Этот безрассудно-взбалмошный поступок поставил его в тупик. Он нарушал все его планы и был совершенно непонятен ему.
Баратов тоже ничего не понимал. А дядя Иван и подавно. Оба стали прикидывать, взвешивать, стараясь найти объяснение, но ничего не могли придумать. Однако, успокоившись, пришли к заключению, что должно было случиться что-нибудь особо важное для того, чтобы Вера вопреки уговору, не списавшись предварительно и так неожиданно, решилась на этот поступок.
Через два часа в сумерках на оживленных грязных узеньких улочках поселка Реммер встретил человека, в котором узнал Запольского. Человек прошел мимо, по-видимому, не заметив Реммера. И Виктору внезапно показалось, что между этой встречей и телеграммой есть какая-то связь.
Чтобы хоть немного разузнать что-либо, он направился к Штольцу, ибо, если Запольский успел уже зайти к нему, то, может быть, меж слов Виктор смог бы уловить что-либо у того.
Вошел в большие заваленные сени. Было тихо. Отворил дверь. В комнате никого не было, но на столе стояла дымящаяся недоеденная тарелка борща. Очевидно, Штольц на минуту куда-то вышел. Реммер хотел повернуть обратно, как вдруг рванулся вперед с широко открытыми и удивленными глазами… На столе лежала полетевшая с камнем в глубину подземного колодца его фляга.
Он не поверил своим глазам, взял ее в руки. Конечно, его узенький ремешок, оборванный острием камня, и широкий треугольник от нехватающего куска кожи, вырванного им нечаянно еще о борт моторной лодки.
Он положил флягу обратно. Вышел в темные, заваленные седлами и мешками сени и услышал на крыльце шаги. Рассчитывая, прежде чем уйти, пропустить в дом идущих, он спрятался в угол, за кошму. Прошел Штольц. Реммер только высунулся — опять шаги: прошел Запольский. И едва только Реммер увидел Запольского, как острое любопытство овладело им. Он чувствовал, что тут можно услышать кое-что для него интересное. Но прислушаться через толстую стену было невозможно.
Тогда Реммер выбрался из-за кошмы, вышел на темный двор и, осторожно оглядываясь, пошел вдоль стены. Однако подслушать через окно было невозможно из-за двойных рам, а также потому, что оттуда шел яркий свет.
Он уже решил было, что его затея — дело невозможное, как, сообразив что-то, пробрался к конюшне, залез на крышу, оттуда на крышу дома, потом к чердачному окну. Осторожно повис на руках и спустился на земляную насыпь чердака. В темноте он разыскал трубу и открыл дверку, и тотчас же до него донеслись голоса нескольких человек.
Штольц и Запольский были уже не одни. Реммер подосадовал на поздно пришедший ему в голову способ услышать, о чем они будут говорить, но все же приложил ухо к дверке, желая узнать о чем, собственно, сейчас идет разговор. И то, что он услыхал, превзошло все ожидания.
Пока Реммер пробирался по двору, Штольц разговаривал о своих делах с Запольским. И действительно, Реммер мог бы почерпнуть много интересного. Штольц нервничал.
— И надо же было, — говорил он раздраженно, — чтобы как раз та часть плана, на которой был обозначен вход, была вырвана. Мы обшарили все и не нашли. Найти все-таки можно, но надо только больше запасов и больше людей.
— Думаешь опять?
— Да, и притом, чем скорее, тем лучше, потому что… ты видишь, это?
— Ну… фляга…
— Я нашел ее там, значит, кто-нибудь теперь рыщет уже и в этом районе.
— Почему теперь? Может быть, это давно, какой-нибудь турист…
— Давно, — резко засмеялся Штольц. — В том-то и дело, что не очень давно. В ней было еще горячее какао, которое я выпил с удовольствием.
— Где ты ее нашел?
— Она была у самого подножия горы, там течет река, и у скалы вода в ней так бурлит, точно в реку вливается из-под земли какой-то поток. Если только владелец этой штуки не утонул в этом дьявольском водовороте, то он и сейчас где-то там.
Он замолчал и пристально посмотрел на Запольского, шепотом добавил, подчеркивая слова:
— А скажи, пожалуйста, что ему там было нужно?
— Где Реммер? — спросил через некоторое время Запольский.
— Не знаю, пропал пока без вести, охотится, должно быть. А что? — Штольц вздрогнул. — Ты думаешь, это опять он?…
— Я ничего не думаю… Думаю только, что его все-таки лучше убрать отсюда подальше, — ответил Штольцу Запольский.
Глаза Запольского засветились злым огоньком, и он добавил полушепотом и странно улыбаясь:
— Его уже скоро арестуют. Знаешь? В руках у повесившегося нашли маленькую вещичку… Удалось установить, что она принадлежит Реммеру.
