— Я-то, дурак старый, не совсем это самое… Вижу, человек ты в годах, а настоящего дела в руках не имеешь. Смекаю: «Вытурили где-то с работы, вот и взялся за умишко». Не обессудь, Александрович, вину свою искуплю. Я за год тебя таким умельцем сделаю — инженеры перед тобой шляпы снимать будут!..
Десять месяцев Иванов учился на Алчевском металлургическом секретам обреза всех марок стали, учился «дирижировать» прокатом, маркировать металл, по цвету определять температуру его нагрева, налаживать оборудование…
Экзамены Константин Александрович сдал на «отлично». Квалификационная комиссия присвоила ему высший, десятый, разряд металлурга, и он вернулся на свой завод. День его приезда совпал с пуском на «северной Магнитке» обжимного цеха.
Оператор нагревательных колодцев приказал крановщику подать первый слиток. Светло-малиновую, как летняя заря, сталь тележка подвезла к подающим рольгангам. Слиток тут же нырнул под операторскую кабину блюминга, и огромные валы сжали «мартеновское солнце»[7]. Через минуту заготовка подошла к обрезному посту. Константин Александрович на ходу определил процент обреза металла и включил ножи. Они мягко отсекли рыхловатость. Рольганги подхватили заготовку и понесли к прокатным станам. Лучшие металлурги страны, приехавшие в Череповец на пуск обжимного цеха, восторженно закричали:
— По-ошла-а-а!.. По-о-шла-а-а!..
Поздравить прокатчиков с победой собрались доменщики, сталевары, химики, строители… Пришла на завод с букетом цветов и жена Константина Александровича. На торжественном митинге имена тех, кто выдал первый прокат, внесли в заводскую Книгу почета. Константин Александрович Иванов после митинга показал супруге своей цех, обрезной пост и как бы ненароком поинтересовался:
— Васильевна, тебе не надоело в нарсуде повестки выписывать?
— Ты это к чему?
— Скучноватая у тебя работенка…
Капитолина Васильевна догадалась, что муж задумал какое-то дело, попросила его все выкладывать начистоту.
— Женщина ты грамотная, на здоровье не жалуешься, — не торопился с ответом Иванов. — За сынишкой после школы мать доглядывает…
— Да ты какой ключик ко мне подбираешь?
— Понимаешь, Васильевна, крановщицы напольных машин нам позарез нужны. Завком мне поручил кандидатов на курсы подбирать.
— Решил и меня сделать металлургом? — улыбнулась Капитолина Васильевна. — Так бы сразу и говорил.
— Помощницей. Будешь мне подавать слитки из нагревательных колодцев. Пойдем поглядишь, как это делается.
* * *
Двенадцать лет супруги Ивановы трудятся в одном цеху и в одной смене. В семье металлургов Константина Александровича уважают за спокойный характер, честность и принципиальность. Капитолину Васильевну ценят за боевитость, прямоту и веселое настроение. Когда коллектив решал вопрос, кого избрать в товарищеский суд, металлурги предложили Иванова. Идут перевыборы цехкома. В старом составе конечно оставили Иванову. Дирекция отметила хорошую работу Иванова денежной премией. Цехком наградил Иванову ценным подарком.
В прошлом году Министерство черной металлургии СССР вручило Константину Александровичу именные часы и Почетную грамоту. Капитолина Васильевна с вечера лучших тружениц завода пришла с новеньким значком «Ударник коммунистического труда».
* * *
Две недели на «северной Магнитке» пролетели незаметно. Перед отъездом в Москву я забежал к Константину Александровичу проститься и напомнить о нашем знакомстве. Оно состоялось в феврале сорок третьего. Фашисты, удирая с Кубани, привозили в Пашковскую на аэродром из окрестных станиц, хуторов, аулов подростков и самолетами отправляли в Германию. Наша группа двое суток просидела в блиндаже. На рассвете третьих полицейские, переругиваясь, проговорились:
— Скоро отправим и этих щенят!..
На аэродроме ревели взлетающие самолеты, хлопали выстрелы, затем завыла сирена и взрывы залихорадили землю. Мы догадались: бомбят наши штурмовики.
Блиндаж качало, как лодку на волнах. Взрывы наконец затихли, но перестрелка трещала еще долго, а когда и ее сменила тишина, кто-то у входа в блиндаж закричал:
— Выходи!..
На поле догорали немецкие самолеты, чадили обломки машин… Солдаты нас угощали кто куском хлеба, кто сухарем, кто по-отцовски, прикрыв полой мокрой шинели, согревал ласковым словом.
— А ты почему босой? — улыбнулся мне ясноглазый солдат с розовым шрамом на переносице. — Не тужи! Мы это мигом поправим.
Новые сапоги, краюха черного хлеба… Много ли надо было для счастья? Ясноглазый солдат, наблюдая, с каким аппетитом я уписывал краюху, в шутку назвал меня «проестным мужичком», подарил пилотку с красной звездочкой и убежал к урчащим машинам. Колонна вскоре умчалась к объятому огнем Краснодару.
…Константина Александровича, несмотря на раннюю пору, дома не оказалось.
— Он в скверике что-то с ребятами мастерит, — пояснила Капитолина Васильевна.
Группа пионеров под руководством Константина Александровича в скверике приводила в порядок свой уголок. Мальчишки пилили доски, строгали рубанками рейки, на летней веранде ремонтировали пол, красили фанерную ракету… Девочки оправляли цветочные клумбы, посыпали песком «ракетодром», подстригали ножницами живую ограду.
Работу в зеленом уголке пионеры закончили часа через полтора. Иванов пригласил меня в дом. В квартире Константина Александровича мы распаковали посылки, прибывшие «Книга — почтой», и я начал подводить разговор к нашей первой встрече.
— Давайте о войне как-нибудь потом, — попросил меня Герой. — Сын вот письмишко из армии прислал.
«Дорогие папа, мама и Олечка! — пишет рядовой Александр Иванов. — Служба моя идет хорошо. После демобилизации пойду работать вместе с вами на металлургический…»
— Правильно сын решает! — радовался Константин Александрович. — Дела у нас тут завариваются большие. Четвертую домну задули. Ходко пошла. В нашем цехе машину огневой зачистки металла собирают. Вот бы сыну на нее оператором!.. Ух ты! Пора на смену. Совсем мы забалагурились.
На работу Константин Александрович и Капитолина Васильевна собирались весело и охотно. Вместе с ними и я пошел к автобусной остановке, так и не рассказав Иванову о первой встрече под Краснодаром в сорок третьем году. Я не знаю, что мне помешало это сделать. Может быть, звонкий смех их белокурой дочурки Оли, может быть, хороший солнечный денек и чистое небо.
Вчетвером мы шли по широкому тротуару. На тополях тихо шумела листва. Оля подбегала то к отцу, то к матери и просила поднять ее высоко-высоко. Просьбу дочурки Константин Александрович выполнял с радостью и счастливо улыбался. Мне хотелось, чтобы веселое лицо Героя не омрачилось еще одним воспоминанием о войне, и я промолчал о нашем знакомстве.
Буран рыдал, всхлипывал, терся хвостами сыпучего снега о стекла промороженных рам и, завывая осипшим голосом, неукротимым гулеваном колобродил в ночи. Начальник обжимного цеха, прохаживаясь по кабинету, говорил глуховатым голосом:
— Если мы при сдвоенном прокате не добьемся безотходного раскроя металла, в каждой смене десятки тонн стали будут идти в отходы.
Тревога Николая Григорьевича Маковецкого электромонтеру Николаю Кузнецову была близкой. Он хорошо знал, сколько при внедрении нового метода проката проявили упорства и смекалки операторы станов. Вместе с ними подсчитывал дополнительные тысячи тонн металла, которые череповчане обязались дать Родине, как и они, гордился тем, что «северная Магнитка» снова во всесоюзном соревновании может занять первое место. Цифры сверхпланового металла на бумаге получались огромные и, главное, реальные. А вот отходы… Электронносчетная машина безотходного раскроя металла старой конструкции до внедрения на заводе сдвоенного проката справлялась с делом неплохо. При новой технологии «отстала от жизни».
— Операторы, — продолжал Николай Григорьевич Маковецкий, — сдвоенный прокат могут вести на самых высоких скоростях. А вот вы, энергетики, не даете нам развернуться. Не работает ваша чудо-техника! Неужели ничего нельзя придумать?
— Рады бы в рай…
— Знаю, что электронносчетная машина устарела. Знаю, что ученые обещают создать новую…
Начальник обжимного цеха пригласил Кузнецова к столу, красным карандашом вывел на листке предполагаемую цифру годового отхода металла и, подчеркнув ее жирной линией, заметил:
— Спасти эти тонны нам поможет только новая машина безотходного раскроя металла. Она заводу нужна сегодня.
— Выходит, на институт надо крепче поднажать?
— Институт, конечно, машину создаст. Но когда это будет…
