— А так... Он сейчас как рассуждает? Если, мол, я поддамся уговорам, уступлю, пойду к директору, просить буду, значит, променяю свое достоинство на счастье. А он не может, характер у него не позволяет...
— Какой вы, Дима, — благодарно улыбнулась Светлана.
— Какой?
— С вами легко как-то...
— Ладно. — Дима снял руку с талии девушки. — Сергей обижается... Вон как набычился! Станцуйте с ним!
Светлана хотела было позвать Сергея, но ее подхватил дипломник Барабаш. Аввакумов с досадой сказал Сергею:
— Ворон ловишь, парень!
Сергей промолчал, а Витька Селезнев, который сидел с ним рядом, участливо вздохнул и сказал:
— Сердце красавиц склонно к измене...
— Ворон, говорю, ловишь, — сердито повторил Аввакумов, — если не нравится, какого черта пришел сюда и меня зачем привел? Встань, станцуй! Ну-ну, смелее! Вот это другое дело, — похвалил он, когда Сергей направился к Светлане.
— Переживает же, — заступился Витька за друга.
— Правильно, — ответил Аввакумов, — человек должен переживать... Но одни из этого делают проблему, а другие решают ее. Одни называются рохлями, а другие — настоящими парнями...
— Это уж точно, — поддакнул Витька и предложил: — Кинем по единой?
— Давай. А если хочешь, я этому дипломнику могу по бороде...
— Ну, что вы, — Витька поморщился, — разве это метод?
— Лучше всего помогает. Враз отвадим...
— Нет, нет, не нужно!.. Он так поймет!
Аккордеонист Генка Овечкин играл какой-то медленный танец. Под него было легко и весело шагать, ощущая на плече легкую руку Светланы. Шагать и молчать. Молчала и Светлана. Она все еще никак не могла понять, как ей нужно вести себя после тех слов, которые сказал ей Аввакумов. «Как же его не жалеть? — думала она, покачиваясь в такт мелодии. — С человеком произошла беда... Его нужно утешить, а этот бригадир толкует, что жалость погубит Сергея. Непонятно. Хоть бы заговорил, что ли?» — подосадовала Светлана.
— Предложение тебе еще не сделал? — Сергей кивнул на дипломника Барабаша.
— Как тебе не стыдно! — отпрянула Светлана, но Сергей не отпустил ее.
— А чего же? Дело житейское. Да и ты видная...
— Хочешь ссоры? — серьезным тоном осведомилась Светлана.
— А у нас мир?
— Я предполагала...
— Что? Жалеешь?
— Ни капельки!
— Значит, я тебе не нужен?
— Сережа...
— Что Сережа? Думаешь, я вовсе конченый? Вот увидишь, я еще вернусь в институт, я еще...
Светлана увидела Аввакумова. Тот ободряюще кивал, словно знал, о чем они говорят.
— Конечно, вернешься, — сказала она и взглянула в глаза Сергею. — Кто в этом сомневается?
— Да ты в первую очередь! — произнес Сергей.
— Хочешь, поцелую? — перебила его Светлана. — При всех?
Сергей осекся, растерянно заморгал. Тогда Светлана, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.
— Ура! — дурашливо закричал Витька. — Генка, шпарь!
Дипломник Барабаш натянуто улыбался и снисходительно хлопал в ладоши, потому что все в комнате кричали и аплодировали, поглядывая на Сергея и Светлану, стоявших возле дверей.
Аввакумов нагнулся к Барабашу через стол, протягивая пачку сигарет. А когда дипломник закурил, Дмитрий сказал ему:
— Пошли выйдем, а то жарко тут.
Дипломник вызывающе наклонил голову, словно собирался боднуть Аввакумова, затянулся, решительно ответил:
— Идемте!
Увязавшегося было за ними Витьку бригадир довольно невежливо оттолкнул и подмигнул: не лезь!
О чем они говорили с дипломником, Аввакумов так и не сказал никому, но Барабаша потом среди гостей не было.
На трапе перед входом на судно стоит большой лист фанеры, изображающий листок календаря. На нем громадная десятка. Десять дней осталось до спуска дизель-электрохода.
Спуск... Одно из трех важнейших событий во время постройки. Закладка, спуск на воду и подъем флага. Спуск — это рождение судна. Пройдет после этого несколько месяцев, и судно уйдет из заводской гавани. Спуск — дело хлопотное.
Судно будет спускаться на салазках по деревянным дорожкам стапеля. Спустится, словно на санках с заснеженной горы скатится. Для этого дорожки намажут толстым слоем насалки.
Бригаде Аввакумова и плотникам поручили полозья левого борта. Полозья — шесть брусьев по три в ряд — надо скрепить болтами, связать по длине металлическим тросом.
Внизу, под днищем, крашенным суриком, сыровато и сумрачно. Приходится работать согнувшись — это непривычно. Боязливо косится Сергей на деревянные кильблоки, на которых покоится судно. Без малого десять тысяч тонн, а кильблоки не внушают доверия.
Но виду Сергей не показывает. Зато ремесленник трусит. Он шепчет Сергею:
— Тяжело тут, даже дышать трудно... Говорят, ни один спуск без жертв не обходится...
— Чепуха это. — Сергей говорит громко и ободряюще. — Я знаю, нам в институте говорили, всего один случай был с жертвами... Англичане в сорок третьем году авианосец спускали. Он вырвался из носовых задержников. Были жертвы действительно...
У ремесленника зеленовато-серые глаза округляются от страха. Цигипало остервенело сплевывает и ругает парнишку последними словами.
...Наконец на щите вывели единицу. Завтра спуск дизель-электрохода. Дима собрал после смены бригаду.
— Нам завтра поручают упорную стрелу. Спуск в девять утра. Выспаться, побриться... Кинохроника будет снимать. Чуете?
— Чуем! — гаркнули ребята.
Из проходной, как обычно, вышли все вместе. Обычно и домой тоже шли вместе. Аввакумов и Цигипало жили неподалеку от Сергея. Но на этот раз ребята свернули направо.
— Вы куда же? — поинтересовался Сергей.
— Так сегодня комсомольское собрание в клубе, — ответил бригадир, — хотя ведь ты же... — он не договорил. — Ну, в общем, будь здоров!
— Пока, — попрощался Ленчик. Они торопливо зашагали к клубу, а Сергей побрел домой.
«Вот так и будет всегда. — Мысли у Сергея были колючие, словно обломок стружки. — Какое им дело до меня? Был, есть и буду для них белой вороной... От тех отстал, к этим не пристал... Ну, а кто же мешает тебе пристать? В институте в комсомол не вступал, потому что считал комсомольскую работу скучной, вечно одни и те же разговоры об успеваемости, о взносах, о хвостистах... А здесь другое, интересное. Сейчас ребята будут говорить о том, как лучше провести спуск. Все равно как перед боем... Когда у них трудность впереди, они привыкли собираться все вместе. Наверное, они смогут и без меня обойтись. Кому я нужен?»
Утро выдалось пасмурное. Накрапывал мелкий дождь. Но на улицах, прилегающих к заводу, чувствовался праздник. Сергея обогнал грузовик, на котором сидели музыканты со смутно поблескивающими трубами.
У проходной стояло несколько черных лимузинов с белыми ободками на шинах: приехал кто-то из областного начальства. Мягко шурша, подкатила «Волга». Из нее тяжело выбрался ректор института Тузиков.
Сергей слышал, как он, просунувшись к окошку бюро пропусков, спросил, готовы ли пропуска на студентов индустриального института. Голос у ректора был заискивающий, и Сергею это понравилось: знай наших! Но он ускорил шаг, чтобы не попасть ректору на глаза.
Подходя к стапелю, где высилось трехпалубное судно, украшенное гирляндами разноцветных флагов, Сергей услышал свою фамилию, Он обернулся. Его догнал Цигипало.
— На, держи! В получку отдашь.
— Здорово, Ленчик!
Цигипало окинул Сергея насмешливым взглядом, сказал:
— Ну что? Так и думаешь в поле обсевком оставаться? Вчера на тебя смотреть жалко было...
— Ты о чем это? — вскинулся Сергей, но умолк, догадавшись. — А разве меня примут? Меня же из института выгнали с треском, разве таких берут в комсомол?
— Во-первых, отчислили, а не выгнали... А во-вторых, какой это ты такой? Не до старости же тебе в детских штанишках ходить...
— А ты откуда про это знаешь? — не сдержался Сергей.
— Вчера секретарь комитета института был на собрании. Когда Димка кончил рассказывать, кому из нас какое дело поручено на спуске и фамилии назвал, секретарь к нему подошел. Поинтересовался, что это за Мокшанов.
— Ясно, — перебил его Сергей, — наплел он, наверное, вам с три короба...
— Погоди — Ленчик хохотнул. — Тут мы с Димкой и взяли секретаря в оборот... Как, говорим, — вернее, это Дима говорил, а я поддакивал только, — можно человека из института выгонять за то, что у него временное расстройство мозгов произошло? Димка разгорячился, ужас! — Ленчик восхищенно замотал головой. —Потащил комсорга к секретарю райкома, он тоже был на собрании... Хвалит тебя, живого места не оставил: умный, смелый, старательный... Тут же договорились, что будет разговор с ректором, Собачкиным вроде, а?
— Тузиков, — усмехнулся Сергей, — Трофим Петрович.
— Вот-вот, — продолжал Ленчик, — чтобы, значит, тебя приняли в институт на будущий год и чтобы снова ты стал студентом...
Аввакумов уже был на месте. Сдержанно поздоровались. Димка прикрикнул на Ленчика:
