– Вот, видите? Номер, – продолжала она, улыбаясь. – У меня – сто пятьдесят тысяч сорок четыре. А у Кати… Катя, покажи молодому человеку свой номер, – и приподняла сухонькую смуглую кисть соседки. – У нее – сто пятьдесят тысяч сорок пять. Я по номеру ее и нашла. Через Красный Крест. Столько лет искала и нашла. По номеру.
Я поежился. Подобные блеклые номера я видел на фотографиях в мемориале «Яд-Вашем»… Я все понял. Не в деталях, а как-то одним общим рисунком, как воспринимается пейзаж.
Они и впрямь были родные сестры. Та, русская, на два года старше американки. Клеймо им поставили в Дахау. Одной было семь лет, второй – пять. Пройдя лагерный ад и чудом выжив, девочки потеряли друг друга. Одна попала вначале в Чехословакию, а потом вернулась в Россию, в город Курск, а вторую взяла к себе американская медицинская сестра, увезла в Штаты… И вот через пятьдесят пять лет они встретились в Элате, где у американки был собственный дом. Родные сестры сидели рядом и… не понимали друг друга.
Долго глядел я вослед, пока сухонькие их фигурки не скрылись в яркой зелени парка.
Назавтра, из окна автобуса, что направлялся в океанарий, я вновь увидел двух женщин. Они шли по улице, вероятно на пляж. Мне так хотелось их окликнуть, но стекла автобуса были наглухо задраены, как в подводной лодке, из-за кондиционера. А жаль…
Самое странное, в фантастическом океанарии, наполненном фауной всех южных морей, от креветок и до белой акулы, что степенно плавала в гигантском циркулярном аквариуме, а опустившись на двадцатиметровую глубину, в огромных окнах подводного музея можно созерцать рыб в их естественной среде, образ двух сестер, разъятых судьбой, отвлекал меня. И в долине Тимны, где причудливые столбы «Пилястры царя Соломона», словно хмурые воины, окружали храм богини Хатар, и на месторождении меди, где этот ценный металл, по мнению археологов, добывался уже шесть тысяч лет, и на веселых развальчиках, где продавались сувениры из меди и глины… повсюду нет-нет да и всплывал в памяти образ двух родных сестер, не понимающих друг друга.
К вечеру, собрав вещички и простившись с хозяйкой, я заглянул в кафе при автовокзале – поесть перед дальней дорогой. Пробыл там минут тридцать и, покинув помещение, направился к открытой площадке. Очутившись на улице, я замер – весь склон горной гряды, что тянулась с севера в сторону Иордании, полыхал пронзительным красным цветом. Лучи закатного солнца, преломляясь каким-то образом, отражались от богатой медью и магнием породы. Или какой-нибудь еще физический эффект, но горы пылали огнем, отражаясь на зеркальной поверхности Акабского залива.
Вот, оказывается, почему море называется Красным. Эффект продолжался минут десять—пятнадцать, пока не изменился угол падения закатных лучей.
Мелькнула мысль остаться еще на день, поглазеть на это чудо еще раз, но билет уже куплен, за квартиру уплачено. Да и пора возвращаться домой…
* * *
Пора возвращаться домой.
Паром «Властитель моря» под итальянским флагом дремлет у причала Хайфского порта. На втором этаже у балюстрады под бело-голубым стягом Государства Израиль стоит моя сестра с семейством. Позади проводы, застолье, добрые слова с надеждой на следующую встречу. Позади таможенный досмотр, где, школьница с виду, таможенный инспектор, строго поджимая детские губы, вопрошала, не везу ли я наркотики. Или оружие. И верила на слово. Наконец все – штамп проставлен. Вновь впереди Кипр, вновь перелет рейсом Ларнака–Москва. На сей раз я не стал заранее бронировать места на самолет, нечего отдавать свои деньги мошенникам из посреднической компании – места в самолете будут и так. Снова наступает прежняя жизнь.
Кажется, сгинуло то время, когда человек, покидая землю, где родился, казалось, отправляется на другое созвездие. Впрочем, кто знает?! Судьба человека зависит от многих факторов. Все еще может перемениться…
Я не почувствовал, я заметил, как кромка воды, отделяющая корму парома от причала, начала увеличиваться. Еще я почувствовал, что устал махать рукой, а влажные щеки просохли и слегка покалывали…
Земля обетованная, где я провел два суетливых месяца, втягивалась в пучину моря.
Лучи заходящего солнца какое-то время еще держали в золотистых ладонях «Дан-Панораму» и два минарета на вершине горы Кармель. Потом и они исчезли…
До глубокой ночи я просидел на палубе.
Все равно места в каюте у меня не было, ни к чему, всего лишь один ночной переход, перетерплю. К тому же, говорят, в каюте душно.
Море. Небо. Звезды. Луна…
Раньше чем вывести сынов Израиля из Египта, Господь сказал им: «Месяц этот для вас!»… С тех пор дети Израилевы ведут счет времени не по Солнцу, как все люди земли, а по Луне. Подчиняя свою судьбу обновлению, тому обновлению, что отличает фонарик, зажженный на небе в ночи. От полного исчезновения через постепенное возрождение до яркого сияния, как сейчас, в эту ночь. И так по кругу, и на веки вечные… Ибо, как повелел Господь: «Месяц этот для вас!»
13-й день месяца тевета, 5752 года по иудейскому календарю.
С.-Петербург, декабрь 1991 года
Текст дается с сокращениями.
Доброе утро. Как дела? (Азерб.)
Спасибо, очень хорошо. (азерб.)
Новые репатрианты (ивр.)
Пока я писал эту повесть, отношения, слава богу, наладились. Урок пошел впрок.
