Два наиболее ценных осведомителя Эрдштейна сообщили, что в окрестностях маленького бразильского городка в штате Катарина есть великолепная вилла, принадлежащая доктору Леннарту. Этот врач, широко практиковавший в городе, был связан с наци. Несколько раз к нему приезжала зверообразная гоночная «Альфа-Ромео» с четырьмя таинственными пассажирами. Один из пассажиров, голубоглазый улыбчивый высокий мужчина с пышной рыжей бородой, к которому его спутники обращались «герр доктор», был, по утверждению осведомителей, Менгеле.
Эрдштейн установил точное время, когда «Альфа-Ромео» приехала к Леннарту, и отдал приказ окружить дом. Вилла была оборудована на манер концлагеря: вокруг громадного особняка шла колючая проволока, через которую был пропущен ток высокого напряжения. Когда полиция во главе с Эрдштейном ворвалась в здание, здесь было только три тупорылых немца из охраны доктора Менгеле.
Во время обыска нашли несколько фотографий — Менгеле во время работы в Освенциме и Менгеле, который живет сейчас в Латинской Америке. Выяснилось, что Менгеле использовал особняк доктора Александра Леннарта как свою операционную. Здесь была великолепная хирургическая палата, оборудованная по последнему слову техники.
Спустя два месяца один из агентов Эрдштейна обнаружил Менгеле в джунглях возле Сан Хуан де Алкалина. Когда Менгеле увидел пистолет, направленный на него, он усмехнулся: «Вы зря теряете время, здесь меня никто не тронет».
В Куритибе, как потом утверждал Эрдштейн, он сказал Менгеле: «Я знаю, кто вы». «А и я, в общем-то, не очень скрываю, кто я», — ответил тот.
Эрдштейн передал врача-изувера в полицию, однако назавтра утром ему сказали, что доктор освобожден по приказу свыше.
Через некоторое время Эрдштейн выяснил, в каком месте реки Парана Менгеле прятался несколько дней в прибрежных кустарниках и задержал нациста. На этот раз Эрдштейн повел себя иначе. Он сказал: «Я готов сотрудничать с вами, вы победили. Доверьтесь мне, я верну вас обратно в Парагвай. Там вы будете в безопасности, а здесь под влиянием общественности наши власти будут вынуждены арестовать вас».
Менгеле согласился с доводами Эрдштейна, и тот спрятал его в баркасе, который стоял посредине реки. Эрдштейн решил связываться не с Бразилией, где очень сильны пронацистские тенденции, а с Аргентиной. Он начал переговоры с аргентинскими властями. Менгеле все это время был на баркасе. Каждый день Эрдштейн возвращался на баркас и вел беседы с Менгеле, а тот говорил о том, что обвинения, выдвинутые против него, чудовищны; он утверждал, что работал в концлагере лишь в интересах медицины и экспериментировал только на тех людях, которые были обречены.
Когда, наконец, Эрдштейн договорился с полицией Аргентины, что он передает им Менгеле, и поехал за ним на баркас, то напоролся на засаду: Эрдштейн доверил охрану Менгеле парагвайцам, но тот, видимо, уплатил им больше. Поняв, что Менгеле и сейчас уйдет из его рук, Эрдштейн выпустил в доктора обойму. После этого Эрдштейн надел черные очки, купил в жаркой Аргентине теплое пальто и отправился в Великобританию, ибо теперь он, по его словам, был со всех сторон обложен нацистами, которые не простят ему убийства Менгеле.
Это была сенсация. Она облетела весь западный мир. Однако, по моему глубокому убеждению, Эрдштейн выполнил в данном случае задание той нацистской организации, которая охраняет Менгеле. Эрдштейн наверняка связан с нацистами, ибо спустя некоторое время президент ФРГ Хейнеманн выступил со специальным заявлением, в котором сообщил, что Парагвай отклонил его просьбу о выдаче Менгеле. Более того: Парагвай отказался посадить Менгеле на скамью подсудимых в Асунсьоне.
Президент ФРГ доктор Хейнеманн заявил, что несколько лет назад Менгеле получил парагвайское гражданство, в настоящее время находится в джунглях, на границе между Парагваем, Бразилией, Аргентиной, и переходит из страны в страну, опасаясь ареста. Лишь только после этого заявления президента парагвайское руководство дало ордер на арест Менгеле; вероятно, сделав это, диктатор Стресснер, друг Менгеле, посоветовал врачу-изуверу чаще менять место своего пребывания, а своей гвардии он приказал еще более надежно охранять этого гитлеровца. Следовательно, сомневаться в том, что Эрдштейн был подставной фигурой нацистов, не приходится: надо было успокоить мировое общественное мнение — так появился миф Эрдштейна об убийстве Менгеле. (Совсем недавно было выяснено, что паспорт № 4039316 на имя Альфредо Мальено, аргентинца, на самом деле принадлежал Менгеле. Документально подтверждено, что Иозеф Менгеле, паспорт № 3415754, немец, уехал в Парагвай 2 октября 1958 года из Буэнос-Айреса, «временная виза действительна по 1 января 1959 года». Однако позже парагвайские власти выдали Менгеле вид на постоянное жительство...)
