не заестся.
– Ты из города?
– Да.
– У тебя там на авторемонтном никого знакомого нету?
– А что?
– Пару валов надо…
– Волов?
– Валов. Коленчатых.
Грустный человек грустно посмеялся.
– Мне послышалось: волов. Надо подумать.
– Подумай, а?
Подошли тем временем к чайной. Вошли в зал. Грустный сказал:
– Сейчас… Сделаем небольшой забег – что-нибудь сообразим.
– Какой забег?
– В ширину.
Сеня не понял. Грустный опять посмеялся.
– Ну, выпьем по сто пятьдесят… Выражение такое есть. – Он грузно опустился на стул, портфель поставил на стол. – Садись.
– Слушай, тут же нет по сто пятьдесят.
– Как?
– Не продают.
– Тьфу!.. Демократия!
– Красного можно.
– Ну, возьми хоть красного. На деньги.
Сеня принес бутылку вина, стакан.
– А себе стакан!
– Мы же в город поедем. На мотоцикле же. Как я поведу-то?
– А валы-то… – Грустный налил полный стакан, выпил, перекосился… – Ну и гадость!.. Чего только не наделают. – Налил еще полстакана и еще выпил. – От так.
Закурили.
– Валы, говоришь?
– Валы.
– Прямо хоть караул кричи?
– Точно. Погода стоит…
– Мне бы ваши заботы… А на кой они тебе сдались, эти валы?
– Я же тебе объяснял: полетел…
– Нет, я про тебя говорю. Машина-то чья?
– Моя.
– Личная?
– Какая «личная»…
– А, государственная?
– Ну.
– А почему тебе жарко?
– Так я же на ней работаю!
– А ты не работай. Нет валов – загорай. У них же все есть – пусть достанут. Они же самые богатые в мире. Они, вообще, самые свободолюбивые. Законов понаписали – во! – грустный показал рукой высоко над полом. – А все без толку. Что хотят, то делают.
Сеня оглянулся в зал.
– Чего ты орешь-то?
– Братство! Равенство!.. – Грустного неудержимо повело. Он еще выпил полстакана. – Они на «Волгах» разъезжают, а мы вкалываем – равенство.
Сене было нехорошо. Он не знал, что делать.
– Брось ты, слушай, чего ты развякался-то? Поедем за валами.
– Вот им, а не валы! Пусть они на своих законах ездят. Я им покажу валы… – Грустный вылил остатки в стакан, выпил. – Пусть они – петушком, петушком… Пошли их к…
– Да мне нужны валы-то, мне-е! – Сеня для убедительности постучал себя пальцем в грудь.
– Вот им – принципиально! – Грустный показал фигу.
– Значит, не поедем?
– Нема дурных, как говорил…
– Что же ты мне, гад, голову морочил? Я счас возьму бутылку, как дам по твоей люстре, чтоб ты у меня рабочее время не отнимал. Трепач.
– Потише, молодой человек. Сопляк. Разговаривать научились! Еще гадом обзывается… Я тебе найду место. Надо честно работать, а не махинациями заниматься! – Грустный явно хотел привлечь внимание тех немногих посетителей, которые были в зале. – А я на махинации не пойду!
Сеня оглянулся – никого знакомых мужиков не было. А одному такую глыбу не свалить. Это, видно, понял и грустный, и это его приободрило.
– Щенок еще, а уже махинациями занимаешься! Химичишь уже… Я вот отведу сейчас в одно место, там тебе покажут валы.
– Вот сука! – удивился Сеня. И хотел было уже идти. И увидел, как в чайную вошел Микола… Повернулся к грустному и коротко и властно скомандовал: – Встать!
Теперь удивился грустный. Маленькие его глаза вовсе сошлись у переносья.
– Что-о?..
– Микола! – позвал Сеня. – Иди-ка сюда, тут твои поршня требуются.
Огромный, грязный Микола пошел к столику…
Грустный трухнул.
– Чего? – спросил Микола.
– Шпион, – показал Сеня на лысого. – Счас мы его ловить будем. Встать!
– Брось дурить-то…
– Микола, ты бери портфель – там факты лежат, – а я буду его окружать. – Сеня двинулся «окружать».
Лысый взял портфель и пошел из чайной.
– Хулиганье, черти.
Сеня провожал его до двери. У двери дал ему хромой ногой пинка под зад.
– От-тюшеньки мои!
Лысый оглянулся во гневе…
– От так!.. по мягкой по твоей! – Сеня еще разок достал лысого. – Микола, иди, тут с моей ногой ничего не сделаешь – она у него как перина. Тут кувалду надо…
Лысый плюнул и ушел от греха подальше.
Все сидевшие в зале с интересом и любопытством наблюдали за этой сценой.
Сеня вернулся к столику, где стоял Микола.
– Ты чо делаешь-то? С ума, что ли, сошел?
– Посулил гад такой вал достать, а сам обманул.
– Какой вал?
– Коленчатый. У нас вал полетел, а запасного нету. У вас нету?
– Что ты!..
– Хоть матушку-репку пой. К Макару, что ли, еще съездить…
– А что это за человек-то был?
– А хрен его знает.
– Так он же тебя счас посадит.
– Не посадит. А в «Заре» нет запасных, не знаешь?
– Ты лучше иди отсюда, он счас с милиционером придет.
Сеня посмотрел в окно, потом на Миколу.
– Да? Вообще-то лучше, конечно, без приключений… – И Сеня скоренько похромал из чайной.
Микола подошел к стойке, посмотрел меню… Задумался, посмотрел в окно и тоже пошел из чайной.
– Еще в свидетели счас запишут, – сказал он буфетчице на прощание.
…Только к вечеру Сеня добыл вал. Но теперь у него стал мотоцикл. Сеня, грязный по уши, копался в нем.
…Микола издалека узнал знакомую маленькую фигурку на дороге. Подъехал, остановился.
– Чего у тебя?
– Прокладку пробило… Зараза. Весь изматерился.
Микола подошел, тоже склонился к мотоциклу.
– Вроде сделаю, начну заводить – чихает пару раз и глохнет.
Микола внимательно исследовал неполадку… Покачал головой.
– Надо новую.
– Надо… Курево есть?
– Есть.
– Давай перекурим это дело.
Микола, вынимая из кармана папиросы, увидел коленчатый вал.
– Достал?
– Достал. Новенький. Если теперь кто сунется еще раз к моей машине, стрелять буду.
– А где достал?
– Тайна, папаша, покрытая мраком.
– Трепло.
– Там больше все равно нету.
…Сидели, курили.
Мимо, по тракту, шли и шли машины, груженные хлебом. Навстречу ехали пустые. А когда машин не было, слышно было, как в сухом теплом воздухе стрекочут кузнечики и заливаются вверху невидимые жаворонки.
Поле за трактом было уже убрано; земля отдыхала от гула машин и тучной ноши своей – хлеба. Только одинокие свежие скирды соломы золотились под солнцем.
Парни смотрели вдаль, думая каждый о своем.
– По двадцать семь на круг выходит, – сказал Микола. – Такой – даже у нас редко бывал.
Сеня взял с земли какой-то плоский предмет, обернутый тряпкой… Развернул тряпку, показал – патефонная пластинка.
– В районе купил. – Сеня прищурил глаза, прочитал: – Рада Волшанинова. «Уйди». «Когда душа полна» – в скобках. Нет, вот эта: «Не уезжай ты, мой голубчик». Тоже Рада. Братке везу, пусть послушает. Тонкий намек…
Микола глянул на Сеню… Поднялся, задавил каблуком окурок.
– Нужны ему твои… голубчики, как собаке пятая нога.
– Ничего говорить не буду, заведу молчком и сяду. Вот поет, слушай… Я давеча в раймаге чуть не заплакал. Давай забросим к тебе мотоцикл, а
