«Ленинский путь», 14 марта 1934 года, № 9 (45).
До глубокой ночи засиживался молодой директор совхоза Степан Дерябин у себя в маленьком кабинете. Он понимал: надо жить масштабно — впереди, как это виделось им в ту пору, мировая революция. Капиталисты наступают на права рабочего класса, сажают в тюрьмы революционеров, увольняют с работы, грозят войной.
Надо помочь международному пролетариату хотя бы морально. Они не знали тогда, как это сделать, но жили мыслью — надо.
Такое было яростное время, когда директор далекого сибирского совхоза Степан Дерябин, его помощники и соратники считали себя лично ответственными за мировую революцию.
ЗАБОТА НОМЕР ОДИНОтзовут Степана Дерябина на другую работу, сядет на его место новый директор, вначале Писарев, потом Селиверстов, Кичигин. Забот от этого не убавится, и будут они говорить с потемневших страниц приказов шершавым, часто канцелярским языком. В них можно сейчас прочесть все — и горечь, и сердитость… и надежду. Но главная суть только одна — только боль за человека, забота о его благополучии. И даже самые строгие из них создавались с этой единственной целью— облегчить трудности, поднять моральный дух людей, помочь им в трудную годину испытаний.
Снова листаю страницы этих документов, где меж полустертых клеток ученических тетрадей мелькают фамилии, граммы хлеба, непонятные слова и фразы «ударный обед» и «арматурный список», слышатся непривычные для нас слова того жесткого времени.
«Приказ № 183… от 14/IX-33 г.
В связи с наступившими холодами и отсутствием у значительного количества трактористов и комбайнеров ботинок и фуфаек для ночных работ приказываю моему заместителю т. Разноглядову
1. Распределить имеющиеся на складах хозчасти и ОРСа ботинки — 186 пар, фуфаек—100 по отделениям…
2. Тов. Разноглядову и всем управляющим в течение двухдневного срока изъять все плащи; выданные ответственным и другим работникам зерносовхоза. Одновременно провести мобилизацию плащей, имеющихся у работников своих, с расчетом возвращения последним из вновь поступающей партии плащей…
3. Приказываю управляющим отделениями выдачу фуфаек, ботинок и рукавиц трактористам и комбайнерам производить по арматурному списку в кредит с оплатой в 2 месяца.
Срок реализации настоящего приказа—2-х дневный.
Писарев.
Верно: Каткова».
И еще одна особенность этих приказов. Все они в большей или меньшей степени были направлены в первую очередь на защиту интересов рядовых тружеников совхоза, на поощрение хлеборобов, особо отличившихся в труде.
«Распоряжение… от 6/Х-33 г.
Объявить строгий выговор с предупреждением и с занесением в послужной список заведующему столовой тов. Чащухину за невыполнение моего распоряжения о приготовлении ночных обедов для грузчиков, работающих на погрузке зерна центрального склада ненормированное время и невыдачу им хлеба по 200 гр. сверх установленного пайка, приказываю:
Для грузчиков зерна центрального склада столовой № 1 изготовлять во всякое время дня и ночи ударную горячую пищу и выдавать дополнительно по 200 гр. хлеба.
Писарев. Верно: Калинина».
Ударные обеды, что это такое?
Спрашиваю об этом Степана Андреевича Дерягина, старожилов.
Вспоминает Гомзяков Федор Иванович:
— Да, были ударные обеды и ударные столы. В столовой ставили, обычно в красном углу, обыкновенный стол. Летом на нем красовались в стеклянных банках полевые цветы. Обычно садились и ели в один ряд вместе, как за простые, так и за ударные столы. И официантка не выделяла ни тех, ни других — разносила всем по порядку, как удобнее.
Его дополняет Дерябин Степан Андреевич:
— Разница, конечно, была большая. И в первую очередь в количестве выделяемых продуктов. Вот у меня сохранилось распоряжение о нормах закладки в котел на дневное содержание.
Степан Андреевич передает выписку из приказа № 126 от 27/VII-33 года.
— И здесь, — продолжал Степан Андреевич, — не было никакой дискриминации. Здесь, я бы так выразился, уже заложено первоначальное зерно будущего принципа, который войдет в Конституцию: «От каждого по способностям — каждому по труду».
Чинеев Григорий Фролович:
— А еще у нас говорили так: «Кто плохо работает, тот так и ест». И вот эти ударные обеды поднимали тех, кто трудился добросовестно, и стыдили лодырей и разгильдяев.
Абакумов Иван Григорьевич:
— Получить место за ударным столом мог каждый, кто добросовестно выполнял норму в течение декады. И пока ее выполняет, его кормят ударными обедами.
Помню, как я первый раз садился за такой стол: и стеснительно было (не пошел я сам, управляющий силой усадил), и гордо. Так я тогда, в первый раз, оробел, что не только ударный, а и половину общего-то, наверное, не съел. А потом ничего, пообвык, только подавай… Такая еще тут штуковина: сесть-то сел, а попробуй-ка не сделай норму, при всем народе-то как покажут тебе место за общим столом! Вот позор, которого больше всего боялся. Да и только ли я? Благо, что такое, я вот не помню, не случалось.
Гомзяков Федор Иванович:
— Это было как в большой одной семье, когда с рождения известно всегда, где сидит отец, где сидят старшие сыновья… И не только управляющий там или бригадир следил за соблюдением этого правила, а все.
Прав Федор Иванович. Передо мной заметка из газеты политотдела Шумихинской ВТС Челябинской области «На стальном коне» от 29 декабря 1934 года, № 64 (100).
«Почему в столовой нет ударных столов?
Таких ударников, как в магнетном и регулярном цехе, у нас в МТС имеется 24 человека, которые действительно борются за выполнение производственной программы, не считаются со временем, выполняют дневные задания, за это им местный комитет и дирекция МТС организовали ударные обеды, но почему-то зав. столовой изволил накормить ударников лучшими обедами только один раз, и теперь снова продолжают давать одинаковые обеды ударнику вместе с лодырем.
Мы спрашиваем: «До каких пор это безобразие в столовой будет продолжаться?!»
Рабкор»
На местах подобное же положение расценивалось не иначе, как чрезвычайное происшествие, и дирекция совхоза вместе с политотделом тут же, немедленно принимали самые решительные и подчас жесткие меры для восстановления справедливости и порядка, поддерживаемого всегда всем коллективом.
«Приказ № 229… от 11/Х-ЗЗ г.
Несмотря на неоднократные приказы по общественному питанию, положение на этом участке остается явно неудовлетворительным.
Во-первых, до сих пор не налажено улучшенное питание ударников. Со стороны управляющих отделениями и бригадиров не дается ежедневных заявок на приготовление ударных обедов. Нередки случаи, когда ударники, задержавшиеся на работах, остаются не только без ударных, но и вообще без обедов, и, наоборот, рвачи и лодыри, уходящие с работы раньше, получают лучшие обеды…
Во-вторых, по всем, без исключения, отделениям продукты питания (обеды и хлеб), а в отдельных случаях и промтовары из ларьков берутся в кредит…
В-третьих, имеется ряд случаев отпуска хлеба без соблюдения установленных норм. На Ворошиловском отделении допризывникам хлеб выдавался по 1500 гр.
В результате этих искажений общественное питание, особенно ударников, за последнее время ухудшилось.
Приказываю:
1. Бухгалтера Ворошиловского отделения т. Поваженец за срыв и сознательное запутывание расчетов… привлечь к уголовной ответственности.
2. За срыв дифференцированного снабжения ударников, за допущение бесконтрольного отпуска продуктов общественного питания… привлечь к уголовной ответственности зав. столовой (фамилия неразборчива).
3. Для усиления общественного питания за счет мяса и жира гл. бухгалтеру т. Огурцову не позднее 15/Х выделить и перевести аванс в сумме 5000 рублей.
Зам. директора Мурашев,
начальник политотдела Булыгин,
секретарь Калинина».
Настала весна 1934 года. А хлеба недоставало уже не только для ударных, но и обыкновенных, общих обедов. И снова во весь рост встал вопрос об экономии каждого килограмма хлеба, жесткой борьбе с расхитителями и прихлебателями.
«Приказ № 56 от 20/IV-34 г.
§ 2
…Имея в наличии чрезвычайно напряженное положение с хлебом и имея в наличии чрезвычайно раздутые по всем без исключения хоз. единицам штатов и разных прихлебателей, напрасно пожирающих совхозный хлеб, и в целях действительно настоящей большевистской борьбы за экономию каждого получаемого колхозного килограмма хлеба и правильного бесперебойного снабжения рабочих, служащих совхоза, приказываю:
