зал, товарищ сержант. Видеть не могу таких! — Оперативница положила пухлую сумку задержанной и вышла, яростно хлопнув дверью.
Цыганка протянула руку и тронула торчащий из сумки мех.
- Три шапки. А?! Я одну купить не могу, а тут три.Заткнись! — оборвала ее женщина.
Цыганка резво повернулась, схватила женщину за воротник и завалила к стене.
- Жизни от вас нет! — орала цыганка. —- Прилавка не видать, стеной стоите! А цыган за людей не считаете...
Женщина, задыхаясь, пыталась развести ее руки. Сержант вскочил. Он не предвидел такого поворота.
- Что такое? Что такое?! — кричал он, стараясь разнять сцепившихся женщин. — Разойдись! Смирно!
Он ухватил цыганку за бока и приподнял над топчаном. А женщина все пыталась высвободиться из ее рук. Пальцы соскользнули и сорвали с запястья золотой браслет. Цыганка проворно метнулась к браслету. Сержант вернулся к столу...
- В милицию веди, начальник! — вопила цыганка. — В милицию!
- Молчать! — взвился сержант.
Ситуация его обескуражила. Каким пунктом теперь вязать двух дамочек? Впрочем, нет худа без добра. Если не по спекуляции, то по драке в общественном месте он их прижмет...
Женщина вертела шеей, щупала кожу худыми пальцами. От обиды и боли она не могла произнести ни слова. Намазанные помадой губы дрожали. Тушь осыпалась, обнажив беспомощные реснички...
Сержанту стало жаль задержанную, хоть он и люто ненавидел спекулянтов. Но слишком уж эта выглядела несчастной. С оборванным воротником, болтающимся на спине.
- Фамилия? — нахмурился сержант, стараясь взять себя в руки.
- Бельская... Светлана Михайловна.
- Адрес? — Сержант поудобней устроил протокол задержания.
- Станиславского, пять.
- Ишь где живете, — чему-то улыбнулся сержант. — Именем такого человека улицу назвали. И вас поселили. Где работаете?
- Техник-смотритель общежития. В техникуме.
Сержант Пинчук продолжал улыбаться.
- А я вас знаю, Светлана Михайловна, — произнес он, не сводя глаз с бумаги. — То-то гляжу — лицо ваше знакомое... Приходил я к вам. Привод на суд исполнял. Являться добровольно вы не желали, пришлось спецтранспорт гонять. Помните?.. Чем же тогда суд кончился?
- Как видите, ничем, — вяло ответила Светлана.
- Трудно вашу сестру ущучить. Даже руки опускаются — сколько бумаги надо исписать! Но, думаю, теперь с вами быстро управятся. Драка, понимаете...
Светлана с ненавистью посмотрела на цыганку. И та, видимо, пришла в себя, одумалась. Поняла, что и ей несдобровать.
- Отпусти нас, начальник, — проговорила цыганка. — Мы с ней договоримся.
- Как же я вас отпущу, девочки мои хорошие? — Сержант поднял на женщин глаза. — Зачем же я тут сижу? Так трудно было вас прихватить, все законы знаете. А тут — отпусти. Нет уж...
Сержант посмотрел на часы, вздохнул. Время обеда уже наступило, а дежурка все не приезжала. Он придвинул журнал с кроссвордом.
- Вот вы... в техникуме работаете... Можете отгадать кроссворд? Слово из пяти букв. Человек, твердо и мужественно встречающий жизненные испытания. Четвертая буква «и».
Светлана задумалась. В ее деятельном мозгу тут же возникла идея. Но торопиться нельзя. Можно насторожить сержанта.
- Если надо, могу узнать. По телефону.
Задержанным звонить категорически запрещалось. Сержант вздохнул.
- Ладно, позвоните. Только по делу. И быстро...
Сердце Светланы отчаянно колотилось. Длинные гудки вызова туго били в ухо.
- Нет никого? — заколебался сержант. — Положите трубку. Обойдусь.
Светлана медлила... Дрянной старикашка. Когда он нужен как воздух... Сержант привстал, чтобы отобрать трубку. И тут в последнее мгновение...
- Платоша! Это я, — как можно спокойней проговорила Светлана. — Одного милиционера интересует слово из пяти букв...
Сержант насторожился. При чем тут милиционер?
- Как будет человек, который твердо встречает жизненные испытания?.. Это кроссворд. Четвертая буква «и»... Я говорю из «Олимпа», понял?.. Да, слово интересует одного милиционера...
- Ну это уж ни к чему! — решительно запротестовал сержант.
- Четвертая буква «и», — интриговала сержанта Светлана. — Да, да. Ты правильно понял... А слово? «Стоик»? Ага! — И, не выдержав, добавила: — Сейчас меня увезут.
