Аннакули удобней уселся, откашлялся. Он понял, что перебрал в своем непочтении. Муфтий не
любит широко расправленных плеч, ухмылок, небрежного тона.
Скрипнула дверь, и заглянул слуга. Около минуты он смотрел на муфтия, ожидая указаний.
Садретдин-хан будто не замечал слуги. И тот скрылся. Аннакули откашлялся, согнулся, стараясь скрыть
свой рост, не возвышаться над сухоньким старичком своей фигурой, пышущей здоровьем и силой.
Муфтий заметил перемену.
- Как ты живешь, мой сын? - уже мягче спросил он.
Встретились два лиса. Один потрепанный, слабый, но закаленный в бесконечных стычках. Другой -
нагловатый, сильный, знающий себе цену, умеющий выждать свой час. Этот другой сейчас, вежливо
помахав хвостом, настороженно следил за каждым движением старика.
- Плохо живем, уважаемый муфтий. Очень плохо.
- Такова воля аллаха, - безучастно произнес Садретдин-хан и, прикрыв глаза, что-то прошептал.
- Да-да, - торопливо согласился гость.
Когда муфтий уходит от разговора, ничего путного не жди. А ему, Аннакули, нужно завтра
возвращаться вето-лицу и встречаться с капитаном Дейнцом. Немец ждет конкретных планов, настоящих
действии.
- Нужна ваша помощь, уважаемый отец...
Сейчас голос Аннакули прозвучал с надрывом. Муфтий закивал головой: понимаю, понимаю.
- Немцы предлагают мне поехать туда... - Аннакули неопределенно кивнул в сторону.
Старик встрепенулся, исчезло показное равнодушие.
- Немцы? - переспросил он. - Туда, домой?
- Нет. Не домой, уважаемый отец. К соседям.
- Что ты будешь делать в той стране?
- Там советские войска.
- Ну?
- Советские, английские.
- Ну... - нетерпеливо повторил муфтий.
- В советских служат наши... Туркмены, таджики, узбеки. Это части из Среднеазиатского военного
округа.
Такой конкретный, деловой доклад понравился муфтию. Бородка вздернулась вверх. Давно она так
лихо не взлетала. Муфтий начал понимать весь смысл поездки Аннакули в соседнюю страну. Но сможет
ли этот огромный дурак подступиться к советским солдатам? Послушают ли его юноши, выросшие
совсем в другой обстановке?
Ясно, что это капитан Дейнц решил прислать сюда Аннакули. Немец догадывается, что его агент
потолчется у ворот воинской части и ничего путного не сделает, а нужно, чтобы советские солдаты
приходили к нему, Аннакули Курбансаидову, приходили бы, как к земляку, и все рассказывали. Нужно
скомпрометировать этих солдат и затем заставить их бежать с оружием из своей армии.
Ох, как много можно сделать! Вначале найти только одного. Есть же такой боец, чьи родственники,
пускай дальние, бежали за границу. Конечно, есть...
- Что ты там будешь делать?
Аннакули пожал плечами. Муфтий фыркнул. Нет, без него, Садретдин-хана, немцу не обойтись. Он
хлопнул в ладоши, и сразу же открылась дверь, заглянул слуга.
- Ты спишь, сын мой, - укоризненно сказал муфтий, - у нас большой гость. Он устал и голоден. До сих
пор нет даже чаю.
121
- Сейчас, господин...
Пока слуга подавал чай, муфтий говорил. Горячо, торопливо, словно боялся, что родившиеся мысли
ускользнут.
- У кого-нибудь из солдат, наверное, есть родственники. Тебе помогут найти однофамильцев.
- Кто?! - чуть не вскрикнул Аннакули.
- Мои люди... - тихо произнес муфтий. - Я дам тебе адреса, сын мой.
С неожиданной для его фигуры прытью Аннакули привскочил, потянулся к руке муфтия и поцеловал.
Но пиалу с чаем все-таки задел, опрокинул и смущенно ойкнул.
- Ничего, сын мой. Не обращай внимания. Сегодня отдохнешь, а завтра с утра будем говорить.
Важное дело надо было как следует обдумать, все взвесить.
Немцы вспомнили-таки о муфтии Садретдин-хане, и они не должны в нем разочароваться...
Не успел уехать Аннакули Курбансаидов, а в Северный городок к муфтию прибыл новый гость -
Тухлы, сын Джунаид-хана. Хорошим бы воином мог стать Тухлы. Крепкие руки у молодого человека и
ненависти к врагам ислама достаточно. Ненависть откровенная, жгучая в словах, в главах, в поступках.
Этого гостя муфтий встретил с почтением. Он любили восхищался подвигами Джунаида, отца Тухлы.
