что скажу. Ты свои замашки оставь, пока не поздно. Ясно? Если бы с мальчиком этим, с Валериком Чернышевым, плохо кончилось, я бы тебя спрятал туда, откуда тебя выпустили…
Спичка вздрагивала в толстых губах Вохты.
— Не хотел я тебе говорить, Коля. Но к слову пришлось… Думал, ты потолкуешь с парнем, уму-разуму поучишь. И все! А ты? Чуть парнишку не порешил. Из-за рубля рваного.
Ярцев обескуражено развел руками.
— Так получилось. Я и сам не ожидал…
— Молчать! «Получилось». Предвидеть надо. Ты человек взрослый… Упек бы я тебя. Сам бы первый заявил, несмотря ни на что. Клянусь внуками своими! Так что знай, Николай.
Ярцев смотрел в лицо начальника колонны. Как всегда, бесстрастное, сонное. И понимал, что Вохта не шутит. И не пыль пускает. Ссориться с хозяином не входило в планы Николая Ярцева. У него был богатый жизненный опыт. В разных переплетах побывал Коля Ярцев по прозвищу Сверчок. И жив остался благодаря одному железному правилу: никогда не делай больше, чем от тебя требуют. Знай, где точку поставить… А тут, с парнем, промахнулся.
Ярцев взял с подоконника свой рабочий чемоданчик. Раскрыл. Вытащил плоскую коробку, за прозрачной пленкой которой виднелась нежно-розовая ткань. Шагнул и положил коробку на край стола. Стройная красавица на рекламном рисунке, откинув на плечи длинные волосы, сидела в кресле в красивой ночной рубашке…
— В чем дело, Николай? — Вохта перевел взгляд с коробки на Ярцева. — Что это?
— Комбинэ. Югославская… Вам, Подарок. — Ярцев замялся — Ну не вам, конечно… Жене подойдет. Или еще кому. — Он хохотнул и прищурил со значением блеклые глаза.
Вохта подобрал коробку. Открыл. На широкую чугунную его ладонь вывалилась прохладная материя. Черные кружева сползали по длине рубашки, подбивали подол… Ярцев ухмылялся. Вообще-то ему жаль было подносить Вохте эту штуку, купленную вчера в пригородном магазинчике, куда его занесло с очередным рейсом. Купил для жены, но так и не успел отдать — полаялись из-за мусорного бачка. Полная квартира народу, а все ждут его, усталого, с работы, чтобы мусор вынести. Это ж надо?!
— Красивая штука, — проговорил Вохта, не выпуская изо рта спичку.
— Ну так, — одобрительно поддержал Ярцев. — Носить приятно, а снимать еще приятней. — Он еще раз хохотнул и подмигнул.
— С чего ты вдруг, Ярцев? Вроде и не Восьмое марта…
— От чистого сердца, Константин Николаевич… Уважение!
Вохта поднес коробку к близоруким глазам, пытаясь прочесть надпись вокруг головы красавицы…
— А хороша девочка. С такой бы в Сочи, а, Константин Николаевич? — Ярцев вернулся к столу и сел.
— Уважаешь, значит, меня, Ярцев.
— Но.
— А за что? А? За то, что держу в колонне такого прохиндея, как ты? Что не выгнал еще в три шеи, да? За это?
Кровь ударила в голову Ярцеву. Он медленно поднялся. Хоть и привык он за бурную свою жизнь к нелестным замечаниям в свой адрес, но принимать их от Вохты, которого он искренне уважал…
— Я к вам всей душой, — четко произнес Ярцев.
Вохта подбросил рубашку вверх, ловко перехватил в поясе, пытаясь сложить ее как было. Но ткань не давалась, проскальзывала между пальцами, тянулась к полу. Потеряв терпение, Вохта смял ее в комок и, подойдя к подоконнику, сунул в ярцевский чемоданчик.
— Ладно. Извини. Погорячился. — У Вохты был усталый, какой-то угасший голос. — Ты, Коля, меня неправильно вычислил. Ошибся ты, Коля. Я взяток не беру. Ни комбинациями, ни водкой, ни деньгами… Я службу свою справляю так, как нахожу нужным. Для пользы дела. И вся суета моя окаянная имеет одну цель — чтобы все было хорошо, Коля. Ясно? Все чтобы было хорошо… Вроде ты не дурак, а за столько лет не разобрался во мне.
Вохта выплюнул разгрызенную спичку.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Теплый упругий воздух вгонял людей в стеклянный зал универмага, точно бильярдный шар в лузу. Одни смеялись, обращая это в шутку, другие недовольно ворчали, придерживая головной убор.
Тарутин стоял у кассы отдела подарков, не спуская глаз с прозрачных входных дверей. Он ждал Вику. Вопреки предположению Тарутина Вика согласилась пойти на день рождения к Кораблевой не раздумывая, чем, признаться, даже озадачила Тарутина.
Тарутин сам выбрать подарок не решался. Вот туфли себе он купил. На теплой меховой подкладке. И теперь стоял, прижимая локтем коробку, разглядывая по-вечернему утомленных людей.
Вика подошла со стороны, тронула его за рукав и громко засмеялась. Синие ее глаза с радостью смотрели на Тарутина.
— Что вы уже купили?
— Туфли. Давно собирался.
Тарутин открыл коробку. Вике туфли понравились, только она удивилась, что очень уж большие.
Они направились в отдел подарков.
Девушка-продавец из соседнего отдела пластинок проигрывала по просьбе покупателя «Кукарачу». Кажется, Тарутин вечность не слышал этой мелодии и забыл, что она существует.
— Тара-ри-ра! — пропела Вика.
— Тита-ри-ра! — ответил Тарутин и засмеялся.
Девушка-продавец бросила взгляд на скользящее поверх толпы лицо Тарутина. Ее равнодушные глаза оживились.
— Послушайте, Андрей Александрович, как вам удалось достичь таких высот? — Вика старательно шла след в след за Тарутиным, так было спокойней. — В ваше время не было никакой акселерации.
— Я ее предвидел, — бросил через плечо Тарутин.
— Ну а что вы сейчас видите? — Вика приподнялась на носки, пытаясь взглянуть на прилавок.
— Масса всякой блестящей чепухи. Броши, кольца. Духи… — Тарутин повернулся, пропуская Вику к прилавку.
Несколько минут они стояли молча, разглядывая товары. Жаркая «Кукарача» прыгала над головами покупателей.
— Ничего подходящего? — спросил Тарутин.
— Почему же? Например, кот, — Вика ответила наугад, бросив мимолетный взгляд на игрушку, но в следующую секунду игрушка ее и впрямь чем-то заинтересовала. Большой голубоватый пушистый кот. Хитрые, слегка косящие глаза и пышные
