Через несколько дней злоключения норвежских студентов стали известны всему лагерю и послужили «Интернациональному центру» хорошим материалом для пропаганды. Оказывается, в тот раз гитлеровцы переодели студентов в эсэсовскую форму и отправили надзирателями на строительство Атлантического вала. Но, несмотря ни на какие увещевания и угрозы, норвежские юноши отказались служить Гитлеру. Тогда их всех — триста пятьдесят человек — выстроили в ряд и стали угрожать расстрелом за неподчинение приказу. Никто из студентов не попросил пощады. После этого гитлеровцы во всеуслышание предложили: «Если вам дорога жизнь, выдайте своих главарей, которые подбивали вас не подчиняться. Мы расстреляем только их, а остальным предоставим свободу».
Прозвучала команда: «Главари, три шага вперед!»
Триста пятьдесят молодых норвежцев как один человек выступили вперед. Подавалась и другая команда; «Кто не причастен к заговору — два шага назад!» Результат был тот же.
Тогда разозленные гитлеровцы вернули студентов в Бухенвальд, обрекли их на голодную смерть.
Обе подпольные организации — «Интернациональный центр» и «Русский военно-политический центр» — начали думать о том, как спасти норвежцев от голодной смерти. По баракам пошли агитаторы. Они призывали узников помочь норвежцам, кто чем может.
На следующий же день скудный паек хлеба, выданный на четверых, узники делили на пять частей, одну часть оставляли для норвежских патриотов. В некоторых блоках норвежцев звали прямо к столу и угощали, чем могли.
Узники сорок второго блока тоже выделили часть своего пайка студентам. Отнести подарок поручили Назимову. От норвежцев он возвратился повеселевший, избавившись наконец от того угнетенного настроения, которое мучило его последние дни. В бараке его ожидал связной командующего повстанческой армией Ивана Ивановича Смердова.
— После поверки, — прошептал связной, — Иван Иванович зовет вас к себе, в тридцатый.
Назимов кивнул в знак того, что понял. Смердов обрадовал его еще больше.
— Седьмого ноября, — сообщил он, — состоится парад, смотр боевых сил подпольной армии. В параде будет участвовать и сводный отряд вашей «Деревянной» бригады!
Назимов несколько минут не мог отвести широко открытых глаз от Смердова. Его взгляд говорил; «Или я ослышался, или оба мы не в своем уме».
— Вы не ослышались, — подтвердил Смердов. — Ведь все теперь видят: враг напоследок беснуется. Мы не можем сидеть сложа руки. День схватки близится. Вот центр и решил произвести смотр своим боевым силам…
— Это замечательная идея! — согласился Назимов, с трудом придя в себя. — Но — конспирация?..
— По-прежнему, самая строжайшая. До самой последней минуты только старшие командиры должны знать о параде.
Смердов последовательно и подробно изложил план. Как будто ничего особенного в нем не было. Все достаточно просто, хотя и многозначительно.
В ночь на седьмое ноября Назимов от возбуждения не мог сомкнуть глаз. Перед самым рассветом ему удалось немного забыться, он увидел сон. Будто стоит около него Кадрия, а в руках у нее новенький, отутюженный китель. «Ты же пойдешь на парад», — говорит Кадрия мужу.
Резко вздрогнув, Баки проснулся. Было еще темно. Тяжелым сном спали узники. Наверху кто-то плакал во сне, проклинал свою судьбу.
Вскоре раздался свисток старосты — подъем! Назимов вскочил. На душе легко и радостно. От вчерашней тревоги не осталось и следа. Вот всегда так: сначала тревожишься за новое дело, сомневаешься в нем, а когда доходит до исполнения, откуда-то вдруг появляется железная твердость.
Утром Отто первый поздравил его с праздником. Он торжественно произнес: «Советская Армия победит!» Потом подошел и пожал руку Жак. Он сказал несколько по-другому: «Советская Армия всем нам несет победу!» А когда Назимов умылся и вышел на утреннюю поверку, его, незаметно от лагерного начальства, поздравляли и другие узники, среди них — Пьер де Мюрвиль. И все говорили о близкой победе Советской Армии, о своем освобождении. За обедом Баки увидел на столе перед собой две картофелины, несколько штук печенья, кусочек сахару и небольшой лист бумаги с надписью на разных языках: «С праздником, товарищ!»
И как бы желая доставить русским лагерникам еще больше радости, в окна барака заглянуло солнце. Все кругом преобразилось, барак словно раздвинулся, стало легче дышать.
Назимов с нетерпением ждал «парада». Он понимал, насколько смелое и серьезное дело затеяно. Сознание, что и он принимает участие в этом деле, наполняло душу Баки безграничной гордостью.
Вот и вечер. Гора Эттерсберг погрузилась во мрак. Но на душе у Назимова было светло. Слабые, опухшие ноги сегодня не чуяли под собой земли. Баки было очень трудно скрывать перед людьми свою радость. В том же приподнятом настроении он поочередно переговорил со своими комбатами, отдал приказ о выводе рот, назначенных к параду.
Кажется, больше других удивился Николай Задорнов. Он широко раскрыл глаза, выпятил губы:
— Что-то я не понимаю эту арию!.. Назимов обнял его за плечи:
— Эх, старина, я сам не сразу понял. То ли еще будет! — И уже строго: — Выполняйте приказ!
Томительная вечерняя поверка близилась к концу. Если бы кто-нибудь пристально посмотрел сегодня на русских, то заметил бы, что многие из них стоят вытянувшись, гордо подняв голову.
Лишь за несколько минут до выхода на площадь командиры участвующих в параде подразделений приказали своим бойцам:
— После поверки не расходиться. Будем возвращаться строем.
Особых разъяснений не требовалось. Каждый советский человек знал, какой сегодня день и почему нужно возвращаться строем.
И вот — на апельплаце осталось только несколько групп русских лагерников.
Чуть слышно, от одного к другому была передана команда:
— Смирно!
Бойцы в группах замерли. Потом — другие команды: «Направо!», «Шагом марш!» Стройная колонна через просторную площадь направилась к седьмому бараку.
В узком закоулке между седьмым и восьмым бараками стояла еще одна группа русских военнопленных.
Когда показалась колонна, здесь тоже прозвучала команда:
— Смирно!
Назимов шел в первой шеренге. Он еще издали увидел Симагина, Смердова, Толстого, Кимова, Бикланова и других членов «Русского военно-политического центра», принимавших парад.
— Строевым! — тихо скомандовал Баки.
Бойцы в шеренгах, твердо печатая шаг и высоко держа голову, прошли мимо руководителей подпольной организации. Решительные лица, смелые, мужественные взгляды. Каждому участнику «парада» так и хотелось закричать «ура!».
С первых же дней формирования бригад «Русский военно-политический центр» ставил перед комбригами главную задачу: подготовка к восстанию. Но тогда выполнение этой задачи казалось далеким и туманным, даже сами комбриги думали о восстании как о чем-то отвлеченном и представляли его в самых общих чертах. Командирам невольно думалось, что перед самым восстанием непременно произойдут какие-то сверхважные события, которые в корне изменят все планы. Но время шло. Шаг за шагом подпольщики приближались к выполнению решающей задачи. И чем меньше оставалось сделать шагов, тем конкретнее представлялось дело. Сегодня момент восстания настолько приблизился, что планы стали уже не мечтой, а реальностью. Теперь все должно подчиниться железной дисциплине, намеченному нерушимому порядку, трезвой и расчетливой командирской воле. Приближался день и час, когда слово будет предоставлено оружию. Теперь командир не имеет права ни сомневаться в успехе дела, ни упускать что-либо из виду.
«Интернациональный центр» со своей стороны принял общее решение о подготовке к вооруженному восстанию. Выработка конкретного плана была поручена «Русскому военно-политическому центру». Тот возложил эту задачу на своих военных специалистов Смердова, Назимова и Бибикова — нового командира «Каменной» бригады. Дело Рыкалова все еще проверялось, и этому не предвиделось конца. Сам обвиняемый и клялся за каждую возможность обелить себя. И все же складывалось впечатление, что в свое время он непозволительно запутался в сомнительных связях. Руководило ли им тогда только любопытство или преследовался какой-то смутный расчет на улучшение своей судьбы, пока что трудно было сказать. Но о серьезном доверии Рыкалову теперь не могло быть и речи. Он держался тихо, послушно, понимая, что каждый его шаг находится под наблюдением.
Что же представлял собою конкретный план восстания, разработанный военными специалистами «Русского военно-политического центра»?
На заседании центра обсуждались два варианта плана. Первый вариант был рассчитан на восстание в благоприятных условиях. А именно:
