без малого четверть часа хорошей езды…
Вообще-то сегодня весь день у Валеры Чернышева состоял из ожидания. И у Дворца бракосочетания, откуда вез родителей жениха, он прождал полных пятнадцать минут. И та старушка, которая забыла прихватить с собой «Танькин платок» и ушла, как провалилась. А мужчину в черном пальто Валера прождал у больницы минут двадцать, не меньше.
Мысли его вернулись в квартиру на втором этаже. Валере не приходилось пока терять близких людей, видно, время еще не подошло. Родители его были живы, два деда, две бабки. Младшие брат с сестрой… Поэтому горечь утраты он мог понять умом, но не сердцем. И все равно беспомощность мужчины в мятой шляпе над маленьким несчастным лицом искренне печалила Валеру. Видно, тоже какой-нибудь ученый, малоприспособленный человек. Валера вспомнил его бледные растопыренные пальцы, похожие на корень вывороченного из земли растения, и вздохнул, напрасно он так быстро уехал, надо было еще посидеть, подождать. Возможно, мужчина вместе с Валерой и отважился бы поехать к родственникам покойной, сообщить…
Гостиница «Нептун» выходила фасадом на круглую безымянную площадь. Подфарники Валериного автомобиля светлячками отразились в витринных стеклах двух огромных туристских автобусов, дремавших у центрального подъезда. Чуть поодаль притаился чей-то таксомотор с залепленным грязью номером.
«Ждет или заряжает», — подумал Валера.
До времени, обозначенного в заказе, оставалось минут пятнадцать, и Валера вышел из машины. Надо предупредить швейцара о прибытии, мало ли, клиент вдруг позвонит вниз из номера, поинтересуется…
Проходя мимо затаившегося таксомотора, Валера невзначай бросил взгляд на водителя — Славка Садофьев, его бывший сменщик. Вот так встреча! С тех пор как Славка навестил его в больнице, они не виделись, графики не совпадали.
Валера подошел и постучал пальцем в стекло.
Слава повернул голову, вгляделся.
— Черт! Валерка! — воскликнул он и вышел из машины. — Сколько лет-зим? Я думал, ты уже отвалил из парка. — Слава радостно улыбался, тряся руку своего бывшего сменщика.
— Ах ты предатель, ах ты сукин сын. — И Валера был рад встрече. — Возвращаюсь, понимаешь, из больницы. «Лохматка» стоит — крыша да капот. Всю раскурочили. А сменщик себе новую «коломбину» присватал. Так озлился, что решил начисто тобой не интересоваться, да время все сгладило.
— Ты сам посуди, Валера…
— Не оправдывайся, не оправдывайся… Я думаю! Почти новую машину получил. Кому охота валяться под «лохматкой». — Валера добродушным тоном старался прикрыть Славкино и свое смущенье. — Ты, вижу, успел прибарахлиться. Куртель классный купил.
— Нравится?
— Сколько отдал?
— Пятьдесят.
Слава повернулся, чтобы Валера получше разглядел его куртку.
— Красиво живешь, Славка. В люди выполз.
— Но! А джинсы какие?! Видел? Фирма!
Он выпятил зад, обтянутый тяжелыми джинсами со скачущим тигром над правым строченым карманом. Валера восхищенно зацокал языком и одобрительно хлопнул Славу по ягодице. Слава вспорол легкий металлический замок, извлек незнакомую красную коробку и угостил бывшего сменщика сигаретой. Но Валера сигаретой восхищаться не стал, хватит, а то Слава вообще вознесется…
— С «удочкой», значит, катаешься, — проговорил Слава. — Не по мне это дело. Впрочем, если с головой, то можно ловить рыбку.
— Можно, — многозначительно согласился Валера, очень уж ему не хотелось выставляться перед Славой не приспособленным к жизни увальнем.
— Помнишь наш разговор в больнице? — Слава крутанул на пальце цепочку с брелоком. — О смысле жизни. На пользу пошел?
— Как тебе сказать? Вероятно, — улыбнулся Валера. — Лучше объясни, что ты тут делаешь? По заказу?
Слава качнул головой и подмигнул узким глазом.
— Заказы я в начале смены скостил… Топчусь. Ресторан сейчас закрывать будут, вот я и топчусь, жизнь наблюдаю. Сейчас будут тепленьких выносить. И в машину мою складывать. Штабелями.
— «Заряжаешь», значит, — добродушно проговорил Валера.
— Но. Не пустым же в парк возвращаться. Время-то мое уже час как вышло…
— А контролеры? За углом же диспетчерский пункт. И стоянка. Тебя тут как прихватят, пикнуть не успеешь.
Слава с подчеркнутой иронией оглядел своего наивного дружка.
— Удивляюсь, Валера. Мы ведь с тобой в одной школе вроде учились…
Валера чувствовал, что начинает «заводиться». Этот самоуверенный тон. Наглые глаза.
— …К тому же ты мальчик городской, бойкий. Это я деревня стоеросовая, в галошах бегал до девятого класса, — продолжал Слава. — И я должен тебя поучать?
Ярко освещенные стеклянные стены ресторана потускнели.
— Ну вот, — Слава посмотрел на часы. — Служба кончилась. Сейчас клиентов выносить будут. — Он сунул Валере ладонь и залез в свою машину, точно спрятался под черепаший панцирь. Настороженный, деловой, энергичный. В блестящей куртке…
Валера сделал еще несколько затяжек, бросил сигарету и вернулся в свою машину. Пора и появиться бы пассажиру, что заказывал таксомотор. Сквозь лобовое стекло он видел контуры головы и плечи Славы… «Ловкач», — думал Валера без тени зависти. Наоборот, чувство недоумения и досады вызвал у него Слава. Почему, он и сам не понимал. Он вспомнил, как Слава навестил его в больнице, яблоки принес. Хоть тогда он и казался наивным, но тон, каким он поучал Валеру, пожалуй, был таким же, как и сегодня. Только менее уверенным…
Валера достал книгу и включил плафон. Но не успел прочесть страницы, как дверь деловито распахнулась и в такси села молодая женщина лет двадцати восьми, а может, и тридцати…
— Что, мастер, скучаешь?
Обращение пассажира к таксисту — «мастер» — говорило о том, что человек близко знаком с «кухней». Обычные пассажиры обращаются к таксисту с дурацким, набившим оскомину словом «шеф»…
У женщины были плохие щербатые зубы и тонкий свистящий голос. Короткое платье едва натягивалось на колени, обнажая красивые ноги в блестящих чулках. Голубые, резко подкрашенные глаза тонули в ресницах, напоминающих изрядно поредевшую щетку.
Валера отложил книгу и выключил плафон. В просветленной темноте салона женщина словно отдалилась от него. Бледное лицо ее стало загадочным и прозрачным. Лишь голос был по-прежнему тонкий и неприятный.
— Поработаем, мастер? — Женщина бесцеремонно повернула к себе зеркало заднего вида,
