…На улице Дошлый легонько затрусил впереди, деревянная линейка на плече вздрагивала в такт шагам. Михаил не заметил, откуда она взялась у Дошлого.
Дошлый подошел к металлическим стеллажам, на которых хранились различные металлические заготовки и конструкции. Остановился и подождал Логинова.
— Вот здесь, — похлопал он по стеллажу, — тринадцать колонн, будь она неладна, эта чертова дюжина… Можешь ты, Мишка, сказать, есть ли среди них бракованные?
Михаил обстучал молотком каждую колонну. Изготовленные из швеллера, они были громоздки и как капли воды походили друг на друга.
— Черт их различит, — признался Михаил, осматривая сварные конструкции. — Я ведь был на заводе только слесарем-наладчиком.
— Ладно. Хорошо, что не задаешься, — перебил Дошлый. — Вот погляди по чертежам.
Дошлый, не снимая рукавиц, раскатал рулон на листе железа, по углам придавил гайками, чтобы ветром не сдуло.
Михаил подошел к одной из колонн.
— Мне думается, вот здесь, на месте этих нашлепок, — Михаил молотком ткнул в основание колонны, — должна стоять косынка двести на сто-сто пятьдесят, как указано на чертеже.
— А если она не стоит, а лежит, тогда как?
— Надо подумать. Исправить.
— Подумай, пошевели заводсоветом…
— Почему заводсоветом? — поинтересовался Логинов, перелезая через колонну. В новой брезентухе ему было непривычно, на морозе она как жесть, не гнулась, оттого Михаил двигался скованно и неуклюже.
— Потому и заводсовет, что ты — парень заводской. Так? Так! Значит, не от кукурузы, не от поилок-доилок. Так? Значит, от металла. А тут что? Металл. Вот и покумекай, что к чему. А правда говорят, что при заводе в цехах газировка? Сколько хоть, столько и пей?..
— Правда, — сказал Михаил.
— А у нас простая, и то — дефицит, улавливаешь?
— Явление временное, что поделаешь, если речка перемерзла.
— В курсе, значит? Это хорошо, что в курсе.
— Что хорошего? Без воды — ни туды и ни сюды. А вот чтобы исправить эти колонны, большой мудрости не надо.
— Ага! Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Дошлый. — Выкладывай.
— Что это — проверка на знание? — улыбнулся Логинов.
— На прочность, — живо ответил Дошлый и рассмеялся. — Скажем, я вот запустил брак, Первухин заставил меня исправлять, а я не знаю, как это сделать. Вот я и хочу из тебя выжать, а заодно и поглядеть, что ты за мастеровой, на что способен, как с тобой дальше кашу варить!..
— Ну и как? — заглянул Логинов в глаза Дошлому.
— Пока никак, одна теория.
— Скажи, а ты знаешь, как исправить брак? Только честно.
— Знаю. Срезать эти косынки, вырезать другие и приварить как положено. И вся любовь.
— Так что ты тогда от меня хочешь?
— Могут быть и другие варианты, более рациональные.
— А если я тебе скажу, что не следует вырезать эти нашлепки, а взять да и приварить другие косынки, как полагается по чертежу.
— В этом есть резон, — живо отозвался Дошлый.
— Бензорезом сдувать — металл не сохранишь, и кислород потратишь, и время.
— Согласен, слесарь, твой проект можно одобрить. Разводи бензорез, а я размечу косынки.
— Давай лучше я буду размечать — с бензорезом мне не приходилось дело иметь.
— Давай, размечай, — согласился Дошлый. — А бензореза не бойся и сварки тоже.
— Варить я варю, — сказал Михаил, — не под высокое давление, а на прихватке гожусь.
— Это хорошо. — Дошлому понравилось, что парень не кичится. — Возьми мои варежки, они мягче, мел держать удобнее.
— А у меня чертилка.
Дошлый присмотрелся — обыкновенное шило, только на конце победитовая напайка — чертить по металлу.
Логинов не торопясь смел с листа «квачем» снег, потом рассмотрел этот «квач»: на палку в отверстие протянута веревка, концы разлохмачены, словом, веревочная метла. Мишка поулыбался: «голь на выдумки хитра». Обмел лист от снега, отставил «метлу» в сторонку и еще рукавицей протер лист.
«Старательный парень», — отметил Дошлый.
Михаил положил на лист доску, опустился на нее коленями. Дошлый тихо подошел к Михаилу со спины, вытянул шею. Логинов вычерчивал косынки. «Хороший будет монтажник. Раскрой правильно делает, только вот полоса остается ни к селу ни к городу». Дошлый сходил за бензорезом, притащил бачок, шланг. Стоголосым примусом шипел бензорез, захлебываясь избытком бензина. Дошлый подкачал бачок.
— Ну, нахимичил?
Михаил поднял голову:
— Можешь начинать.
— А этот закраек куда? — тыкнул Дошлый горящим бензорезом в сторону полосы.
— Может, для чего-нибудь пригодится, используем потом.
— Если так кроить, половину стали пустим в отходы. А с металлом тут туго. Все завозим.
— Ну, а как бы ты? — нисколько не смущаясь таким оборотом дела, спросил Логинов.
Дошлый передал Михаилу бензорез. Ногу под себя подогнул и ловко уселся на лист. Взял у Логинова из рук чертилку, глянул в чертеж — потер, хотел смахнуть Михайлову разметку, не получилось.
— Что написано чертилкой, не выжечь и бензорезом! — перефразировал известную поговорку Дошлый. — Ну да ничего.
Поперек Мишкиных борозд он разлиновал свои, еще более глубокие. Логинов даже удивился, откуда у Дошлого такая хватка, поглядеть не на что, а тут… только за чертилкой стружка отлетает. Раз-раз — приставил к линейке чертилку, придержал за конец линейки, крутнул рукой и — хоп! — полукруг, вот артист, как циркулем.
Логинов не видел, чтобы так работали.
— Пожалуй, так бы и я мог, — заметил Михаил, — но тут же целый сантиметр листа не хватает. Недобор на косынке получается.
— Это только у плотников на сантиметры, а у нас миллиметры, микроны. Есть разница? Вот по ширине листа получается двадцать косынок, десять миллиметров недостает, так? Так! Раздели на двадцать, получится ноль пять миллиметра недобор на каждую косынку. Посмотри на чертеже сноску.
Михаил уткнулся в чертеж: плюс-минус один миллиметр допуск.
— Значит, проходит?
— Проходит.
— А ты полосу выбрасываешь на сто миллиметров. Надо раздвигать, Миха, мозги…
— Резонно, Ушаков, ничего не скажешь. А я как-то не подумал, — выдохнул Логинов.
— Ничего, — протянул руку Дошлый к бензорезу и начал кроить лист, только сноп искр вырывался, отделялись от листа косынки, словно осенние листья.
— Ты, Миша, не бросай их в снег: закалишь, раскладывай косыночки во-он на тот лист. Они с ходу остынут. Принеси из будки зубило и обрубай пока окалину…
Михаил попробовал на палец острие зубила, усмехнулся: «Действительно, я вроде плотника». И он как топором стал стесывать металлическую «пену». Мало кислорода Дошлый дает: окалина крепкая, зубило тупится. Ишь ты, кислород экономим — на инструменте теряем. Только и заправляй. Михаил покрутил головой, поискал глазами наждак, обрубил окалину с одной, а потом с другой косынки.
— Шибко не давай им стынуть, — выкрикнул Дошлый, — тасуй, пока тепленькие, руки грей.
Ну и Дошлый, подивился Михаил, все-то он знает.
Три раза не поленился, бегал Михаил к наждаку, заправлял зубило, вывел на лезвии старые зазубрины, и дело пошло.
Он срубал «накипь» после бензореза и готовые пластины, как блины со сковороды, перекидывал на другой лист.
— В стопку, в стопку, Миша, клади: дольше тепло сохранят, — не оборачиваясь, опять крикнул Дошлый.
«Он что, спиной видит?» — подумал Логинов, собрал стопку пластин, первые уже остыли, подернулись изморозью, словно в сметану их обмакнули. Михаил поджимал Ушакова, тот еле успевал подрезать косынки.
Если бы не подошел дядя Коля со сварочным держателем, и не покурили бы.
— Вон они что тут напластали, — сказал дядя Коля. — Ну как, решили побороть брак, Прокопий?
Ушаков дорезал пластину, потушил бензорез, но у Михаила еще покалывало в ушах от шума.
— Так вот, дядя Коля, Логинов предлагает косынки приварить, не снимая старых, — едва выговорил Дошлый. — Он покажет, а я побегу, у меня палец на левой отсох…
— Ну ладно, у Проньки все куры да утки на уме, — непонятно к чему сказал дядя Коля и включил сварочный аппарат. — Приставляй, как их приваривать? Прихватим, ты беги погрейся, пока я варю.
Михаил принес косынку, приставил ее на оголовок колонны и рукой прикрыл глаза.
— Прихватывай!
— Однако не так, переверни-ка наоборот, — поправил дядя Коля.
— Тьфу ты, — выругался Мишка и перевернул косынку.
— Ладно, химичьте, прибегу — спрошу. — Дошлый еще выбил дробь ногами и пустился к обогревалке.
Только Дошлый в двери — Колька Пензев с вопросом:
— Ну как, вправляет новичок тебе мозги?..
Пронька сразу за кружку, глотнул глоток-другой чаю.
