— Ну а ты тут будешь одна?
— Мне-то что?.. Я спрячусь так, что меня не увидит... Ой, Олеся, если бы ты добежала...
— Хорошо. Я добежу до Калвари и все расскажу дяде Рудишкесу, как ты велишь, — тихим, ласковым шепотком проговорила Олеся. — Я-то добежу, что мне... А вот ты тут одна. Ой же, Люциночка!
— Я тебя туточки буду ждать...
— Но а если он пойдет дальше?
— Я — за ним...
— А как же мы тебя найдем?
— Дядя Рудишкес знает как. Он тебя, наверное, посадит в свой мотоцикл. Только надо его разыскать — и больше ничего.
— А если его нет дома?
— Тогда расскажешь тетке Вилие. И пусть она тут же позвонит пограничникам. Еще тебе нужно запомнить дорогу, по которой пойдешь.
— На всех поворотах выложу стрелочки, как сержант учил в ЮДП. Уж я-то знаю, будь покойна. Ну, мне идти, да? — глаза Олеси влажно поблескивали.
— Да, да, любая. — Люцинка поцеловала ее в щеку и повернула лицом на тропинку.
Вокруг посвистывали птицы. Люцинка провожала сестренку затуманенными глазами до тех пор, пока не скрылись за кустами голубые Олесины брючки.
По одному из вероятных направлений движения нарушителя начала поиск подвижная группа младшего лейтенанта Терехова. Ей было приказано перекрыть трассу, одновременно отсечь доступ в лесистую заболоченную местность.
Машину ГАЗ-69 вел высокий, чернобровый молдаванин, рядовой Архип Боцу. Уверенно управляя автомобилем, он временами скашивал свой темный цыганистый глаз на сидящего рядом с ним офицера Федора Терехова. В новой полевой форме, с планшеткой на тонком плечевом ремешке, младший лейтенант, наверное, думал, как предполагал Архип, не иначе как о боевом задании. Да и о чем мог думать молодой офицер, следуя выполнять свое первое и, быть может, по-настоящему опасное поручение? По дороге он не раз вынимал из планшетки карту, делал на ней таинственные отметки, глубокомысленно стучал по зеленой, означающей на карте лес расцветке карандашом «тактика» и даже в раздумье, как уловил Архип, кончиком той же «тактики» почесал свой чуточку сплющенный нос.
Конечно, от такого незначительного изъяна младший лейтенант не стал менее симпатичным. На него постоянно заглядываются ясенские девчата — из тех скромниц, которые не прочь выйти замуж за пограничников... В таких делах Архип отлично разбирался. Сколько демобилизованных парней за последние годы лишились таким образом своего вольного холостяцкого житья-бытья! Не миновали такого капкана и его близкие друзья. Да и сам он давно уже не прочь сунуть свою черноволосую голову в такую ловушку... Встретил дивчину и так обалдел, что пришлось — по личным мотивам — перевестись с заставы майора Засветаева на заставу к майору Андрееву. На той заставе еще бы служил хоть три, четыре года, чтобы только дождаться, когда окончательно подрастет это глазастое чудо — Люцинка. Ах Люцинка, Люцинка! Даже от одного ее чудесного имени кровь начинает приливать к вискам. Архип расслабленно улыбнулся. От таких несвоевременных воспоминаний «газик», как игривый конь, на мгновение вышел вдруг из покорности и чувствительно скозлил на колдобине. Зеленая фуражка Федора Терехова поцеловала брезентовый верх, а может быть, и металлическое крепление...
— Рядовой Бону, где ваше внимание? — сердито заметил младший лейтенант.
«Хорошенькое дело, где мое внимание... А сам-то, когда ездили к соседям на собрание, во время просмотра кинокартины смотрел больше не на экран, а туда, где сидела Люцинка».
Сбросив газ, Архип выправил машину и старательно объезжал теперь каждую ямку. Ему хотелось быть самым бдительным и сверхвнимательным, да разве такое воспоминание сразу выкинешь из головы? Встретил ее однажды на Черной Ганьче во время купания. Она в ярко-красном купальнике на том берегу, а он на этом в синих казенных трусиках. Начали перекидываться разными словечками через чистую, медленно текущую водичку. Один раз встретились ненароком, другой, вели тихую перекличку о том, о сем. А потом Архип увяз в этой истории и совсем потерял голову. Стал бегать па речку при всяком удобном случае, даже неприятности начались со старшиной Алексеенко. Однажды так закипела молдаванская кровь — не выдержал, переплыл на ту сторону, плюхнулся мокрым телом на песок и тут же сердце свое горячее положил к ногам Люцинки. Она испугалась и убежала. Одному богу известно, как об этом узнал майор Засветаев! Возможно, от отца Люцинки. Они дружат домами. Результат — перевод. Сам виноват: поступил, как последний глупец, обрушил на девушку такие слова и не удосужился узнать, сколько Люцинке лет. На вид-то хоть завтра в ЗАГС веди, а на деле шестнадцать, с малым шажком на семнадцатый...
Архип снова чуть не зевнул предательскую ямку — успел вывернуть в самый последний миг. Дорога шла под уклон к речке Запсие. За обочиной проплывало желтое люпиновое поле. За мостиком сначала мелькнули мальчишечьи капелюхи рижского образца, затем вынырнули велосипеды. Терехову казалось, что двигались только ноги велосипедистов, а колеса стояли на месте. Он решил опросить этих парнишек и приказал шоферу ехать тише.
Еще с моста, заметив приближающуюся машину, ребята свернули с дороги и сошли с седел. Машина промчалась мимо и обдала мальчиков пылью. Юстас и Пятрас помахали пограничникам руками и стали выводить велосипеды на дорогу. С рыбалкой у них ничего не вышло — клев был слабый, пощипали в лесу малины и решили поехать в другое место. Однако оседлать своих железных коней они не успели. Проскочив мост, «газик» остановился. К мальчикам шел офицер с пистолетом на боку. Подойдя ближе, он поздоровался. Пристально и строго блестели его глаза, когда он начал расспрашивать дотошно, где они были и что делали.
— Да немножко рыбачили тут, на Запсие, — отвечал Пятрас. Он был словоохотливый и общительный парнишка, всегда заговаривал первым. Юстас поначалу казался тугодумом и включился в разговор не сразу.
— Много поймали? — спросил Терехов.
— Где там! — певуче произнес Пятрас и махнул рукой. — Попались ершики, малюсенькие такие...
— Надо на озеро. Там лучше клюет.
— Ясно, что лучше, — вступился в беседу Юстас. — Но нам не дали туда доехать...
— Кто не дал? — спросил младший лейтенант.
— Да тут... один дядечка... — сказал Пятрас и неловко отвернулся.
— Он что, не разрешил рыбачить?
— Еще бы он не разрешил...
— Погоди, Юстас. Я сам все объясню товарищу офицеру.
— Ну так и объясняй... — Юстас все еще ощущал во рту вкус шоколада, и ему хотелось плюнуть с досады.
— Еще утром, когда поднималось солнышко, — продолжал Пятрас, — нам туточки, за лесочком, повстречался дядечка с большой такой сумкой.
— Что за дядечка? — спросил Терехов.
— Да местный, из-под Раздияя, говорит, в отпуск приехал.
— Откуда приехал?
— Юстас, откуда дядечка приехал?
— А я знаю?
— Он что-то говорил, а я уже не помню. — Пятрас виновато посмотрел на офицера. — Он так устал, сам хворый, еле-еле ногами двигает, а сумка тяжеленная. Где-то у него родня туточки. Нам так стало его жалко...
— Да перестань тараторить со своей жалостью! — сердито прервал его Юстас. — Здоровенный дядька... что твой дубовый чурбан. Это ты раскис перед ним и отдал свой велосипед, потому и рыбалка нашу тю-у-у-у!
Пятрасу явно не понравилось нападение Юстаса. Повернувшись к нему, он вызывающе спросил:
— А почему бы и не подвезти уставшего человека?
— За чеколядку ты бы, конечно, потащился с ним до Бабтай... — Лицо Юстаса стало красным от возбуждения.
— Как будто я один лопал эти чеколядки! Вот интересное кино!
— Чеколядки... Что это такое? — спросил младший лейтенант, глядя то на одного, то на другого.
Юстас сконфуженно склонил голову. У него отпало желание задираться с Пятрасом. От подарка-то он все-таки не отказался, хоть и раскаивался в этом. Не принято было у них, в литовской семье, принимать какие-либо подношения от незнакомых людей.
— Это так по польски шоколад, — ответил он неохотно и тихо.
— По-польски? — все больше начиная удивляться, спросил Терехов.
— Да-а-а!
— Почему по-польски!
— Там так написано...
— А ну покажи! — потребовал Терехов и протянул руку.
Беспомощно растопырив руки, Юстас вдавил голову в плечи.
— Съели? — догадался Терехов.
— Да-а-а, — виновато протянул Пятрас с таким видом, будто бы он один съел шоколадки и не поделился с этим славным офицером.
— Обертку выбросили?
— Конечно, — ответил Юстас.
— Далеко? — Терехов нахмурился.
— Близко. Там, на бережку, — ответил Пятрас. — Их, наверное, можно еще найти.
— Если ветер не слизнул бумажки, — заметил Юстас.
— Оставьте тут свои велосипеды, а сами со мной в машину, — проговорил младший лейтенант.
