Они медленно приходили в себя, жадно глотая затхлый воздух подземелья, который теперь казался им целебнее чистейшего кислорода.
Петя сидел на корточках перед отцом и вытирал ему лоб мокрой тряпкой. Он с ужасом и нестерпимой жалостью смотрел на его измученное, как бы окаменевшее лицо.
– Папа, папочка… – бормотал он сквозь слезы и тормошил Петра Васильевича за плечи. – Папа, не надо… Батя, ну что же ты, дыши!.. – Ему казалось, что отец умирает. – Дыши же!
Черноиваненко достал бутылку спирта. Он заставил Леню и Петра Васильевича выпить по четверти кружки. Наконец они очнулись. Бачей с усилием встал на ноги.
– Ну, вот и готово, – сказал он со слабой улыбкой.
Леня Цимбал открыл глаза, но не встал, а лишь искоса посмотрел на Черноиваненко с выражением преувеличенного страдания. Черноиваненко сразу заметил в его зрачках маленькие лукавые искры.
– Вставай, – сказал он сухо. – Ничего больше не будет.
– Не можу, – жалобно ответил Леня. – Еще треба несколько капель лекарства. Мировое средство!
Черноиваненко строго погрозил ему пальцем, но все же, подумав, налил еще четверть кружки и поднес к его запекшимся губам.
– И хватит лечиться. Аптека закрывается на ремонт, – буркнул он, закрывая бутылку пробкой.
Леня выпил, крякнул и встал.
Колесничук, посланный разведать, как обстоит с ходом "степным", вернулся часа через полтора и принес известия, что ход "степной" завален снаружи камнями и наглухо забетонирован. Очевидно, немцы закупорили также все остальные щели и выходы. Таким образом, Черноиваненко оказался отрезанным от всего мира, с ограниченным запасом продовольствия, без воды.
Время от времени сверху слышался глухой стук, словно кто-то бил в землю железным кулаком. Иногда эти удары были так сильны, что явственно ощущалось колебание почвы. Не было сомнения, что, совершенно обезумев, немцы начали бомбить с воздуха район Усатовских катакомб, рассчитывая завалить штреки и уничтожить всех, кто находился под землей.
Во многих местах подземные ходы залегали на глубине до сорока метров, но недавно растаял снег, почва была насыщена водой, и это грозило обвалами.
Черноиваненко принял единственно возможное решение – покинуть штаб-квартиру, в которой они прожили свыше двух лет, уйти по неразведанным подземным ходам в другое, более безопасное место и найти новые выходы наверх. Как ни жалко было Черноиваненко оставлять старое, насиженное место, как ни опасно было с очень небольшими запасами горючего, продовольствия и боеприпасов отправляться в подземную экспедицию, все же это был единственный выход из положения.
Горючее и продовольствие разделили поровну, и каждый взял свою часть. Это было сделано на случай, если кто-нибудь оторвется от группы и затеряется, что вполне могло случиться из-за частых обвалов. Черноиваненко обмотал вокруг туловища полотенце с зашитыми партийными билетами, шифрами, явками, списками людей и прочими наиболее важными документами, остальное, менее важное, он оставил в несгораемом шкафу. Каждый взял лопату или лом, а также винтовку или пистолет. Светильников взяли три штуки – по "летучей мыши" на двоих да зажигалка Синичкина-Железного, находившаяся у Черноиваненко.
Каждый взял в руку по костылику, и, не теряя времени, они вышли из красного уголка.
Сначала один за другим они прошли по главному штреку со стенами, испещренными их "позывными". Затем свернули в громадную низкую пещеру, где они одно время практиковались в стрельбе, – там и до сих пор стояли полузасыпанные песком и пылью каменные мишени со следами пуль и валялись железные почерневшие стреляные гильзы. Тесный ход вывел их из тира в небольшую пещеру, где был похоронен Синичкин-Железный. Они на минуту остановились возле самодельной ракушечниковой плиты с изображением серпа и молота и пятиконечной звезды, грубо вырезанными солдатским тесаком на мягком камне. Под ними прямыми буквами было вырезано:
"Здесь похоронен верный сын Родины, несгибаемый ленинец, член КП(б)У с 1908 года Николай Васильевич Синичкин (Железный), жизнь свою отдавший за власть Советов".
На камне лежал круглый веночек с узенькими лентами, оторванными от простыни, на которых химическим карандашом было написано:
"От подпольного райкома Пригородного района г. Одессы".
Могила Синичкина-Железного была прямая, длинная, каменная, суровая, как и он сам, ничем не украшенная, кроме этого маленького венка из бессмертников, сорванных на Усатовском кладбище, и выгоревшего самодельного светильника с почерневшей трубочкой, забытого на могиле после похорон.
Они некоторое время постояли перед могилой, сняв шапки.
Но время не ждало. Они вышли из пещеры и добрались до места, где подземный ход раздваивался. До сих пор шли по путям, хорошо разведанным. Дальше начиналось неизвестное.
Немного подумав, Черноиваненко сказал:
– Налево.
Левый ход показался ему немного просторнее. И они один за другим медленно пошли, опираясь на свои короткие костылики, налево. Впереди с зажигалкой Синичкина-Железного – Черноиваненко. За ним – Перепелицкая с "летучей мышью". За Перепелицкой – Бачей. За ним – Петя с фибровым чемоданчиком. За Петей – Леонид Цимбал с фонарем. За ним – Раиса Львовна. А за Раисой Львовной, опять с фонарем, – Колесничук в качестве замыкающего.
Черноиваненко приказал держать между людьми дистанцию не менее пяти метров. Они шли редкой цепочкой; фонари с фитилями, сильно прикрученными ради экономии керосина, горели совсем тускло, еле освещая стены, покрытые старинной пылью. Затхлый воздух был сыр и душен. Кое-где по стенам сочилась вода и слегка блестели известковые налеты.
Все шли в тягостном, напряженном молчании. Тогда, откашлявшись, Черноиваненко затянул глуховатым, но уверенным баском:
Нам вера надежду рождает,
Нам вера и бодрость дает…
– Что же вы, черти, не подтягиваете? Размагнитились? А ну-ка взялись! Взялись разом, взялись дружно!
Нам вера надежду рождает,
Нам вера и бодрость дает…
Теперь уже пели все. Пели негромко, глухо, но уверенно, даже одушевленно, особенно когда дошли до любимого места:
Кто верит – всегда побеждает,
Позиций своих не сдает.
Вдруг Черноиваненко остановился, нагнулся.
– Стоп! – сказал он и стал водить перед собой зажигалкой.
Ход настолько сузился, что дальше можно было пробираться только ползком.
– Дай-ка, Мотечка, фонарь! Полезу посмотрю, что там делается впереди. В случае чего будете меня вытаскивать за ноги.
Черноиваненко, кряхтя, стал на четвереньки и полез в дыру. Потом его ноги вытянулись – стало быть, он лег на живот и пополз, толкая перед собой "летучую мышь". Он вернулся минут через десять, весь с ног до головы покрытый пылью, но смотрел весело.
– Там дальше большая пещера и шикарный штрек, – сказал он, отдышавшись. – Он нас куда-нибудь да выведет. Кажется, мы все же выкрутимся, многоуважаемые товарищи! Десять – двенадцать метров надо ползти на животе. В одном месте потолок еле держится. Ползите осторожно, ни в коем случае не задевая стен. Дистанция между людьми – восемь метров. За мной!
Он снова полез в дыру и скрылся. Следом за ним, выждав небольшую паузу, полезла Матрена Терентьевна, придерживая одной рукой юбку. Затем двинулся Петр Васильевич и скрылся в дыре.
Наступила очередь Пети.
– Ползти по-пластунски, на локтях, – строго сказал Леонид Цимбал. – И не шаркай плечами по стенам, а то сделаешь нам компот. Сумеешь?
Петя, который уже начал на четвереньках вползать в дыру, обернулся и посмотрел на Леню Цимбала сердитыми глазами. Его раздражало, что его до сих пор считают маленьким. Он лег на живот и, упираясь локтями в жесткую землю, пополз дальше, толкая перед собой фибровый чемоданчик.
Послышался шорох оседающей почвы, как бы глухой подземный вздох. Леня Цимбал выждал некоторое время и уже собирался, в свою очередь, лезть в дыру, как вдруг оттуда высунулись Петины ноги, а затем появился и сам Петя с лицом, черным от пыли, и белыми, испуганными глазами.
– Невозможно… – с трудом выговорил мальчик, переводя дух. Невозможно дальше ползти.
– Почему?
– Не знаю. Дальше нет хода. Сыплется земля. Рацию завалило…
– Как – нет хода? – сказал Леня Цимбал встревоженно. – Почему нет хода? Должен быть. Эх ты, вице-президент!..
– Я полз, полз – и вдруг стена. Обвал.
– Обвал? Ты смеешься! – закричал Леня. – А ну пусти, дай я!
Он отстранил Петю и быстро полез в дыру, но скоро вернулся и сказал:
– Завалилось.
Он схватил лопату, фонарь и снова пополз в дыру. Через некоторое время выполз назад с известием, что в самом узком месте ход завалило упавшей каменной глыбой.
Они стояли четверо – Леня Цимбал, Петя, Раиса Львовна и Колесничук – в нерешительности и не знали, что же дальше делать: пробиваться вперед через упавшую скалу или повернуть назад и искать другой ход?
