— Говорит: найди! А не найдешь — разберем на общем собрании!
— Ой-ой-ой!
Удивило Игоря еще одно обстоятельство. Идя сюда, он испытывал неприятное чувство ожидания: все на него набросятся, закидают вопросами, взглядами, шутками, а тут еще и милиционер: подробность особенная. А теперь было даже обидно: сколько народу, а у всех такой вид, как будто никакого Игоря под стражей и не существует на свете. Но в то же время нельзя было сомневаться: появление фигуры Игоря между цветников всеми отмечено, и все поставили своего рода нотабене на его фигуре, и, кажется, нотабене ироническое. Игорь подумал: «Вредный народ!» — но немедленно получил и более активные знаки внимания. По дорожке мимо него проходил черноглазый мальчик в трусиках, посвистывал, поглядывал по сторонам — видно было, что шел по какому-то определенному, нужному ему направлению, — на Игоря еще издали бросил легкий взгляд, и снова куда-то отвлекся, и тем не менее, проходя мимо Игоря, сказал:
— Дядя! А где ваш галстук?
Игорь не разобрал, что это обращаются именно к нему, и огляделся. Но тут же он догадался, что по характеру костюма проблема галстука могла возникнуть только с его, Игоря, появлением, ибо к костюмам местных жителей добавления галстука, безусловно, не требовалось. Но когда Игорь все это сообразил и бросился догонять взглядом черноглазого мальчика, то уже не мог отличить его среди других мальчиков.
Как раз в этот момент из здания вышел, тоже босоногий и тоже в трусиках, пацан лет двенадцати, хорошенький, румяный, чуть-чуть важный. Как-то особенно играючи и уверенно ступали его ноги, большие темные глаза по-хозяйски оглядывали все. Он стал на краю единственной ступени, поднял длинную, блестящую серебряным блеском трубу, быстро облизал губы и, подняв раструб трубы, заиграл. Это был сигнал, короткий, отрывистый, а в конце украшенный шутливо-разливчатым хвостиком. Пацан проиграл его только один раз, опустил трубу, улыбающимися глазами посмотрел на мальчиков поближе и вдруг, сорвавшись со ступеньки, побежал. На углу здания остановился и снова проиграл тот же сигнал. Игорь не утерпел, спросил первого попавшегося:
— Что это он играл?
— Кто играл? Бегунок? А это на работу…
Через полминуты из дверей только одиночки торопливо выбегали и устремлялись следом за всеми. Остался пацан с винтовкой, и к нему обратился милиционер.
— Куда здесь? Вот привел…
Тот серьезно оглянулся на вопрос, но, видно, ничего не нашел подходящего и сказал:
— Сейчас!
Бегунок со своей трубой не спеша возвращался к дверям.
— Володька, позови дежурного бригадира.
Володька Бегунок сразу догадался, для чего нужен дежурный бригадир. Повернув голову, он прищурился на Игоря и, проходя в двери, почти пропел:
— Е-есть… Позове-ем…
Он ушел в здание, пацан с винтовкой теперь составлял единственную мишень для Игоря Чернявина. Игорь сказал улыбаясь:
— А если я пройду… вот, без спросу? Что же ты, будешь стрелять?
Часовой опустил глаза, но ответил басом:
— Стрелять не буду, а прикладом по башке получишь.
После этих слов он покраснел и недовольно отвернулся. Игорь рассмеялся, прицепился к часовому удивленным взглядом:
— Ух ты?
Часовой посмотрел на Игоря исподлобья, вдруг улыбнулся, но что-то почуял справа, в прохладном полумраке вестибюля, вытянулся, винтовка моментально оказалась у его плеча. На ступеньку вышел юноша лет шестнадцати. Он одет был в такой же костюм, как и часовой, только на левом рукаве у него была красная повязка. Игорь догадался, что это дежурный бригадир, да и часовой показал на Игоря:
— Воленко. Привели…
У Воленко тонкое лицо, очень интеллигентное и бледное. Особенно строгое выражение имеет рот Воленко: у него подвижные губы, от которых, кажется, всегда можно ожидать слова осуждения.
Воленко подошел к милиционеру, мельком глянул на Игоря:
— У вас есть бумага?
Милиционер раскрыл книжку:
— Есть тут бумажонка. Вот здесь распишитесь.
Воленко расписался и возвратил книжку милиционеру:
— Все?
— Все как будто…
Игорь подал милиционеру руку, улыбнулся:
— Надеюсь, больше не увидимся?
Милиционер ответил с тонкой улыбкой:
— А кто его знает? — козырнул Воленко и отправился в обратный путь.
Воленко, до сих пор наблюдавший процедуру прощания, сказал Игорю:
— Пойдем.
11. Беседы культурных людей
Игорь Чернявин вошел в вестибюль и попятился. Молнией блеснула у него мысль, что случилось недоразумение: он сюда попал по ошибке. Растерянно оглянулся он на Воленко, потом снова глянул вперед. Перед ним был марш широкой лестницы, покрытой бархатной малиновой дорожкой. В конце марша — просторная площадка, дубовые двери, на них золотом на стекле написано:
Театр
А рядом с дверями в театр огромное квадратное зеркало, оно отражает следующий марш лестницы, и еще площадку, и еще зеркало, а самое главное оно отражает бесконечную и щедрую ленту ярко-красных цветов, уставленных по всему барьеру в особых, длинных ящиках.
— Вытри ноги, — сказал Воленко и показал на большую темную тряпку, лежащую на кафельном полу.
Игорь посмотрел на свои ботинки. Никакой грязи на них не было:
— У меня чистые.
Подошел часовой с винтовкой.
— Они у тебя не чистые, а совсем грязные. Вытирай, когда тебе говорят.
Игорь пробормотал:
— Черт его знает…
Все-таки он зашаркал подошвами по темной тряпке, и только теперь понял, что тряпка потому и кажется темной, что она влажная.
— Теперь здесь, — часовой показал на трехстороннюю щетку и внимательно и строго нахмурил лицо, пока Игорь исполнял его приказание. Воленко терпеливо ожидал, стоя на третьей, верхней, ступеньке, ведущей в более высокую часть вестибюля. Игорю стало интересно:
— Синьоры, у вас все такие серьезные?
У Воленко чуть-чуть вздрогнул уголок строго рта, он завертел вокруг пальца шнурок с ключиком на конце.
Игорь, обчищая ботинки в щетках, разглядывал часового. У того из-под тюбетейки выбегал на выпуклый лоб небольшой чубчик и закручивался крутой спиралью.
— Сколько же тебе лет?
Часовой пошевелил губами, сдержал улыбку, еще строже глянул на ноги Игоря:
— Это не твое дело, вытирай себе!
Игорь иронически дернул плечом.
— Идем, идем, — сказал Воленко.
Он двинулся влево по коридору. Вправо коридора не было, а на такой же дубовой двери таким же нарядным золотом было написано:
Столовая
Дверь эта открылась, из столовой выглянула девочка лет четырнадцати в белом халате, спросила:
— Воленко, ты ведь еще не завтракал?
— Нет. Ты мне оставь, Лена. И вот… новенькому.
— А как же, — ответила девочка и спряталась за дверью.
С одной стороны коридора были большие окна, а с другой несколько дверей и между ними в больших рамах не то стенгазеты, не то что-то другое. В конце коридора тоже дверь, и на ней тоже надпись:
Тихий клуб
Но они вошли не в эту дверь. Последняя дверь слева:
Совет бригадиров
Воленко именном эту дверь открыл и взглядом пригласил Игоря войти. Игорь переступил порог. Солнечное сияние в двух огромных окнах ослепило его. Он прищурился, но сразу отметил особенности этой комнаты: в ней у всех четырех стен проходил неширокий диван, мягкий, но узкий. В углах комнаты он заворачивал по кривой. В правом углу на диване сидел Володя Бегунок, на голом колене держал свою трубу, натирал ее суконным обрезком. Бегунок быстро глянул на Игоря, но сказал в другой угол:
— Когда же мази купят? Говорили, говорили, аж надоело. Это бесхозяйственность, правда, Витя?
В другом углу дивана стоял маленький письменный столик, и за ним сидел тот, кого Бегунок назвал Витей. Витя поднялся за своим столиком и ответил:
— Сейчас денег мало.
— Сколько там нужно денег? Тридцать копеек. — Володя с большей силой начал натирать свою трубу и на Игоря больше не посмотрел. Очевидно, для Володи Бегунка Игорь представлял сейчас явление малозанимательное и особенно в сравнении с вопросом о мази. Но тот, кого называли Витей, заинтересовался Игорем, вышел из-за своего столика и подошел вплотную к Игорю. Он был тоже в трусиках и в парусиновой рубашке. И у него трусики были стянуты узким черным пояском. Но Витя был уже не малыш. Ему было не меньше шестнадцати лет, это был человек серьезный и бывалый, — опытный взгляд Игоря это сразу почувствовал.
У Виты быстрый, острый, сдержанно-насмешливый взгляд. Он взял из рук Воленко большой пакет и бросил его на стол:
— Из комиссии?
— Из комиссии.
Игорь вежливо ему поклонился. Витя ответил таким же вежливым поклоном, но в этом поклоне просвечивало очень тонкое передразнивание. Бегунок громко засмеялся, завалившись на диван и задирая босые ноги. Игорь оглядел всех. Витя присел к столику, взял в руки конверт, прочитал то, что было на нем написано:
