— Да, да, я согласна, но почему же тогда ее боятся и те, которые не должны, которые не смеют бояться! Сейчас пример приведу! Я в бригаду пошла, где Володя работал. Всю правду им выложила! А они сначала смеялись надо мной, а потом сказали: «Ладно, подумаем…» А что тут думать, когда все и так ясно… Впрочем, — осеклась Валя, — что я говорю… Вы ведь не знаете, что там, в бригаде, с Володей случилось…
— Совсем плохим секретарем вы меня считаете, Валя… Ничего-то я и не знаю…
Комаров посмотрел на нее с веселой укоризной и пошел к двери.
Валя не расслышала, что именно он сказал кому-то в приоткрытую дверь. Она с недоумением следила, как медленно, будто обдумывая что-то, Комаров возвращался к столу, и вдруг увидела вошедшего вслед за ним Воронина. Он явно смутился, даже попятился, но Комаров громким голосом подбодрил его:
— Давай, давай, бригадир, проходи! Прости, что долго заставил ждать. Вы знакомы?
Валя резко встала. Теперь оба они — Воронин и Валя — стояли друг против друга.
— Что ж, поздоровайтесь, — негромко сказал Комаров.
Несколько мгновений Воронин колебался. Потом сделал шаг вперед, протянул Вале руку и глухо произнес:
— Что ж, прости… невеста.
Она нерешительно ответила на его пожатие.
— Невеста, — с каким-то недоумением, точно впервые слыша это слово, повторил Комаров. — Как это тихо и мирно звучит…
— Значит, вы не одну меня вызвали? — не слушая его, нетерпеливо спросила Валя.
— Ошиблась, Валя, ошиблась, — улыбнулся Комаров, — сам он ко мне… прорвался. Верно ведь, Воронин? Правда его сюда в обком гнала.
— Тогда расскажите, — Валя живо обернулась к Воронину, — все-все, как было!
— Он уже рассказал! — снова вмешался Комаров. — Я его просто подождать просил, пока мы с вами побеседуем…
— Значит, я могу идти? — спросила Валя.
— Нет, вам еще рано уходить. И ты, бригадир, подожди. Интересный разговор будет…
Комаров посмотрел на часы, потянулся к столику, на котором стояли телефоны, и нажал кнопку звонка.
— Все собрались? — спросил он заглянувшую в дверь девушку-секретаря.
— Почти все.
— Пусть заходят.
Спустя мгновение в кабинет вошел незнакомый Вале высокий широкоплечий человек. На его открытом лице играла улыбка. Широко шагая и размахивая красной папкой, он направился к поднявшемуся ему навстречу Комарову.
— Привет, Борис Васильевич! Чуть не опоздал. Туман на улице чертовский! — У него был звонкий, почти мальчишеский голос.
Разглядывая веселого, уверенного в себе незнакомца, Валя не сразу увидела следователя Пивоварова. Ожидая, когда секретарь обкома обратит на него внимание, он нерешительно топтался у порога, потом вытянулся и по-военному представился:
— Пивоваров! Явился по вашему…
— Да, да, — прервал его Комаров, — проходите, пожалуйста, товарищ Пивоваров.
«Что это значит? Зачем он здесь?» — подумала Валя, с неприязнью глядя на одутловатое лицо следователя, который, видимо, ее не замечал.
Но еще более ее удивило появление отца. Кудрявцев направился было к Комарову. Но тут неожиданно встретился взглядом с Валей и в недоумении приподнял плечи. Валя сделала большие глаза: сама, мол, ничего не пойму.
— Садитесь, товарищи, садитесь, — приглашал Комаров к столу. — Знакомьтесь! Товарища Волобуева все, наверное, знают… Товарищ Пивоваров из Калининского райотдела милиции. Николай Константинович Кудрявцев из совнархоза… Бригадир с Энергостроя Воронин… А это Валя, комсомолка, студентка пединститута…
— Представляете себе, — приятным голосом снова заговорил Волобуев, обращаясь ко всем, — такой проклятый туман! Хоть впереди машины иди и дорогу водителю указывай. В трех метрах ни черта не видно. Вы только взгляните: молоко!
Все повернули головы к окну. Стекло будто замазали белой краской.
Голос Волобуева был неторопливым, выразительным, начальственно уверенным. Казалось, он, а не Комаров хозяйничал в этом кабинете. Кинув на стол свою папку, он подошел к тумбочке, на которой стояли сифон с газированной водой и стаканы, отбросил салфетку…
— На машине-то еще туда-сюда, — говорил он, прихлебывая из стакана пузырящуюся, шипящую воду, — а каково нашим монтажникам на высоковольтной.
Затем он с шумом отодвинул стул, сел и обвел присутствующих доброжелательным взглядом.
Комаров посмотрел на часы.
— Что ж, товарищи, начнем, — сказал он. — Если кто-нибудь хочет курить, пожалуйста.
Он вынул сигарету из лежавшей на столе пачки «Краснопресненских».
— Бросать пора, Борис Васильевич! — с шутливой укоризной заметил Волобуев. — Да и по чину не положено. Из высокого начальства, насколько мне известно, никто не курит. На президиум ЦК пригласят — что будешь делать со своим куревом? — Он заразительно рассмеялся.
— На президиуме — воздержусь, потерплю. Не так уж часто вызывают, — в тон ему ответил Комаров и закурил.
Пивоваров тоже достал сигарету, зажал ее в своих толстых губах, вынул из кармана зажигалку и в этот момент встретился взглядом с Валей. Видимо, только сейчас узнал: смешанное выражение испуга и недоумения отразилось на его лице. Он щелкнул зажигалкой. Огонек вспыхнул и погас. Пивоваров щелкнул второй раз, третий, четвертый…
— Все хорошо, что хорошо кончается, — добродушно заметил Комаров, следивший за тем, как Пивоваров наконец закурил. — Итак, давайте поговорим. В недалеком будущем бюро обкома собирается послушать доклад руководителей Энергостроя о движении ударников коммунистического труда…
Волобуев согласно кивнул головой и придвинул к себе папку.
— Вопрос серьезный, — продолжал Комаров, — нам хотелось бы хорошо к нему подготовиться. Как говорится, всесторонне изучить…
— Я должен сделать сообщение? — с готовностью спросил Волобуев.
— Нет, нет, — остановил его Комаров, — сообщение, доклад, все это еще впереди. Перед тем как поставить вопрос на бюро, мы, надеюсь, еще не раз встретимся. Наш сегодняшний разговор, так сказать, предварительный…
— Для такого разговора мы собрались здесь в несколько необычном составе, — заметил Волобуев, — я вижу представителя милиции…
— Почему же? — возразил Комаров. — Здесь присутствуют товарищи со строительства, из совнархоза, им и карты в руки. Что касается товарища из милиции, то и у него наверняка есть интересные наблюдения.
Валя заметила, что Волобуев вопросительно смотрит на нее, видимо недоумевая, почему оказалась здесь эта девушка, которую Комаров назвал студенткой.
— Итак, разговор без повестки дня. Поговорим о движении ударников коммунистического труда на Энергострое, если нет возражений, — продолжал Комаров. — Начнем с вас, товарищ Пивоваров.
— Несколько необычное начало, — с иронией сказал Волобуев.
— Зачем идти проторенной дорожкой, Иннокентий Гаврилович? — добродушно отозвался Комаров. — Целиной шагать иногда и ближе, и интересней… Итак, товарищ Пивоваров…
Пивоваров поспешно вскочил.
— Нет, нет, сидите! — остановил его Комаров. — Разговор у нас неофициальный…
Пивоваров послушно опустился на стул.
— Извините… я не вполне понимаю, — нерешительно начал он. — Меня не предупредили… я не захватил с собой материалы…
— В них нет необходимости, — успокоил его Комаров. — Не будем утруждать вашу память, тем более что не дали вам возможности подготовиться. Коснемся, скажем, происшествий на Энергострое за последние месяц-два… Не возражаете?
Пивоваров бросил растерянный взгляд на Волобуева и сказал:
— Происшествий серьезного характера за последнее время не наблюдалось. Мелкое хулиганство, два или три случая хищения…
— А что вы считаете происшествием серьезного характера? — прервал Комаров.
— Ну… увечье, насилие над человеческой личностью.
— Насилие над человеческой личностью, — как бы про себя повторил Комаров. — Понимаю. По вине работников Энергостроя никто не пострадал?
— В общем, нет… — Пивоваров снова метнул взгляд на Волобуева, но тот слушал спокойно, даже безучастно. — Впрочем, да, — как бы решившись, оборвал себя Пивоваров. — Был случай наезда. Состоялся суд. Виновные понесли наказание.
— Послушайте, Борис Васильевич, — неожиданно вмешался Волобуев, — о чем тут говорить? Мне известна эта история. Двое наших парней — водитель и монтер — ехали на грузовике; монтер взял руль и сшиб велосипедиста…
— Я слышал, это были ударники коммунистического труда, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Комаров.
— Они… — начал Пивоваров.
— Были, Борис Васильевич, были! — уже с оттенком раздражения прервал его Волобуев. — Главный виновник этой истории — монтер Харламов. Хулиган, склочник…
Валя сделала протестующее движение, но Комаров строгим взглядом остановил ее.
