— Немало, — после паузы ответила девушка и задумалась. — Мы начинаем с детских лет и учимся потом всегда и всюду, где бы ни были… Всю жизнь.
— Всю жизнь? О, это большая наука! Самому надо много терпения, а учителям еще больше!.. Однако кто же вас учит всему этому?
— Сталин, — с гордостью произнесла девушка. — Он лучше всех умеет спасать людей и помогать им в самые трудные моменты…
Святая правда! Маргит сама убедилась в этом с тех пор, как войска Сталина пришли на Балатон и, прогнав фашистов, спасли миллионы честных людей, дали им возможность свободно дышать. Если бы не Сталин, не его войска, то машинист Витез Молнар и Маргит до сих пор не знали бы свободной человеческой жизни.
— Я вам расскажу одну маленькую историю, — взволнованно начала девушка, — и вы поймете, какой любовью к человеку преисполнено большое и щедрое сердце нашего вождя…
Маргит жадно слушала, удивительно легко понимая все и волнуясь так, будто речь шла лично о ней.
Где-то в Советском Союзе, в отдаленном степном селе, жила женщина, простая колхозница. Однажды свалилось на нее, как сейчас на Маргит, неожиданное горе: тяжело заболела у колхозницы любимица-дочка. Случилось это весной, в ветреные солнечные дни, когда тракторы уже урчали в полях, а чабаны ушли с отарами на далекие пастбища.
Как раз в тот момент фельдшера в селе не оказалось: он уехал в город по неотложным делам. Мать больной девочки была в отчаянии. Пока фельдшер вернется, девочка может умереть. Горит, задыхается, синеет от крика… Муж ушел с отарами и ничего не знает. Куда обратиться?
Кто поможет? Кто спасет? «Сталин!» — мелькнуло в мыслях у матери. Сорвалась с места, выбежала среди ночи из хаты и побежала через темную степь на станцию, дала телеграмму в Кремль. Так, мол, и так, я простая колхозница, у меня тяжело заболела доченька, умоляю…
И когда через несколько часов обессилевшая мать приближалась к дому, на краю села уже стоял сверкающий самолет, люди суетились около него, а молодой профессор спешил с чемоданом в руках к больной девочке, чтобы спасти ей жизнь, чтобы выполнить волю великого Сталина…
— О, Сталин! — восторженно воскликнула Маргит. — Он ее спас!
— Да, — улыбнулась девушка. — Она осталась жива.
Сумерки сгущались, начал накрапывать дождь. Маргит сняла с головы платок и прикрыла дочь. Девушка-капитан предложила ей плащ-палатку, но Маргит отказалась: плащ-палатка у военных была одна на троих.
— Что нам? — сказал лейтенант. — Мы непромокаемые.
И сам набросил плащ-палатку на плечи Маргит.
Балатон разыгрывался. Вокруг матово поблескивали перекатывающиеся водяные массивы. Волны били в борта и все чаще обдавали пассажиров брызгами.
Эржи проснулась и заплакала. Маргит тревожно склонилась над ней и что-то ласково прошептала. Ее смуглое, еще довольно красивое лицо и по-цыгански выпуклые блестящие глаза излучали в эту минуту столько материнского тепла, что, казалось, от одного этого взгляда девочка должна была выздороветь.
А она кричала все сильнее.
— Скоро, скоро уже доплывем, — исступленно шептала Маргит.
Сидевшего с подветренной стороны бойца неожиданно окатило с головы до ног водой.
— Холодная! — весело прокричал он, отряхиваясь, но в этот момент его вторично шлепнул в лицо водяной пласт, похожий на огромный рыбий хвост.
Лодку швырнуло в сторону, пассажиры инстинктивно вцепились пальцами в борта. Шандор крикнул, чтобы не хватались за борта и соблюдали равновесие.
В лодке набралось много воды, и лейтенант молча принялся вычерпывать ее консервной банкой. Маргит, прижав ребенка к груди, с ужасом следила за ним.
На берегу, в госпитале, уже зажглись огни. До них было недалеко, не больше полукилометра, но Маргит знала, что при таком ветре это расстояние может удесятериться.
Вспомнила, что совсем плохо плавает. Собственно, на таких глубинах да еще в такую погоду Маргит никогда не приходилось плавать. А девочка? Ведь она беспомощна, как неоперившийся птенец…
Маргит начала громко и горячо молиться: «Езуш-Мария, помоги!»
Лодка то проваливается куда-то в темные воронки, то выскакивает на гребень. Шандор держит ее все время поперек волны, ему это не впервой.