Сержант нажал на рычаг и покачал головой.
- Своим передала! — завопила цыганка. — Своим! Теперь откупится.
Сержант Пинчук принялся аккуратно вписывать буквы в пустующие квадратики кроссворда. Верно, «стоик»...
Фиртич взглянул в зеркало. Подмигнул себе и прошел в ванную. Голубой кафель льдисто отражал скользящий свет плафона. Елена, в красном махровом халате, подпоясанном шнурком, ловкая, сильная, вытаскивала из таза белье и швыряла в ванну. Фиртич обнял жену. Капельки пота тускнели на высоких скулах Елены. Она была красива. И с годами ее красота не угасала. Становилась иной. Точно время постоянно устраивало ей экзамен. И Елена переходила с курса на курс, неизменно оставаясь прилежной ученицей.
- Не мешай, — отодвинулась Елена. — Снимай свою рубашку, я выстираю. А то тебя скоро перестанут пускать в приличное общество.
- Ты права, — усмехнулся Фиртич. — Меня и впрямь скоро перестанут пускать в приличное общество.
- Приличное общество не жалует неудачников, — смилостивилась Елена. — А ты удачлив, Костя.
- Да. Удачлив. И это крайность. А приличное общество, заметь, чурается крайностей. Ему по душе золотая середина... максималисты смущают покой. Что такое «приличное общество»? Это — покой.Максимализм, Костенька, от дурного воспитания. Неумение сдерживать нервы. Насмешка сердца над умом... А ты человек уравновешенный. Бывает, погорячишься, бывает...
Со стороны их разговор мог показаться пустым, если бы не тон, которым он велся, теплота, касание рук, взгляды. Вот что связывало их в единое целое. В семью! Это была духовная близость, может быть, еще более притягательная, чем близость физическая.
Он мог из-за этой женщины пойти на любые лишения, отдать ей жизнь. И в то же время... Как это совместить? По какому бесовскому наваждению он не мог справиться со своими страстями? Испорченность натуры? Нет, слишком поверхностное объяснение. И далекое от истины...
В чем-то любовь к Елене была его... тюрьмой. И он пытался вырваться из тюрьмы. А вырвавшись, понимал, что не из тюрьмы он бежал, а из Дома. И возвращался обратно с искренним и коротким раскаянием в душе. Так самые яростные грешники прятали себя в монастыри, проклиная бесовское наваждение, что не давало успокоения душе, обрекая на муки тех единственно любимых, память о которых преследует всю жизнь мучительным раскаянием...
Елена вытянула из таза тяжелый мокрый ком, протянула Фиртичу.
- Нужна мужская сила. Если ты в состоянии еще выжать белье.
- Я выпил самую малость. Не ожидал, что соберется такая прорва народу. Из управления набежали да своих человек шесть. На единственную бутылку коньяка.
Белье проворачивалось в ладонях, скользило. Вода шумно падала в ванну, выбивая сытые дождевые пузыри.
- Надеюсь, ваше совещание стоило той бутылки коньяка?
- Наше совещание стоило восемьсот тысяч инвалютных денежных знаков в пользу «Олимпа»! — Фиртичу не удалось сдержать торжественного тона.
Он опустил выкрученный жгут в таз. Елена старательно вытерла руки передником, не спуская глаз с лица мужа.
- Я так боялась тебя спросить. Значит, все в порядке?
- Еще предстоит утверждение в исполкоме. Но мнение есть, как у нас принято говорить... В сущности, так мало надо человеку для радости. Доверить дело, к которому он стремился. Не чинить препятствий, не водить за нос...
Елена была в курсе событий, так волновавших мужа в последнее время. Она варила кофе, пекла оладьи, а в соседней комнате Фиртич спорил с начальником орготдела Мезенцевой. До глубокой ночи.
«Вам незнакома психология женщин-покупательниц, — кипятилась Мезенцева. — Подавляющее большинство из них задерживаются в секции косметики. А вы хотите забросить секцию в закоулок!» — «Именно! — радовался Фиртич. — Они пройдут весь Универмаг. А это уже победа. Что-нибудь да купят. Или приметят на будущее». — «Лишняя толчея, — сопротивлялась Мезенцева. — Оборванные пуговицы, которые, кстати, они тоже купят чуть ли не на крыше «Олимпа» по вашему проекту». — «Другая цель, — увлекался Фиртич, — предусмотреть больше свободного места. Для товарооборота свободная площадь столь же необходима, как и торговая. Вот что мы будем требовать от проектировщиков!»
Иногда в арбитры призывали Елену, и Елена старалась быть объективной... Так что в целом она была в курсе дел. Она знала, что сегодня намечался визит начальника управления в Универмаг. Именно этот визит Фиртич и хотел использовать как повод для генерального сражения...
