Леонид Владимирович забеспокоился: Антон крепко потратился, живя у них, с чем же он уехал? «Что вы, Ленечка, разве такой герой пропадет? — развеяла его сомнения хроменькая теща. — Человек с такими наградами, а вы волнуетесь!» А Лиза и вовсе сказала, что Антон при деньгах. Они бегала за нитками на барахолку и видела, как он продавал свой гражданский костюм.
И теперь Леонид Владимирович испытывал угрызение совести, памятуя, как неласково принял тогда брата. Что же до второй их встречи, то о ней он и вовсе стыдился вспоминать.
Семь лет назад судьба свела их в этом самом городе, куда завтра должен прибыть «пассажир». В этом городе он был вторым лицом в управлении рыбным флотом, жил в хорошем особняке, с садом и огородом, где постоянно копалась «божья старушка», имел служебную машину, которой, правда, чаще, чем он, пользовалась его жена, — словом, жил и не подозревал, что Антон находится рядом, а тем более не знал, что брату требуется помощь. О помощи ему написала мать в одном на тех редких писем, что посылала ему на службу. Из письма он уяснил, что у брата были крупные неприятности на прежней работе, поэтому он и переехал с семьей в этот город и работает старшим преподавателем биологии в университете, поскольку он кандидат наук, о чем Леонид Владимирович тоже впервые узнал из этого письма. Тогда что-то помешало ему тотчас же найти Антона, а потом, в самый разгар зимы, он ушел в море и несколько месяцев пробыл в штормовом океане, руководя с плавбазы промыслом рыбы. Вернувшись, он все же позвонил в университет, но какая-то девица игривым голосом ответила, что за окном стоит лето, поэтому доцент Сапожков уехал с семьей отдыхать к своим родителям.
Он отыскал Антона, когда на него самого свалились неприятности. Неожиданно в разные учреждения стали поступать анонимные письма, порочащие его. В каждом письме было что-то новое. То будто он незаконно вывез со строящегося Дома рыбаков линолеум и устлал им полы в своем особняке, то будто взял с портового склада триста метров корабельного шланга для поливка огорода и сада, то будто бы он (хотя этим занималась теща) продает на рынке яблоки и клубнику из сада, в то время как сад казенный, принадлежат горсовету, поэтому, мол, урожаи следует отдавать детскому садику, а не сплавлять на базар. К Леониду Владимировичу зачастили комиссии с проверками, от него требовали письменных объяснении, и он трухнул, зная, что не все в письмах выдумано, и понимая, что его могут привлечь к служебной ответственности. Он сильно переживал в то время, ему хотелось кому-то излить душу, и он по телефону разыскал Антона.
Услышав, что им необходимо встретиться, брат сказал: «Приходи ко мне». Леонид Владимирович ответил, что для него это несколько стеснительно. «Хорошо, я приду к тебе», — сказал Антон. Леонид Владимирович объяснил, что хочет побыть с ним наедине. «Где мы встретимся?» — спросил Антон. «На проспекте, под часами», — предложил он, памятуя, что во времена его молодости свидания назначали именно в таких местах. Потом они сидели в ресторане на вокзале и деловито изучали меню — вроде бы затем лишь и встретились. Антон изменился: в смоляные волосы врезалась седина, лицо пометили морщины. Видимо, он не делал культа из одежды: костюм на нем был дешевый, рубашка — немало раз стиранная. Но при всем при этом Антон казался человеком, уверенным в себе. Главное же, он начисто утратил ту болтливость, какую помнил за нам Леонид Владимирович по прошлой, послевоенной встрече.
И потому что Антон как бы уклонялся от разговора, Леонид Владимирович начал его сам. «Так что с тобой случилось?» — спросил он брата. «Со мной? — приподнял брови Антон. — Да вроде бы ничего», — «А мне Нина писала: у тебя неприятности были, тебя с прежнего места уволили». — «Ну, этого Нина писать не могла. Никто меня не увольнял. Сам ушел. Доказал нескольким авантюристам от науки, что они деляги, меня поняли, но и их не тронули. А раз не тронули, ушел я». — «Значит, у тебя все и порядке?» — «Вполне». — «А как квартира, сносная?» — «Вполне». — «Жена у тебя, кажется…» — «Химик», — подсказал Антон. «Да-да, я помню, Нина писала. И трое детей?» — «Двое, сын и дочь». — «Значит, все в порядке?» — «Вполне, — сухо ответил Антон и спросил: — А у тебя что случилось?» — «Плохо, Антоша, совсем плохо, — вздохнул он и, потянувшись к графинчику, предложил: — Давай Антоша, выпьем».
