Блондин засмеялся:
— Ну что ж, поддержим престиж отечества…
— Добрыу ден, — японец вышел пружинисто и мягко, будто росомаха, и подал руку Полозову: — Тывоя шибыко сильный. Моя худо снай борибыа. Тывоя борибыа, моя джиу-джитца. Хоросо?
— Все равно. Денег нет, так и рубль хорош! — засмеялся блондин.
— Иване, дерзишь! Ты не знаешь их басурманских штучек, — предостерег Ивана длинный, бородатый мужик. Он держал на руке вещи и хмурился: — Порты спустишь, сыне!..
— На своей-то земле, да еще чужеземцу? — отозвался Иван. — Нет, брат Канов, не подходит! — Иван хлопнул себя по колену:
— Эх, так и быть, ставлю весь гарнитур, и праздничный, и выходной! — Он оттянул брезентовую штанину и кивнул на Канова. — Куртка такого же достоинства у товарища. Других ценностей не захватил. А чем ответит сын солнца?
— Можина роба! Можина рисова водыка… — с безразличием ответил японец.
Толпа веселилась. Чувствовалось, что этот голубоглазый русский завладел симпатией зрителей.
Подошли две женщины. Одна видная, с высокой гладкой прической, а вторая худенькая, бледная с длинной косой. Толпа раздвинулась и пропустила их вперед.
— Внемле, Иване, — уговаривал Канов. Но Полозов лишь отмахнулся и продолжал договариваться с японцем.
— Пару бутылок и куртку под расчет. Прибытие в эти края отметить надобно. А ну, галерка, гимн и секундантов! — крикнул он весело и двинулся на середину круга.
Японец неожиданно рванулся к Ивану. В воздухе мелькнула загорелая ладонь, и левая рука Ивана повисла, но правой он успел ухватить противника и прижать к груди. Все тело его сбежалось в узлы. Спина заблестела от пота. Русые волосы потемнели на висках.
Кругом притихли.
Сердце Миколки чуть не выскочило в рот. Худой человек: и глаза рысьи, и прыжок хищный! — решил он.
Борцы застыли с перекошенными лицами.
Иван продолжал держать японца.
— Подножку ему, собаке! Вали! — прорезал тишину звонкий голос Петьки.
Но японец оттолкнулся, присел и, обхватив Ивана за поясницу, впился ему подбородком в грудь.
Глаза Полозова покраснели. Спина дрогнула.
Миколка зажмурился: жаль было русского.
Толпа загудела. Миколка открыл глаза. Русский держал японца над собой. Японец мотал ногами, стараясь ударить его по голове.
— А вот это уже не по-нашему! — Иван швырнул японца на песок. Тот попытался вскочить, но не смог. Полозов подошел к японцу, подал ему руку и помог встать: — А ну, живо волоки водку! Торопимся в баню.
— Хоросо! Хоросо! — закланялся тот, смешался с японскими рыбаками и тут же вручил Канову бутылки с водкой.
Иван надел рубаху и растянул на руках маленькую куртку, выигранную у японца. Оглядел толпу. Заметив Миколку, поманил пальцем.
— Эй, Хаз-Булат! А ну подойди! Кажется, в самый раз, по твоей комплекции!
Миколка стоял и растерянно моргал.
— Потопали, други! — уже крикнул кому-то Иван и, проходя, бросил куртку на плечо Миколке.
— Вот это здорово! — подбежал Петька и ощупал подарок. — Хороша штука! А сильный, черт! Как он его? Вот это мужик! Пойдем померяем?..
Мальчики поднялись в поселок, и Миколка сразу увидел деда. Тот стоял с толстым якутом, который вчера бил Петьку.
— Винокуров! Вот проклятый! — шепнул Петька и удрал.
— Почет, как спирт: радует сердце, но туманит ум, — говорил строго Гермоген и, приметив внука, подозвал, погладил по голове. — Вот он самый! Так что в случае чего… Да и хочется к месту пристроить.
Старшина сощурил заплывшие глаза.
— Та-а-ак! Рожа вроде смышленая. Крепкий, — разглядывал он мальчишку. — Будет жить у меня. К делу приучу. Не беспокойся, одна у нас кровь. Приходи вечером, подумаем, поговорим…
Над морем еще только всплывал огненный шар, разливаясь по волнам зарей, а Попов уже шагал к своему складу. Вчера капитан рыболовецкой шхуны господин Токедо пообещал привести важного гостя. Надо было проверить расчеты, с японцами. Попов занимался доставкой казенных грузов в нижние поселения, Колымы. Он сумел наладить торговлю и с приказчиками Олафа Свенсона, господствовавшего на всем северном побережье. Но американцы были все же далеко, а здесь война развязала руки японцам. Они вели себя по-хозяйски, все больше проникая в экономику края.
Попов распахнул двери склада. Открыл ставни, прошел в отгороженную там же конторку, сел за стол и задумался.
— Вы тут один? Кажется, я удачно прихватил вас, — прозвучал веселый голос. Попов поднял голову. В дверях стоял загорелый блондин.
— С кем имею честь? — спросил Попов.
— Фамилия моя Полозов. Позволите? — Полозов кивнул на портсигар и присел к столу.
Попов придвинул портсигар.
— Не умею производить нужного впечатления, а старался, — рассмеялся доверительно Полозов. — У меня небольшая просьба…
— Сколько? — понимающе перебил его Попов и полез за бумажником.
— Вы не так меня поняли, — вспыхнул Полозов. — Я не нищий.
— Чего же вы хотите?
— Четырех каюров для транспорта на Буянду, к тому же знающих разведку и старательское дело. — Полозов вынул листок бумаги, карандаш и принялся рисовать. — Вот Аляска. Тут охотские прииски, здесь Лена. Как видите, золотоносный пояс тянется с севера на юг. А почему бы не оказаться золоту и в притоках Колымы? Тут еще никто не занимался поисками.
Попов заинтересовался, но слушал с показным равнодушием.
— Война, какие там перевозки? — вздохнул он. — А кроме того, деловые люди так не разговаривают. Серьезное дело большого доверия требует! — Попов вынул серебряные часы, щелкнул крышкой, давая понять, что разговор затянулся.
Полозов призадумался. Ни денег, ни продовольствия.
— Начистоту, так начистоту, — махнул он рукой и вытащил из кармана пульку. — Эта штучка из Колымской тайги. Ну как? Достаточное основание для делового разговора?
— Откуда? — быстро спросил Попов.
— Вот этого не скажу, — улыбнулся Полозов. — Я бы не показал, да обстоятельства вынуждают просить…
— Деньги?
— Вы пророк. При всех условиях жить тут придется до зимы, а без кредита…
— Кредит? Да вы что? Нет, не могу. — Голос Попова обрел суховатую негромкость. Он долго разглядывал самородок. — Разве рубликов двадцать пять! — наконец объявил он и, вынув бумажник, выложил несколько помятых кредиток.
— Сегодня ваш верх, давайте четвертной. — Полозов сунул в карман деньги не посчитав. — А как с упряжками?
— Подумаю!
Полозов поднялся и вышел. Хозяйственному Софи пока хватит этих денег, а дальше видно будет. Не сидеть же без гроша? Вышло, что отдал самородок почти задарма, — бранил он себя, шагая по пыльной тропинке. Собственно, в его намерения отдавать самородок не входило, но взял же он на себя хлопоты добывать пропитание…
Тропинка петляет между кустов. Ола журчит извечную песню движения.
Теплынь. Тишина. Не часто балует Север таким ласковый утром. Полозов сбросил рубаху и пошел вверх по реке. Туда ушли Канов и Софи ставить палатку: привыкли к таежной свободе.
Шевельнулась трава, серый комочек притаился за кочкой.
— А, зайчонок! Постой же, чертенок! — Полозов пригнулся и тихонько подкрался к нему. — Не уйдешь! — И хлоп ладонью по зайчонку. Да где там! Круглый клочок хвоста мелькнул под берегом.
Полозов перескочил через кусты и бегом за ним на берег. На берегу он задел плечом худенькую девушку в купальном костюме.
— Вы с ума сошли! — вырвалось у нее.
Он глядел на ее бледное лицо с широко раскрытыми черными глазами. Неловко все вышло.
— Черт бы побрал этого зайчонка, — промямлил он растерянно. — Я сделал вам больно?
Он только теперь увидел на колышках под кустом навес из простыни. Под ним разостланное полотенце, одежду и раскрытую книгу.
— И там поломал? — Полозов поправил колышки, взял книгу.
Опасливо ступая босыми ногами по скользким булыжникам, девушка подошла, села на полотенце и, обхватив руками колени, глядела на него сердито и удивленно.
— Слушайте, девочка, как вас зовут и где вас можно найти? — спросил он, глядя на нее с восхищением.
— Девочка-а? — повторила она тихо. — Вы всегда так знакомитесь?
— С большинством произведений я знакомился в детстве, — простодушно ответил он, не уловив ни смысла вопроса, ни иронии, прозвучавшей в ее голосе. — Может, разрешите почитать?
— Нет! Вы слишком вольно ведете себя.
— Не сердитесь, пожалуйста. — Он погладил книгу, закрыл и положил на место.
— Есть категория людей, на которых не сердятся.
— Хотите сказать, что не заслуживаю даже вашего гнева?
— Наконец — уловили! Вы не находите, что мне надо переодеться?
— Простите.
Полозов медленно пошел вдоль берега.
Сегодня у Поповых хлопотали с утра. Ждали важных гостей. Сам Василий Михайлович сидел у себя в кабинете и читал «Русские ведомости», присланные капитаном Токедо.