Штольц недовольно сдвинул брови.
— Смотри, — предостерегающе проговорил он, — зачем ты запутываешь дело? Было уговорено проще… Повесился, и все. А эта новая комбинация — это твоя отсебятина…
Потом усмехнулся и добавил:
— Что это ты так на Реммера?
Плохо скрытая ненависть мелькнула в лице Запольского.
— Мне нужно, чтобы его совсем не было около Веры… Штольц засмеялся.
После того как Запольский принес ему черновик, выкраденный из ящиков Реммера, журналист уже не казался ему таким опасным врагом. Но Штольц вспомнил о найденной фляге, тотчас же снова насторожился и ответил резко:
— Да, пожалуй, было бы лучше, чтобы его убрали…
Как раз в это время в комнаты ввалилось несколько человек во главе с мистером Пфуллем. А на темном дворе Реммер забирался на крышу конюшни.
Наверху подвывал ветер и, врываясь в трубу, иногда заглушал отдельные фразы говоривших. Реммер весь превратился в слух, засунув голову в дверцу трубы, чувствовал, как сажа сыплется ему на голову, и чутко прислушивался к каждому голосу.
Говорил Штольц. Он рассказывал о том, где он провел это время.
— Найти трудно, но вполне возможно… От плана вырван кусок… Основное направление известно. В крайнем же случае можно взорвать то место, откуда выбегает подземная речка. Ее русло должно проходить как раз через пещеру. Надо только торопиться. Нужно обязательно сегодня же в ночь, тем более что этот (он подчеркнул слово) уже здесь, он вернулся с охоты или черт его знает откуда. Как вы думаете, мистер Пфулль?
Порыв ветра загудел, завыл, и Реммер не расслышал нескольких фраз. Потом сразу с полуслова поймал голос мистера Пфулля:
— … А кроме того, зачем же подкупали, если на него положиться нельзя. Вопрос о концессии проходит инстанциями. По-видимому, так и будет. Богатый восток они будут разрабатывать сами, а нам отдадут бедный россыпями север…
Несколько голосов тихо и сдержанно рассмеялись. Дальше заговорили инженеры.
А Реммер все слушал… Реммер начинал понимать, в чем дело: концессионеры старались расширить свой район. Они умышленно подчеркивали, что делаются разведки к юго-востоку, давали фальшивые отчеты о якобы открытых в той стороне россыпях и в то же время отчего-то тянулись потихоньку к северу. Что это за пещера? И для чего нужна она им? Уж, конечно, не для интересной прогулки. Они боятся, что им не разрешат захватить другой козырь, и поэтому умышленно передергивают карты.
«Бедный север! — подумал, усмехаясь, Реммер. — Вот вам чего, голубчики, надо!»
Все это в течение нескольких минут стало ясным Реммеру.
Напоследок опять говорил мистер Пфулль:
— Все готово… Сегодня же ночью отправляйтесь. И чтобы обязательно было все сделано, возвращайтесь с точными планами и окончательными данными…
Сказал это он резко, повелительно, и Реммер удивился: почему это все так прислушиваются к распоряжению мистера Пфулля и откуда у этого пухленького трафаретного туриста и «любителя охоты» такая властность тона?
Застучали табуретки, и все стали выходить…
Баратов ахнул, когда увидел Реммера, вернувшегося ночью с головой, перепачканной сажей, возбужденного и точно хватившего в излишке спиртного. Они долго говорили. Реммер что-то кому-то писал. И в ту же ночь, оставив Баратова дожидаться Веру, захватив с собой дядю Ивана, он по следам только что отправившейся партии пустился в путь. Ему нужно было во что бы то ни стало узнать, где находится эта загадочная пещера для того, чтобы своевременно информировать газету. В ночь на вторые сутки он настиг Штольца. Его люди, расположившись возле костров, варили ужин. Костер Штольца и инженеров был поодаль и почти что у края ущелья, внизу которого шумела горная речка.
— Останься здесь и лежи смирно, а я пойду вперед, — приказал Реммер дяде Ивану.
— Боязно одному-то, — ответил тот, постукивая зубами.
— Чего боязно? Кто тебя тут заметит?!
— Кто их знает, у них в карманах фонарики эдакие есть с электричеством, нажмешь пупочку — он и светит…
Реммер махнул рукой, сбросил сумку, взял в левую руку ружье и тихонько пополз.
Было шумно в лесу от ветра, гулявшего по вершинам. Огни костров, как светляки, мерцали точками и не были в силах рассеять далеко вокруг себя плотную темноту. Реммер осторожно дополз и остановился совсем недалеко от костра. Штольц разговаривал с Янсоном, но почему-то Штольц вдруг встал и отошел на несколько шагов собирать сучья для костра.
