Подошел официант. Тартаковер заказал себе омлет, кофе. Алехин решил было ничего больше не заказывать, но выпитое вино вызвало аппетит.
- Тоже омлет, - против собственной воли произнес он.
С минуту собеседники молчали, наслаждаясь теплым вечером, видом красивой, ярко освещенной улицы. Потом Тартаковер сказал:
- Тебя нужно поздравить! Ты выиграл турнир в Москве. Первый советский чемпион.
- Если бы ты только знал, что это был за турнир, - покачал головой Алехин. - В холоде, голодные играли.
- С пустым животом в цейтноте - это действительно трудно, - усмехнулся Тартаковер. - «Съел коня» - В таком турнире звучит как издевательство.
- Коня! Если бы можно было найти коня! Ну ладно, что мы все обо мне! - махнул рукой Алехин. - Как ты-то? Как устроился?
- Ничего, - неопределенно протянул Тартаковер.
- Ты женат?
- Зачем? В Париже-то!
- Ты будешь играть в Гааге?
- Я обязан играть в каждом турнире, куда меня приглашают, - ответил Тартаковер. - У шахматистов ведь нет акций, не с чего стричь купоны.
- А что это за новое течение вы провозгласили в шахматах? - Что-то в тоне ответа коллеги подсказало Алехину, что больше не следует расспрашивать оего жизни и лучше переменить тему разговора. - Ты, Рети, Брейер.
- Ультрамодернизм, - ответил Тартаковер.
- Это что-то из области живописи.
- Почему? - развел руками Тартаковер. - Как раз подходит и к шахматам. Нельзя стоять на месте, сто лет жить законами Стейница. Жизнь идет вперед, нужны новые формы.
- И что за формы? Фианкеттирование слонов. Фигурами против пешек.
- Хотя бы!
- Но это же не ново! - воскликнул Алехин. - Это еще встречалось в партиях Чигорина.
- Ничто не ново под луной, - протянул Тартаковер. - Искусство состоит в том, чтобы по-новому пересказать старое. Мы и тебя считаем апостолом ультрамодернизма.
- Нет уж, избавьте! Мы как-нибудь по-старому. Кстати, как старички? Я еще ничего не знаю.
- Что сказать?! Тарраш со всеми воюет, хотя уже меньше. Рубинштейн стал иным. Видно, подорвала его война, играть стал значительно слабее.
- С Капабланкой бороться не собирается?
- Ему теперь не до этого! Хотя старый ореол Акибы еще сказывается: многие до сих пор считают его претендентом на мировое первенство.
- А что Ласкер? Расстроен?
- Еще бы не расстроиться: проиграл четыре - ноль. Старик закрылся в Берлине, нигде не хочет играть.
- Говорят, они поссорились с Капабланкой?
- Ласкер обиделся на письмо, написанное Капоп перед матчем. Кто прав - трудно разобраться! - развел руками Тартаковер.
Некоторое время царило молчание. Видимо, гроссмейстеры вспоминали все известные им подробности борьбы за шахматный трон.
- И почему это шахматисты, народ, в общем-то, мирный, дружный, начинают ссориться, когда дело доходит до борьбы за мировое первенство? - произнес Алехин.
- Слава, - с улыбкой отвечал ему Тартаковер. - Пусть только в шахматах, но все же слава. Сильнейший шахматист планеты! Ты собираешься посылать вызов Капабланке?
- А ты?
- Я что! Просто сильный игрок, знающий, что играю слабо.
- Скромничаешь! Я бы послал вызов, но где взять денег? - задумчиво произнес Алехин. Тартаковеру давно было известно честолюбие русского чемпиона и его мечты о шахматной короне. Сам он, действительно, давно уже решил для себя, что чемпионом мира не будет, и ему легче, чем другим, было рассуждать на тему о шахматном господстве.
- Денег, - протянул Тартаковер. - А в Москве не дадут?
- Что ты? Разве там до этого!
- Тогда женись на миллионерше, - пошутил Тартаковер. - Вези ее обратно в Москву. Ты ведь здесь в командировке. - Таргаковер показал на боковой карман пиджака Алехина, куда тот спрятал советский паспорт. - Обратно поедешь?
- Посмотрим, - уклонился от ответа Алехин. - Пока я собираюсь как можно больше играть в шахматы. Во всех турнирах, так же, как и ты.
- Мне кажется, у тебя есть все основания вызвать Капабланку, - уже серьезно вернулся к главной теме шахматистов Тартаковер. - А кто еще?
- А деньги? Кто даст? Нужно найти богатых меценатов, а меня на Западе еще мало знают.
- Возьми десять первых призов в турнирах - сразу узнают, - предложил Тартаковер. - Появятся и меценаты и деньги.
- Спасибо за совет, - поблагодарил Алехин. - Ты смотрел последние партии Капабланки? Здорово играет?
- Неподражаемо! Шахматная машина. Ни одной ошибки! Ласкер ничего не смог с ним поделать. Причина проигрыша Ласкером матча - не только гаванская жара.
- А ты не думаешь, что эти восторги несколько преувеличенны? - высказал сомнение Алехин.
- А ты хоть раз выиграл у Капабланки? Нет. Я тоже нет. А кто выигрывал? И это когда он еще не был чемпионом мира! Сейчас он в ореоле славы, а слава воегда прибавляет шахматисту силу.
- Значит, и ты вместе со всеми, - с иронией произнес Алехин. - «Можно ли выиграть у Капабланни?», «Чемпион всех времен!» - процитировал он заголовки газетных статей.
- Почему! Я просто объективно расцениваю его силу.
- Я читал, он стал теперь дипломатом? - поинтересовался Алехин.
- Да, - объяснил Тартаковер. - Дипломатом, но без дипломатических обязанностей. Может разъезжать, куда хочет, за счет государства. Должности нет, зато есть деньги.
- И здесь фортуна на его стороне. - Алехин вздохнул. - Ничего, будем работать! Сегодня все-таки лучше, чем вчера. Так ты говоришь, нужно взять десять яервых призов?!
2
В жаркий июньский день тысяча восемьсот девяносто второго года после сиесты сеньор Капабланка-и-Граупера играл у себя в конторе в шахматы. Партнер его жил рядом с конторой и по-соседски частенько навещал Капабланку, чтобы сыграть партийку-другую. Никто не мешал им, лишь редкий посетитель отрывал иногда хозяина на несколько минут, затем он вновь возвращался к увлекательному занятию.
Сеньор Капабланка не был силен в шахматах, но, как и многие его соотечественники, любил мудрую игру древности. Какой кабальеро не мечтал стать умелым в игре, популярной на острове! Во второй половине девятнадцатого столетия Гавана была выдающимся шахматным центром. Красота города, щедрое гостеприимство, более чем щедрые гонорары, добрые симпатии и интерес кубинских любителей притягивали сюда выдающихся мастеров шахмат. Здесь была атмосфера, насыщенная шахматами и шахматными событиями.
На Кубе не жалели денег на турниры и матчи. Много раз жители острова бывали свидетелями выдающихся схваток полководцев деревянных армий. Капабланка помнил визит в столицу Кубы гениального Поля Морфи и его партии с чемпионом острова - талантливым рабом-негром Феликсом. А совсем недавно Гавану навестил бородатый Вильгельм Стейниц. Во второй раз отбил он здесь попытку русского виртуоза Чигорина отобрать у него шахматную корону. Правда, второй матч Чигорин играл значительно лучше, чем первый. Он уже имел отличные шансы на победу, как вдруг в решающей партии просмотрел мат в два хода. А позиция была совершенно выигрышна для русского. Ужасный просмотр! Капабланка хорошо запомнил эту позицию, не раз показывал ее соседям. Те лишь сокрушенно качали головами - бедный русский. Такое невезенье!
Сегодня партия сложилась на редкость интересно: Капабланка нападал на белого короля, сосед тоже не зевал и готовил опасные ответные угрозы. Соперники так глубоко забрели в дебри шахматных вариантов, что не заметили, как открылась входная дверь, и тихонько вошел сын хозяина четырехлетний Хосс. Большие голубые глаза мальчика широко раскрылись при виде интересных фигур, пушистые ресницы почти коснулись бровей. Какая замечательная игра! Хитрые взрослые, оказывается, тоже играют в игрушки, но прячутся для этого от детей. Какая хорошенькая круглая фигурка! А эта! А эта! Ведь это лошадка! Еще одна! Белая, черная! Как ловко они скачут с белой клеточки на черную!
Отец молча обнял Хосе. Не мешай! Но он и не собирался мешать, только бы не выгнали! Широко раскрытыми глазами глядел Хосе, как через восемь полей пронеслась высокая фигурка с резным венчиком, как под ее натиском неловко потеснился на одну клеточку рыцарь с короной на голове.
Выиграл отец. Потом была еще одна партия, потом еще. Стемнело, когда отец увел Хосе домой. Мальчик был настолько ошеломлен, что забыл спросить, как называется эта игра.
Но он не забыл на следующий день вновь прийти в контору. Отец с соседом опять засел за шахматы. Вновь по доске носились толстые круглые башенки (партнеры в редких восклицаниях их называли ладьями), опять упорно лезли вперед, сметая все на пути, пешки.
- Мат! - прервал молчание отец, и сосед вновь расставил фигурки в первоначальное положение. Завязалась новая битва. На этот раз сосед теснил армию сеньора Капабланки. Катастрофа казалась неизбежной. Вдруг Хосе увидел, как отец взялся за коня и сбил им неприятельского ферзя. Это вызвало панику в рядах наступающего. Белые фигуры смешались, побежали назад, ища спасения у собственного короля. Но что могла сделать эта малоподвижная фигура, как она могла защитить свое разбитое войско? Армия неприятеля ворвалась в лагерь белых, и торжествующий отец еще раз объявил мат.