Пили они мало и мало ели, и ушли из ресторана задолго до закрытия. Так уж получилось, что ни выпить, ни излить душу, как хотелось, Леонид Владимирович не смог. Водка оказалась теплой и не пошла, а ресторанная обстановка совсем не годилась для откровенного разговора: джаз играл так, что закладывало уши. Не вдаваясь в подробности, он сказал лишь Антону, что над ним нависла беда: видимо, его снимут с должности, придется уезжать и устраиваться самому, но куда податься — он не знает. Он ждал сочувствия, расспросов, но Антон принял его слова равнодушно. «Ну, это не смертельно, — усмехнулся Антон. — Без работы не останешься. Зря ты кидаешься в панику». Его обидело безучастие Антона, и он пожалел, что встретился с ним.
Поскольку разговор никак не клеился, а в ресторане было душно и оглушал джаз, Леонид Владимирович попросил официантку рассчитать их. Та отошла к свободному столику подбить итог, а Антон полез в карман за бумажником. «Оставь, я заплачу сам», — сказал ему Леонид Владимирович. Как ни проницательна была его жена, однако ему всегда удавалось утаить от нее немного денег на личные нужды и надежно упрятать. Тогда у него в правой туфле, под стелькой, лежали двадцать пять рублей одной бумажкой. Он наклонился под стол и замешкался, так как нога отекла и туфля плохо снималась. Словом, он опоздал со своими деньгами. Антон успел рассчитаться и первым пошел к выходу. И все же он не мог смириться с тем, что Антон уплатил за двоих. «Подожди меня на улице», — сказал он Антону и вернулся в ресторан разменять двадцать пять рублей.
Уже темнело, накрапывал дождь, когда он вышел из вокзала. Антон ждал его у входных дверей. «Возьми, — подал он Антону десять рублей. — Это моя доля. Не хочу, чтоб ты за меня платил». — «Слушай, ты понимаешь, в какое болото тебя втянули? — взорвался вдруг Антон. — Эта общипанная красотка сидит у тебя на шее, а ты… тьфу! — сплюнул он, брезгливо глянув на его туфли. И снова сказал: — Леня, как ты живешь, на кого ты променял Ольгу? У тебя такой сын вырос!..» — «Ну, знаешь!.. — он тоже вспылил. — Если ты считаешь мою жену дрянью — ты мне не брат!» — «Что ж, будь здоров», — сказал Антон и пошагал через вокзальную площадь к трамвайной остановке. С тех пор они больше не виделись. На службе, вопреки страхам Леонида Владимировича, все обошлось благополучно. Вскоре его перевели в Одессу, потом он уехал за границу.
Да-а-а…
«Я подлец, подлец! — твердил теперь сам себе Леонид Владимирович. — Кой черт дернул меня совать ему десятку?..»
И сам же в душе понимал, почему так сделал. Когда супруги долго живут вместе, у них появляются одинаковые привычки и наклонности, точно они задаются целью оправдать старую поговорку о том, что муж и жена — одна сатана. Вот и тогда с Антоном он поступил точно так, как Лиза поступила однажды с Елисеевым, после чего капитан-директор одной из плавбаз Елисеев перестал здороваться с ним, хотя Леонид Владимирович был его непосредственным начальством. А началось ведь все вполне пристойно. Как-то, прохаживаясь под вечер с Лизой в городском парке, они встретили супругов Елисеевых и те пригласили их в летний ресторан. Лиза отчего-то была в тот час не в духе и посему ничего не ела, не пила в ресторане. Они же втроем — он и Елисеев с женой — выпивали и закусывали, заказывая то одно, то другое. Супруги Елисеевы были остроумны, много шутили, и Леонид Владимирович был весьма доволен их обществом. Счет им подали на двадцать два рубля, и когда Елисеев стал доставать бумажник, Лиза быстро открыла сумочку и, положив на столик семь рублей, сказала: «Это за Леонида Владимировича». — «Что вы, что вы!..» — тотчас же вернула ей деньги жена Елисеева. На другой день Лиза выслала эти деньги Елисееву по почте, сказав Леониду Владимировичу, что если этого не сделать, Елисеевы в другой раз специально затащат их в ресторан и тогда уж им придется платить за всех…
Да-а-а…
«Почему я сразу не нашел Антона, не помог ему? Ему было трудно, иначе не ходил бы в таком костюме… А ведь я мог, мог…» — продолжал рассуждать он.
И в то же время он опять-таки понимал, что ничем бы не помог Антону, потому что Лиза не переносила его родственников, которых, кстати, никогда не видела, кроме одного Антона, да и то смутно помнила его по давнему приезду. Она не могла простить Леониду Владимировичу, что у него была Оля и есть сын, есть родители, с которыми и вблизи которых жила Оля с сыном, и ненавидела их всех. Правда, так было не всегда, а складывалось постепенно, год за годом, укреплялось по мере того, как услужливая девчонка Лиза, стиравшая когда-то распухшими от соляного раствора руками его рубашки, и ее тихая, как мышка, мать окончательно убедились, что он пойман в сети и никуда от них не денется.