Спасательный круг лежит у ног девушки-капитана. Маргит искоса следит за кругом, и ей кажется, что все украдкой поглядывают на него и напряженно думают об одном и том же. О чем другом могут они думать сейчас, среди волн, среди этой сумасшедшей ночи, среди слепой разбушевавшейся стихии, которая, как щепку, швыряет их утлое, ненадежное суденышко!.. Каким маленьким, беспомощным выглядит оно против орды темных гривастых волн, против туч, низко нависших над ними, против неоглядной, бескрайной темноты и бешеного ветра! Огни берега? Но они еще далеко. Пятеро взрослых людей в лодке? Но разве им под силу утихомирить, укротить разнузданную ярость Балатона!
В памяти Маргит промелькнул страшный рассказ о двух братьях, балатонских рыбаках. Застигла их, говорят, ночью буря в открытом озере, был у них спасательный пояс, один на двоих. Поссорились братья из-за этого пояса, схватились насмерть, и оба пошли на дно.
«О чем я думаю? — испугалась Маргит. — То было давно, то было в открытом Балатоне… Мы скоро доплывем».
Однако лодка как будто совсем не приближается к берегу, только раскачивается на месте вверх и вниз…
Все уже промокли насквозь, одна Эржи еще в сухом. Она хнычет, подает голос из-под плащ-палатки. Уже не только лейтенант, но и девушка и солдат молча вычерпывают воду пилотками.
Их трое. Возле них спасательный круг. Один.
Один!.. А в лодке пять взрослых да еще маленькая Эржи, и всем хочется жить. Кому достанется этот круг, если… Достанется тому, кто окажется самым ловким, самым сильным.
Опять швырнуло лодку, опять бойца окатило волной.
Девушка-капитан выпрямляется, пристально вглядывается в береговые огни. Потом расстегивает кобуру, медленно вынимает револьвер. Что она собирается делать? В кого она целится? Маргит вскрикивает. А девушка, сжав губы, поднимает револьвер над головой и трижды стреляет вверх.
Может, услышат с берега?
Хлопки выстрелов замирают в свисте ветра, в сплошном шуме волн. Нет, никто этих выстрелов не услышит!
Девушка поочередно смотрит на товарищей.
— Кто умеет, плавать?
Ага, она думает о том же, о чем и Маргит! Она молодая, она хочет жить, любить своего инженера, быть матерью… Ей не хочется погибать этой ночью в балатонских волнах! Ее мучают те же мысли, что и Маргит…
— Я вырос на Волге, — радостно говорит боец. — Плаваю на все сто!
— И я неплохо, — откликается лейтенант.
— Я тоже, — признается девушка.
И хотя произнесла она это довольно решительно, настороженная Маргит каким-то уголком сердца почувствовала, что это не совсем так. Наверное, девушка плавает не очень хорошо, если беспокоится и допытывается у остальных. Но к чему она ведет?
Вот они и Шандора спрашивают, умеет ли он плавать.
— Сумею, если придется! — отвечает лодочник.
— А вы? — обращается девушка к Маргит.
Чего ей надо? Разве она не понимает, что Маргит сразу же пойдет на дно, у нее на руках ребенок!
Девушка о чем-то советуется с товарищами. О чем они шепчутся, что замышляют?
Боец, не мешкая, спокойно расшнуровывает ботинки, чтобы быть наготове. Девушка берет в руки спасательный круг.
Вот оно…
— На всякий случай, — говорит она, подавая круг перепуганной Маргит, — возьмите и наденьте это… А ребенка дайте нам. Вот лейтенант возьмет.
Отдать ребенка? Что она говорит?! Маргит в ужасе прижимает девочку к груди.
— Я умею забавлять, — говорит лейтенант. — Сам отец. А кроме того со мной безопасно: такой каланче, как я, Балатон по колени.
Маргит молчит.
— Если что случится, — объясняет девушка, — мы будем по очереди передавать вашу девочку друг другу… Можно плыть, держа ее над головой в одной руке… Вместе как-нибудь доберемся до берега.
— Не бойтесь, — уверяет боец.
Они были такие уверенные в себе, такие удивительно дружные, крепкие и надежные, что Маргит не в силах была долго сопротивляться. Сама не знает, как решилась на это, как поддалась уговорам спутников.
Передала свою Эржи лейтенанту. Взяла спасательный круг и почему-то постыдилась надеть его.
Подбрасывало и окатывало, как и раньше, даже сильнее, но теперь Маргит было уж не так страшно.
Стоило Маргит ощутить дружескую поддержку — этот человеческий, самый надежный спасательный круг, как она была уже неподвластна стихиям. Грозный Балатон теперь гремел как бы не так страшно, и огни берега быстро летели навстречу.
И вдруг огни исчезли. Все произошло молниеносно.
Лодку ударило, поставило на корму почти отвесно, потом опять швырнуло вниз, и холодная тяжелая волна всей своей массой ринулась на-людей. Кто-то вскрикнул, грубо выругался, и Маргит, теряя рассудок, простонала в последнюю секунду:
