Борт лодки. 15 часов 45 минут
Русский транспорт открылся вдруг. Он оказался так близко, что высокая корма закрыла весь визир. Видны были пятна ржавчины, наросты льда и название «Ванцетти». Для торпедного залпа дистанция так мала, что становилась опасной для лодки: ударная волна могла наделать бед и здесь. Но сейчас важнее было не упустить удачнейший момент, и Карл махнул рукой:
— Второй торпедный — огонь!
Тут же раздался сигнал звонка, подтверждавший, что выстрел произведен.
— Торпеда идет, торпеда идет… торпеда идет…
Рядом с акустиком стоял радист с секундомером в руке. Ему надлежало заметить время от залпа до взрыва, чтобы вычислить точное расстояние до жертвы, и уже вторым залпом…
Транспорт, выполнявший противолодочный зигзаг вправо, вдруг вздрогнул и покатился влево.
— Торпеда продолжает идти, — пробубнил акустик.
Командир лодки чертыхнулся: никогда раньше не мазал даже с большей дистанции. Только теперь понял, в чем дело: скорость судна совершенно не соответствует справочнику Ллойда. Транспорт еле ползет, вот почему оказался неожиданно близко. Никакого упреждения давать не надо было. Стрелять прямо в упор. Пароход продолжал катиться влево, подставляя корму.
— Третий торпедный, огонь!
Снова монотонно бубнит акустик:
— Торпеда идет… торпеда идет… торпеда продолжает идти. Пеленг…
Снова мимо. Капитан русского парохода — счастливчик или опытнейший игрок в кошки-мышки. Карл вдруг представил, что этот тихоход, этот увалень уйдет целым, невредимым, и достанется тем двум лодкам, что крейсируют дальше на запад. Он не мог этого допустить, не мог упустить добычу, которая принадлежала ему по праву первого. Лодка тем временем еще больше сблизилась с транспортом. Теперь расстояние меньше трех кабельтовых. Он внимательнейшим образом рассматривал, что делается у русского на корме. Никакого движения, лишь с ботдека торчит дуло пулемета. Но это не опасно.
— Всплыть! Орудийную команду наверх. Пять снарядов… — отдал команду Карл.
Расстрелять пароход из пушки, в упор, по ватерлинии дело одной минуты.
Вслед за артиллеристами корветтен-капитан выскочил на мостик. Красный веер вспыхнул перед глазами. Это очередь трассирующих пуль ударила в основание рубки, отрикошетила вверх.
— Идиоты! Еще сопротивляются! — воскликнул Карл. — Но ничего, первым орудийным выстрелом смести пулемет, а потом по корпусу этого «Ванцетти».
Борт «Ванцеттти». 15 часов 45 минут
Снежный заряд кончился — Веронд увидел, как боцман, стоявший на баке, тычет ладонью в море, широко раскрыв рот в немом крике.
«Ванцетти» катился влево, подставляя борт торпеде. Боцман первым понял неотвратимую трагичность только что начатого противолодочного зигзага. Он хотел крикнуть: «Право, право руля!», но спазм сжал горло, перехватил дыхание.
Капитан тоже увидел след торпеды, успел переложить руль круто вправо и подвинул рукоятку машинного телеграфа на полный вперед. Умница «Ванцетти»! При всех своих немощах он обладал несомненным достоинством — прекрасно слушался руля. Вот и сейчас, не успев набрать инерцию, он вздрогнул, послушно покатился вправо, пропуская рядом торпеду, словно матадор разъяренного быка.
Начиненная взрывчаткой торпеда проскочила в каких-то восьмидесяти метрах от борта. Капитан, расчет пулемета ясно ее видели. Она шла с очень малым заглублением, стремительно и слепо. Она пронзала острым носом гребни волн, пролетала между ними, обнажая свое акулье тулово, вращающийся винт.
Судя по следу, «Ванцетти» разворачивался кормой к лодке.
Еще во Владивостоке в самом начале войны Веронд был на инструктаже по борьбе с подводными лодками противника. Лектор аккуратно рисовал на классной доске разные положения врага относительно судна, пунктиры движения торпед и маневры, которые должно успеть выполнить судно. Названо было лишь, одно спасительное средство — противолодочный зигзаг: следовало бросать пароход то вправо, то влево, чтобы враг не мог вести прицельный огонь.
Стучал по доске мелок, выстраивались колонки цифр. Они должны были доказать скептически слушавшим капитанам, что шанс на спасение есть и, по крайней мере, три торпеды могут пройти мимо.
— А четвертая? — спросил кто-то.
Лектор пожал плечами.
— Может быть, и четвертая промажет, — сказал он. Поток подумал и добавил: — Но вряд ли… зато вы к этому моменту успеете вывалить шлюпки и спасти хотя бы часть команды.
Затем снова застучал мелок. Лектор стал описывать случай, при котором пароход, выполняя зигзаг, невольно попадал, как он выразился, в резонанс с действиями врага. Тогда… Пунктиры следов второй и третьей торпед сталкивались с судном. Одна попадала в корму, другая — в борт.
— Впрочем, третья торпеда может и не понадобиться.
…Это был тот самый случай! Корма «Ванцетти(на какое-то время становилась для лодки как бы неподвижной мишенью. Вот сейчас выхлоп, и вдребезги разлетится корма, расшвыряет всех, кто на юте. Вода хлынет сквозь тоннель главного вала, сметая все, ломая, топя машинистов, кочегаров. Взрыв котлов…
Как только была замечена первая торпеда, капитан послал потерявшего голос боцмана в радиорубку. Тот ворвался, ошалелый, просипел:
— Гони «SOS»! Торпеда!
Рудин не поверил. Переспросил рубку через переговорную трубу. Отозвался не капитан, старпом, и всего лишь одним словом:
— Да!
Он передал радиограмму сперва на английском языке, потом продублировал на русском. Англичане приняли сигнал сразу. Наши радиостанции ответа пока не дали. Далеко.
Рудин снял руку с ключа. Теперь отполированная ладонью машинка больше не нужна. Теперь лишь бы услышать отзыв родной земли, подтверждение того, что и там знают о судьбе «Ванцетти».
Он даже не шевельнулся, когда мимо рубки по цепочке пронесся возглас:
— Торпеда в корму.
Почувствовал, как судно снова рванулось влево, но с места не двинулся, лишь напрягся, уперся руками и ногами в стены, аппаратуру, чтобы страшной силы удар не вышвырнул наружу, не перекинул через леера в свинцовые волны.
След второй торпеды Веронд увидел, лишь перегнувшись, через поручни крыла мостика. Один шанс из ста — попробовать отклонить ее курс кильватерной струей. Он приказал совсем немного отвернуть руль вправо, чтобы замедлить поворот судна. И теперь, рискуя свалиться за борт, смотрел, смотрел на полукруг кильватерной струи и прямой след торпеды. Вот белая стрела коснулась кильватерной струи и, не выдержав соревнования с вихревыми потоками, отклонилась в сторону. Этого оказалось достаточно, и торпеда прошмыгнула мимо так же близко, как и первая.
Конец дуэли. 15 часов 53 минуты
По береговому расписанию матрос Машин исполнял роль подносчика снарядов. Он подбежал к орудию, когда боевой расчет снимал с трехдюймовки чехол, занял место в голове цепочки, хвост которой прятался в надстройке. Приготовился принять снаряд, однако его никто не передавал.
А там, за стеной надстройки, случилась неожиданная заминка. Цепочка заканчивалась у подвала с боеприпасами — черной дыры, куда вели скобы крутого трапа. Судовой плотник, которому положено было нырнуть в подвал и оттуда подавать снаряды, — он так ловко проделывал эту операцию во время учебных тревог, — вдруг уперся ладонями в стену над люком, замычал:
— Н-не полезу. Н-не могу!
Тогда Сергей Зимин юркнул под его руками, исчез в темном лазе и заорал оттуда во всю силу легких:
— Держи, а то уроню!
Крик привел плотника в сознание. Он подхватил лоснящийся латунный цилиндр, передал кому-то. Наконец ушли первые пять снарядов. Теперь плотник резиновым рукавом вытирал со лба обильный пот, а из люка гудел голос Сергея:
— Мне тут даже лучше. Те-е-пло. Что там слышно, почему не стреляют?
— Должно быть, учебная тревога, — выдавил с надеждой плотник, забыв, что на последнем собрании экипажа капитан сказал, что учебных тревог не будет.
Веронд приподнял бинокль и увидел так близко, что казалось, можно было тронуть рукой, вздымавшийся из волн корпус лодки, каскады воды, стекавшие с ее палубы.
На мостике появился человек. Вслед за ним выскочили еще трое, бросились к орудию.
— Жалеют торпеды. Решили расстрелять, — проговорил Веронд и тут же закричал во всю силу легких в сторону кормы: — Огонь!
Кормовое орудие молчало.
— Огонь, огонь! — повторил дважды.
— Куда? Не вижу! — откликнулся главстаршина.
Капитан сообразил, что с кормы лодку не видно. И в тот же момент рядом застучал пулемет. Трассирующие пули ударили в корпус лодки, высветили рубку, орудие, готовых к артиллерийской дуэли фашистских матросов.
Теперь и комендор увидел цель. Он поймал черную тень в зенитное кольцо. Первый выстрел дал недолет. Взметнулся столб воды, окатил фашистский орудийный расчет, на несколько секунд сбил артиллеристов с темпа.