За чаем, за сытным обедом муфтий расспрашивал гостя о жизни, о делах его сверстников, сетовал,
что молодежи приходится расти на чужой земле.
Вроде бы незначительные вопросы, вздохи, причитания муфтия были своеобразным вступлением к
большому разговору. Тухлы, соблюдая правила приличия, тоже хорошо играл свою роль. Ему тоже
некуда спешить. Каким бы серьезным не было дело - оно подождет.
Наконец по-прежнему сохраняя невозмутимое спокойствие, муфтий спросил:
- С чем пожаловал, сын мой?
- Меня прислал Дейнц...
Муфтий ничем не выдал своего удивления. По одной дорожке пришли Аннакули Курбансаидов и сын
басмача Джунаид-хана. От одного человека явились.
- Что хочет немец? - спросил муфтий.
- Немец хочет, чтобы мы, сильные и здоровые, не сидели сложа руки. Идет большая война, и нам
следует действовать.
- Что он предлагает, этот Дейнц?
- Создать небольшую группу... - Помолчав, Тухлы, с трудом скрывая гордость, добавил: - Во главе со
мной.
- Похвально, похвально. Ты видный джигит. - Муфтий умел вовремя сказать нужные слова.
- Группа переправится в Туркмению. Там на большой реке есть город, железнодорожная станция.
- Да-да... - Муфтий погладил бородку, закрутил слегка вверх. - Да. Это похвально...
Он хорошо знает туркменский город. Путь на Ташкент. Путь на Каспий.
- И мост, и станция? - спросил муфтий.
- Так считает Дейнц. Это будет чувствительным ударом по врагу. Прервется сообщение... Очень
важный мост.
Тухлы нахватался у немца ученых слов. Рассуждает как воин. Но зачем эти слова муфтию. Он сразу
понял цель и значение диверсии. Милый мальчик, только ты навряд ли вернешься живым. Правда,
погибнуть за дело отцов - святая обязанность.
- Когда? - спросил муфтий.
- Нужно людей подобрать.
Ясно, что без него, без муфтия, они этого не могут решить.
- Подберет Махмуд-бек. Я, к сожалению... - муфтий развел руками, окинул взглядом тесную комнату,
давая понять, что он отсюда не может выйти.
- Но этот уважаемый человек в зиндане! - воскликнул Тухлы.
- Он подберет. . - твердо произнес муфтий. - Он все сделает. Тебе надо встретиться с Шамсутдином. Я
сообщу...
Тухлы с изумлением смотрел на спокойное лицо Садретдин-хана. Вот каков этот старик! Его люди
даже в тюрьме, в цепях продолжают действовать. Ясно, почему немцы верят муфтию.
- Нам нужны люди на той стороне, на советской... - продолжал Тухлы.
Садретдин-хан знает, что Джунаид был жесток не только с врагами, но и с друзьями. За малейшее
неповиновение наказывал. Так и растерял курбаши друзей и родных.
- Люди будут, - сказал муфтий. - Они вас встретят, укроют.
- Спасибо, отец. - Тухлы поклонился и, замерев, посмотрел на муфтия.
- У тебя еще есть вопросы?
- Да... Перед уходом за границу я должен укрыться где-то с людьми. Нужно надежное место. Дейнц
дает инструктора.
Муфтий молчал. Он мучительно думал, стоит ли откровенно ввязываться в борьбу. Можно ведь
предложить Тухлы какое-нибудь становище в пустыне. Неожиданно для себя муфтий сказал:
- Приезжайте сюда. Здесь есть караван-сарай, а учиться можно в горах.
Все-таки хотелось посмотреть на молодцов, снова почувствовать запах пота, дыма, крови.
122
После этих встреч, взбудораживших спокойную жизнь муфтия Садретдин-хана, и появился в тихом
городке «черный дервиш» в барсовой шкуре.
Несколько дней дервиш пытал хозяина караван-сарая. Не слишком наблюдательный толстяк с трудом
вспоминал подробности жизни и поведения гостей. Хозяин хлопал глазами, вытирал вспотевший лоб,
потом замирал, складывая на животе пухлые ладошки.
- У него бывают другие гости, - торопливо заговорил хозяин, - останавливаются у меня, ночуют у
муфтия, на рассвете уходят.
- Кто такие? - оживился дервиш.
- Их знает мой работник... Чужестранец.
- Позовите его.
Хозяин поспешил подняться. Может, на этом закончатся эти проклятые, надоедливые беседы.
Работник хорошо знал гостей муфтия и оказался более сметливым человеком, чем его хозяин. Он дал
короткие, но точные характеристики своим землякам Салиму и Шамсутдину, с которыми виделся
несколько раз.
- Это люди Махмуд-бека - верного помощника муфтия.
