— Ну?
— Поехали...
Они хватили по рюмочке дорогого коньяку, заели шоколадом. Конструктор закурил сигарету с золотым обрезом — тоже из чемодана, вытянул ноги, чуть прикрыл глаза.
— Покой нам только снится,— сказал он негромко.
— Но я вам так скажу, Виктор...
— Александрович. Друзья меня называют — Виктор.
— Я вам так скажу, Виктор,— пустился в подхалимаж Иван,— без вашей работы мы бы тоже далеко не уехали...
— Куда вы без нас!
— Вот я — тракторист. Я поучился три месяца — и готово дело: управляю. А ведь его же придумать надо было, сконструировать!.. Сколько там всяких узлов, систем...— Иван повернулся к Нюре, стал загибать пальцы.— Система питания, система зажигания, система охлаждения...
— Молодец, хорошо знаешь трактор,— похвалил Виктор.— А вот нам, авиаконструкторам...
— Вы же — по железной дороге.
— Нет, я по железной дороге, но с авиационным уклоном. Мы сейчас разрабатываем систему игрек: железная дорога без мостов.
— Как это?
— Так. Вот идет поезд, на пути — река... А моста нет.
— Ну а как же?
— Очень просто: поезд пла-авненько поднимается в воздух, перелетает реку и снова опускается на рельсы.
— Где же у него крылья-то будут?— тоже очень заинтересовалась Нюра.
— Никаких крыльев — воздушная подушка. Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара — и по пару, по пару…
Иван засмеялся.
— Премию большую могут дать за такую механизацию!
— Могут дать,— согласился Виктор, улыбаясь.
— Так что, правда, что ли?— не поняла Нюра.
Мужчины засмеялись вместе.
— Что ты, шуток не понимаешь?— сказал Иван.
Поезд стал замедлять ход, стал громко стучать на стыках.
— Это какая станция?— встрепенулся Виктор.
Иван выглянул в окно.
— Гор... ск. Горск.
— Сколько здесь стоит?
— Не знаю.
— Наливай по рюмочке... И продолжим мирно беседовать.
— Хватит бы вам,— сказала Нюра.— Виктор Александрович, выпейте один, а мой пусть пропустит. А то он счас по вагону начнет бегать.
— Зачем?— не понял Виктор.
— А он всегда так: как выпьет, так...
— Да брось-ка ты!— обиделся Иван.— С коньяка не забегаешь! Это тебе не самогон.
— Зачем же он бегать будет? Мы будем спокойно сидеть — беседовать. Вы на съезде колхозников были?
— Нет.
— Но какие вопросы...
В это время дверь в купе отодвинулась: стояли милиционер, а за ним... командировочный.
— Вот, пожалуйста, коньяк сидит дует!— брезгливо сказал командировочный.— Он до Новосибирска не доедет. И эта — тоже... куда с таким пьянчугой поехала! На куро-орт!..
— Куда едете?— строго спросил милиционер Ивана.
— К югу. А чего, я не понимаю?.. Вот билеты, вот путевка...
— Тебе не на курорт надо, а в вытрезвитель,— зло говорил командировочный.— Еще жену за собой тащит...
— Минуточку,— остановил его милиционер. Внимательно осмотрел билеты, путевку.— Как же так: не успел отъехать — уже за бутылку?
— Тут недоразумение, товарищи,— спокойно, чуть принахмурившись и негромко заговорил железнодорожный конструктор.— Товарища колхозника угостил коньяком я, и выпили мы — вот, что видите,— совсем немного. До этого он был совершенно трезв, я это утверждаю.
— Вы не заступайтесь за него, не заступайтесь, а то он отблагодарит вас, этот хам...
— Я не заступаюсь!— повысил голос конструктор.— Я констатирую (он выговорил — консцацирую) факт: товарищ был совершенно трезв и угостил его — я. А вас... вам стыдно, товарищ, бегать по милициям и вносить дезинформацию. Кляузами заниматься.
— Я же и кляузничаю! А это что у вас на столе? Боржоми?
— Это коньяк. КВК. У нас в стране нет сухого закона. Ясно? И не бегайте и не травмируйте людей. Люди едут на заслуженный отдых, а вы тут...
— А кто вы такой, собственно?— ощетинился командировочный.
— Это же самое я хочу спросить у вас. Где вы работаете, кстати?— Конструктор вынул из кармана записную книжку, приготовился записать.
— А вы куда едете?— спросил милиционер.
— В Новосибирский академгородок,— небрежно бросил конструктор.— Так где вы работаете, товарищ?
— Не ваше дело.
— Хорошо.— Конструктор спрятал записную книжку.— Я постараюсь это узнать. Через Николая Сергеевича.— Конструктор посмотрел выразительно на милиционера.— Это не составит труда. И тогда вы не мне, а в другом месте ответите, почему вы ходите и запугиваете колхозников. Почему вы им устраиваете проверку документов... и прочее.
— Вы же не слышали, как он тут обзывался...
— Это ваше мужское дело!— Конструктор ни секунды не делал паузы, трудно было вклиниться в его речь еще с каким-нибудь вопросом, например.— Вышли в тамбур и выяснили отношения. Нет, вы приводите милиционера, отвлекаете его тем самым от прямых обязанностей, да еще и внушаете работникам сельского хозяйства недоверие к форме уважаемых сотрудников общественного порядка...
— Спокойней, товарищи, спокойней!— влез наконец милиционер со словами.— Наше дело — предупредить, чтобы товарищ... не забывался, что он в дороге, тем более что он не один. И вам, так же самое,— совет: выпиваете, а без закуски. А еще молоды, опыта в этом деле мало — развезет, и сами не заметите как. Вон же, есть вагон-ресторан, взяли первое, второе, ну и выпили. Но тогда есть уверенность, что не развезет. А так — это же риск. Езжайте, никто нам ничего не собирается делать, никто вас не запугивает. Но опять же мой совет, как старшего товарища: будьте с этим делом бдительны. Коньяк — его ведь только пить приятно, но он свое берет. До свиданья.
— До свиданья.
— До свиданья.
Дверь в купе задвинулась. Некоторое время все молчали. Конструктор откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.
— Валерьянка есть?— спросил он. Он и правда побледнел.
Нюра испугалась.
— Я схожу спрошу у этого... какой постели выдавал... У них есть, наверно.
— Нет,— сказал конструктор.— Не надо. Сейчас мы вот этих капель накапаем.— Он налил себе полстакана коньяка и залпом выпил.— Вот так. Пройдет.
Поезд тронулся.
— Поехали? Ну, вот... а ты, дурочка, боялась...— Конструктора что-то кинуло в болтливость, с коньяка, что ли.
— Ты, Иван, спрашивал насчет системы игрек: только что, на твоих глазах, сработала система игрек. Мы же были в воздухе. Ты не заметил?
— Как «в воздухе»?— спросила Нюра.— Мы стояли.
— Мы были в воздухе. Пла-авненько поднялись и опусти-ились.— Конструктор показал рукой, как пла-авненько поднялись и опусти-ились.
— Не знаю, кто поднялся, кто опустился, но сердце у меня опустилось в пятки, это точно,— признался Иван.
Конструктор почему-то обрадовался. Даже засмеялся.
— Испугался?
— Испугался! Ссадют, думаю...
— А-а, вот так! И ссадили бы — запросто. Да. Ну, хорошо с вами... но мне пора.
— Куда вы?
— Да пойду поищу тут товарища одного...— Виктор затянул чемодан ремнями.— Товарищ один должен ехать... тоже конструктор.— Виктор взял чемодан в левую руку, правой еще пригубил на дорожку коньячку и раскланялся.
— Вы коньяк-то пробочкой заткните да в карман,— посоветовал Иван.— Товарища-то стренете,— будет что выпить.
— Мы найдем. До свидания.
— Виктор Александрыч,— заговорила Нюра,— за кофточку-то... я уж и не знаю как благодарить. Дай бог здоровья жене вашей, деткам, если есть...
— Должны быть по идее.
— Не заругали бы вас дома-то. Скажут: такое добро, а кому-то отдал.
Конструктор прислушался к шуму в коридоре.
— Ничего... Носите на здоровье, Нюся. В Крыму, даст бог, увидимся.
Конструктор отодвинул дверь, выглянул... И скоро ушел.
— Гляди-ка, какие люди бывают!— сказала Нюра.— Даже не верится. Ведь такая кофта... рублей сорок, а то и все пятьдесят. Вон Грушке Богатковой брат прислал — сорок пять рублей, пишет, а она победней этой-то.
— Эта?— Иван прикинул на глаз.— А шестьдесят не хочешь? Сорок... Это же заграничная, вон, гляди, клеймо-то. Это тебе не печки-лавочки.
— Все-таки, никак я его не пойму: за что?
— А мы и не поймем. Мы ведь как рассуждаем: сами возимся, как жуки в навозе, и думаем, что и все так. А есть — люди! Орлы! Я бы сам такой же был, если бы не твоя жадность. Дай-ка мне сюда деньги, а то каждый раз лезешь туда... со стыда сгораю.
— Не сгоришь. Они там надежней будут. Дай тебе бог здоровья, добрый человек!— Нюра все не могла налюбоваться на кофту, все смотрелась в зеркало.— Прямо сият, снят!..
Вдруг зеркало отъехало в сторону — в двери стояли два милиционера и проводники. И еще один — в гражданском.
— Где он?— спросил милиционер, тот самый, который был здесь, с командировочным.
— Кто?— не понял Иван.
— С вами ехал... Он ушел?
— Ушел.
— Когда? Давно?
— С полчаса. Может, минут двадцать... Это вы про конструктора?
