Из черной щели дупла выпорхнула серая, неприметная птица и, жалобно заголосив, полетела к реке. Хлопец отшатнулся, белый сачок чуть было не выпал у него из-за пояса. Испуганный, протяжный крик птицы раздавался теперь на окраине сада.
Хлопец сел верхом на толстую ветку и вытянул из-за пояса сачок.
Он постучал сачком по стволу дерева и прислушался. Потом он припал к дуплу глазом, но, ничего в нем не увидев, легко засунул внутрь сачок. Передохнув, он лег на ветку грудью. Так, лежа и облокотившись правой рукой на ветку, он несколько раз подергал, пошевелил в дупле сачком и тихонько, совсем тихонько вытащил его наружу. В сачке что-то было. Хлопец заглянул в сачок и опрокинул его над ладонью. Оттуда, из марлевого сачка, выкатилось продолговатое беленькое яичко. Парень ловко взял его в рот и тотчас же снова опустил сачок в дупло. Несколько раз он то опускал в дупло сачок, то вытаскивал его обратно, пока не выбрал из гнезда все яйца птицы. Тогда он, не глядя, швырнул вниз на траву сачок и стал осторожно съезжать по стволу вниз.
Пока он спускался по дереву, я, раздвигая кусты, смело пошел ему навстречу.
Очень хотелось узнать: чье же это гнездо он разорил? Но не успел я подойти, как хлопец спрыгнул на землю, и в ту же минуту я шарахнулся в сторону.
В нескольких шагах от меня, оправляя рубашку, стоял Котька Григоренко. Никак не ожидал я встретить его здесь! Что ему, барчуку, нужно в совпартшколе? Этого еще не хватало! Какое он имел право залезать сюда да еще воровать яйца? Мало, что ли, погулял он в своем собственном саду?
Я уже чувствовал себя тут хозяином, и потому мне стало очень обидно, что этот петлюровский прохвост появился в таком месте, как совпартшкола. А может, ему разрешили курсанты, может, они не знают ничего о нем?
Ну, хорошо, курсанты могут не знать, зато я знаю!
Если бы мы встретились с Котькой на улице, я не стал бы даже разговаривать с ним, но здесь, в саду, я понял, что обязан выгнать его немедленно.
— А ну, положи обратно! — крикнул я, быстро подходя к Григоренко.
Котька вздрогнул, но, заметив меня, принялся снова обчищать рубашку. Он даже не смотрел в мою сторону, собака!
— Ты что, глухой? — закричал я, останавливаясь. — Тебе говорят!
Котька все так же медленно и не глядя на меня стряхивал ладонью с полотняной рубахи шелуху.
— Слышишь?! — закричал я, свирепея.
Котька выпрямился и, ловко выплюнув на ладонь пять мокрых яичек серой птицы вертиголовки, удивленно сказал:
— Это вы ко мне?
— А ты думаешь…
— Я-то думал: кто это пищит здесь? И никак не могу понять…
— Ты зачем гнездо разорил? Ведь из них не сегодня-завтра должны птенцы вылупиться.
— Серьезно или шутишь? — прищурившись, спросил Котька.
— Полезай на дерево и положи обратно яйца… — скомандовал я.
— Не много ли ты, сопляк, на себя берешь? — ехидно сказал Котька.
— Я… сопляк? Я…
— Ты чего в этот сад залез?
Вопрос Котьки заставил меня поперхнуться.
— Как чего? Я свой… Мой отец здесь… А ты не имеешь права!
— Ну, будет! — неожиданно громко сказал Котька. — Сейчас я тебе прощаю, потому что у меня нет настроения учить тебя уму-разуму. Но имей в виду, в следующий раз мы можем поговорить в другом тоне… — И, словно невзначай, Котька вынул из кармана правую руку. Солнце блеснуло на его пальцах. Я увидел, что Котька, пока мы с ним разговаривали, успел насадить на руку тяжелый никелированный кастет.
Поиграв кастетом и оставляя меня одного, оторопевшего, под деревом, Котька быстро пошел к выходу.
Будь у меня в руках хоть палка — другое дело. А так я знал, что вооруженный кастетом Котька куда сильнее меня.
Котька быстро шагал по дорожке. «А может, все-таки догнать его? Нет, сейчас уже поздно!»
Самая удобная минута была упущена. Надо было, не вступая с ним в разговоры, бить его с налету по лицу, а потом вырвать кастет. Посмотрел бы тогда, чья взяла!
По обеим сторонам реки, как высокие коричневые стены, подымались скалы. Сжатая этими отвесными ржавыми стенами, река текла здесь по мелкому каменистому дну. Я шел по узенькой тропинке, и острый щебень колол мне пятки. За поворотом реки я увидел белые стены хаты, в которой жила Галя. Низенькая, крытая камышом, эта хата стояла на отшибе, прислоненная к скале. Вблизи домиков больше не было. Только на самом верху, на скале, где чернели остроконечные, с зубчатыми веничками башни Старой крепости, виднелись белые хатки предместья Подзамче, стога желтой соломы, длинные кирпичные постройки паровой мельницы. Нижний пустынный берег реки, по которому я шел, назывался Выдровка. Раньше тут было много выдр. Они селились в скалистых норах над самой рекой.
Я остановился у плетня, постояв так минуты две, крикнул:
— Галя!
Наверху у крепости заскрипели колеса подводы. В Галиной хате было тихо.
— Галя-а-а! — сложив лодочкой ладони, чуть погромче крикнул я.
В сенях звякнула клямка, и на пороге хаты появился Галин отец — лысый Кушнир.
Мне сразу захотелось спрятаться под плетнем. Но было уже поздно: Кушнир спускался по двору ко мне.
Подойдя к калитке, он облокотился на деревянную перекладину, вынул из рта прокуренную трубку и тихо спросил:
— Чего кричишь?
— Да мне Галю нужно.
— Галю? — удивился Кушнир. — Смотри ты! Кавалер! Плохо, брат, дело. Гали нет!
— А где же она?
— Где?.. — Кушнир помолчал, затянулся, выпустил носом две струйки дыма и затем, выколачивая о плетень трубку, спокойно сказал: — А по воду пошла На ту сторону. Вот если ты настоящий кавалер и не лентяй, беги навстречу. Поможешь ей воду нести…
Не оглядываясь на старика, я перебрался по камням через быструю и мелкую реку, которая сразу же за Галиной хатой сворачивала и затем, пенясь, мчалась в черный тоннель под крепостным мостом, чтобы вырваться на другой стороне белым кипящим водопадом.
Перебравшись через реку, я подбежал к лестнице. Она подымалась по скалам к мосту.
Наконец я взобрался на улицу, что спускалась из города на крепостной мост. Гали наверху не было. Я отдышался, перешел мощенную круглыми булыжниками улицу и посмотрел вниз. Отсюда я увидел другую часть города — Карвасары, белый пенящийся водопад, переброшенную через него рядом с высоким крепостным мостом деревянную кладочку, широкий спокойный разлив реки за водопадом, скалистые, поросшие желтой медуницей и дерезой берега Смотрича. Вниз, к водопаду, вела выщербленная лесенка без перил. Гали на лестнице не было. Наверное, она еще