В Буэнос-Айрес мы прилетели под утро. Сверху город казался громадной огнедышащей жаровней. На пустынных проспектах, которые укладывались по громадным линиям голубых фонарей, нет-нет да и проползали белые осторожные светлячки автомобильных фар, которые ощупывали туманную дорогу...
В аэропорту было пусто, прохладно, сердито урчали кондиционеры. Мой спутник, который почему-то был убежден, что я швед, лечу из Стокгольма, пожелал мне приятного вояжа в Сантьяго.
— И не верьте вы писакам, — заключил он, — ради заработка они предадут еще до того, как прокричит петух. Гитлер допустил много ошибок, он был излишне жесток, но смешно отрицать тот факт, что он был личностью... А это так редкостно в наш век.
Хрипловатый со сна голосок дикторши объявил:
—Доктора Вилли Шауренбаха около второго подъезда дожидается Алоиз Менгеле. Повторяю: синьор Шауренбах, около второго подъезда дожидается Алоиз Менгеле. Повторяю: синьор Шауренбах, около второго подъезда вас ждет синьор Алоиз Менгеле.
Я увидел, как мой спутник подхватил дорожную сумку «Люфтганзы» и побежал ко второму подъезду. Друзья потом рассказывали мне, что Алоиз Менгеле, коммерсант, брат Иозефа Менгеле, живет в Аргентине и много путешествует и по Европе и по Америке.
«Известия»
Панама, 1984 год
В самолете, что следовал из Лимы в милую моему сердцу Гавану, сосед — пожилой уже француз из Марселя (работает по части бизнеса на строительстве дорог и мостов в сельве) — отстегнул привязной ремень, когда погасло табло и мощный «Боинг», поднявшись в ночь, прорезал облака и нам открылись звезды, усмешливо спросил меня:
—Знаете анекдот про то, в какой из стран этого континента нельзя совершить государственный переворот?
—Не знаю, — ответил я.
—В Соединенных Штатах, — ответил он, явно ожидая моей реакции.
Во всем есть свои правила, в том, как рассказывать анекдоты и слушать их, — тоже, поэтому я спросил:
—Почему?
—Потому что там нет американского посольства.
Думаю, этот анекдот останется жить, поскольку он отнюдь не однодневен, — в этом я убедился, приехав в Панаму. Приехал я сюда «на перекладных», на машинах и автобусах, через равнины Никарагуа и красные горы Коста-Рики — в поисках возможной дороги Штирлица; роман, материал к которому я сейчас заканчиваю собирать, называется «Экспансия» и посвящен событиям в Латинской Америке в конце 40-х годов, когда Белый дом спланировал новую операцию против своих южных соседей, используя на этот раз козырные карты холодной войны, — «руку Москвы» и безграмотный, смахивающий на истерику антикоммунизм.
Я приехал в страну Омара Торрихоса, одного из легендарных лидеров, возглавившего борьбу своего народа за Панамский канал, в дни традиционного праздника — карнавала, когда все заботы отходят на задний план, а главная задача дня — нарядиться в такую одежду и так загримировать лицо, чтобы никто ни при каких условиях не признал тебя, да еще вдоволь пообливать водою из ведер, стаканов и кастрюль всех, кого только можно, — машину, проходящую по шоссе, соседа, любимую, всадника, младенца, девушку; главная же задача ночи — до упаду натанцеваться за весь год: города и маленькие деревушки в сельве не спят до утра; гремят барабаны, горделиво в белых длинных платьях шествуют королевы карнавала, избранные большинством народа; страдальчески-пронзительно ноют флейты, на всех улицах сверкает иллюминация — гулять так гулять, никто не имеет права на сон, все обязаны веселиться, как же иначе — карнавал!
И идут процессии ряженых по красивым новым проспектам столицы, танцуют на маленьких, темных, узких трущобных улочках Панамы старой, построенной еще испанцами, идут с песнями весело, а на них смотрят с портретов на стенах домов и заборов кандидаты в президенты; выборы должны состояться в мае 1984 года, страна готовится к ним подспудно и напряженно.
...Мончи Торрихос, брат выдающегося лидера, — один из наиболее известных людей в стране, много лет работавший на дипломатическом поприще. Политик и журналист, он четко формулирует ситуацию, сложившуюся после того, как были назначены новые выборы.
