— Но это будет подлог.
— Никакого подлога. Напечатаем вкладной лист тем же шрифтом, без названия газеты. На вкладном листе ведь его не требуется. А потом заменим их вкладные листы нашими.
Озадаченный комиссар молчал.
— Здорово придумано, — заключил Клюсс, — а главное — просто. Давайте, Павел Фадеевич едет в редакцию и вместе с Семешко готовит вкладной лист. Бронислав Казимирович организует покупку пятисот экземпляров завтрашнего номера «Шанхайского нового времени». А я позабочусь о средствах доставки. Это будут миловидные дамы-патронессы. Согласны?
119Вернувшись на «Байкал», Подъяпольский сразу прошел к адмиралу.
— Полная неудача, ваше превосходительство. Китайский генерал меня не принял. Его адъютант сказал мне, чтобы мы воздержались от визитов. Что в Шанхай флотилия допущена не будет. Что китайское правительство не может признать нас воюющей стороной, так как гражданская война в России окончилась.
— Вот до чего дожили, Алексей Александрович! — с горечью сказал Старк, вытирая пот со лба. — Китаец не желает принять русского адмирала. Но чашу придется испить до дна…
Вошел капитан Вузунгского порта Тирбах.
— Разрешите, ваше превосходительство?
— Прошу, прошу… Вот вы, здешний старожил, скажите нам, что же всё-таки следует делать? Почему такое странное отношение?
— Начальник штаба обороны, ваше превосходительство, мне сказал, что они сейчас признают только московское правительство. Суда, не подчиняющиеся этому правительству, они будут считать пиратами, как только вы пустите в ход свое оружие.
— Пираты под андреевским флагом! Да он с ума сошел!
— Это понятно, ваше превосходительство. На маньчжурской границе около десяти красных дивизий. Англичане вас тоже не поддержат. Разве что французы и американцы…
Адмирал оживился:
— Французы, вы говорите? А их много в Шанхае?
— У французов здесь обширная концессия. Многие русские генералы и офицеры нашли там себе приют.
Вмешался Подъяпольский:
— Разрешите, ваше превосходительство, я съезжу с неофициальным визитом. Инкогнито, в штатском.
Старк выпучил на него глаза и молчал. Тирбах обратился к Подъяпольскому:
— Вам, Алексей Александрович, прежде всего нужно побывать у Гроссе…
При этом имени Старк очнулся.
— Да, да, Гроссе. Я совсем забыл. Долго был в Китае русским генеральным консулом…
— А сейчас, ваше превосходительство, помощник по русским делам Хзу Юаня, китайского комиссара…
Старк побагровел:
— И здесь комиссары! Ужасно!
Тирбах пропустил это замечание мимо ушей.
— Гроссе, ваше превосходительство, имеет большой вес и старые связи в консульском корпусе. Держит в руках двадцатитысячную русскую колонию. Многое может сделать.
На этом и порешили. Подъяпольский ушел собираться.
Гроссе принял его в домашней обстановке с грустным радушием.
— Слышал, слышал о вашем крестном пути. К сожалению, я немногим могу вам помочь, но сделаю всё, что в моих силах. Дело в том, Алейсей Александрович, что я в этом здании доживаю последние дни. В Пекине красный дипломат Иоффе на днях подпишет консульскую конвенцию, и здесь появится новый консул-большевик. В этом самом здании.
— А, простите, кто такой этот Иоффе?
— Бывший портной. Участвовал в заключении позорного Брестского мира. Сейчас Чрезвычайный московский посол… Так скажите мне, адмирал, что я должен для вас сделать?
Подъяпольского покоробило от этого титулования: что это, любезность или насмешка? Но он решил промолчать, а Гроссе был достаточно чуток и уловил неудовольствие собеседника после обращения «адмирал». Выдержав небольшую паузу, Подъяпольский ответил:
— Прежде всего нам нужно освободиться от 600–700 человек, пассажиров, так сказать. Среди них есть и больные и женщины. Затем сделать некоторым кораблям ремонт. Два из них нужно ввести в док. Продать мелкие суда, неспособные идти дальше. Наконец, получить уголь, воду и провизию…
— А куда, простите, дальше? В Сайгон?
— Да, адмирал Старк намерен идти в Сайгон и предоставить флотилию вместе с личным составом французам. Как морскую честь иностранного легиона, что ли. Конечно, с французами нужно заранее договориться. Кто их генеральный консул?
— Мосье Паскье. Очень образованный и приятный человек. Завтра я его повидаю и поговорю о ваших делах. Он снесется с губернатором Индокитая, и в зависимости от ответа… Думаю, всё удастся уладить. Только климат там… Вас это не пугает?
— Лишь бы политический климат был достаточно мягок, а жара, черт с ней, привыкнем. Ведь живут же там французы.
— Живут. И умирают. Да что я! Вы, наверно, голодны, Алексей Александрович? Давайте поужинаем и за столом продолжим нашу беседу.
Гроссе позвонил. Вошел слуга-китаец в голубом шелковом халате.
— Готов ли ужин? — спросил бывший консул.
…Ужинали втроём. Третьим был первый секретарь бывшего консульства Чистяков. За столом разговор зашел о шанхайских большевиках. У них уже есть стационер «Адмирал Завойко», своя газета, своя контора Добровольного флота. Они уже овладели в китайских водах тремя русскими пароходами, и скоро в их руках будут ещё три. Они ведут планомерное наступление на русскую колонию, и если бы не статусы Международного сеттльмента…
— Может быть, мы не ужинали бы сейчас в этой столовой, — с горькой усмешкой вставил Чистяков.
— Да, это наша вина, Иоганн Карлович, — покаялся Подъяпольский, — не сумели вовремя отобрать у большевиков этот корабль и ошиблись в его командире…
На Подъяиольского произвело большое впечатление великолепие консульства. Сияющий паркет зала и коридоров, лакированные панели стен, мягкие ковровые дорожки, тяжелая дубовая мебель, вылощенные служащие, выдрессированная прислуга, крахмальные скатерти и столовое серебро. Ночевал он в комнате приезжающих высокого ранга, на огромной кровати с балдахином накомарника и телефоном у изголовья.
«Жаль, что всё это поблекнет и придет в запустение, как только попадет в руки товарища советского консула», — подумал он засыпая.
120В холодное декабрьское утро баронесса Таубе взошла на палубу блиставшего чистотой служебного катера, предоставленного ей капитаном порта. Над мутными просторами Вузунгского рейда возвышалась серая громада готового отплыть в Иокогаму трехтрубного лайнера, ближе к берегу вытянулись в две цепочки корабли белой флотилии. Они-то и были её целью.
Таубе-Волконская трезво оценила создавшееся положение и стала искать новые формы борьбы с большевиками и новых хозяев. Прежде всего она должна была выяснить, что собой представляют прибывшие моряки и можно ли их как-нибудь использовать.
Побывав на «Патрокле» и на «Магните», она явилась на «Батарею». Здесь чувствовался относительный порядок. Вахтенный начальник задержал её у трапа и послал к командиру угрюмого матроса с её визитной карточкой. Через пять минут её повели к нему. Бездельничавшие на палубе оборванцы-матросы бросали на проходившую даму неприязненные взгляды.
Чухнин принял её за представительницу американского Красного Креста и, путая английские слова, заявил, что готов к услугам миссис Моррисон. Заспанный вид сына известного черноморского адмирала не понравился баронессе. Не ответив на его английское заикание и грациозным жестом заставив командира посторониться, она по-хозяйски удобно уселась на диван.
— Всё спите, командир? Смотрите не проспите ваших матросиков.
Чухнин на миг растерялся: перед ним сидела со вкусом одетая, ещё не старая женщина. На лице насмешливая и, пожалуй, жестокая улыбка.
— Я не понимаю, кто вы, сударыня? Русская или американка? И потом что это за тон?
— Тон русской американки, капитан второго ранга. Везет мне на этот чин! Я к вам приехала поговорить о ваших делах, а вы мне даже не предложили сесть, даже не представились! — Она засмеялась.
— Скажите всё-таки, кто вы?
— Извольте. Была раньше Таубе. Слыхали о такой?
— Так это вы тогда с Хрептовичем на «Патрокле» ушли от большевиков в Нагасаки?
— Именно я. А сейчас поговорим о делах. Вы собираетесь захватить здешний большевистский стационер. Каким это образом? Нам с вами полезно обменяться мнениями. Ведь я уже больше года занимаюсь этим же вопросом.
«Так вот зачем она приехала», — подумал Чухнин. Решив, что баронесса может быть полезна в затеянной им авантюре, заговорил начистоту:
— Сначала, сударыня, я намеревался выйти в порт и схватиться с ним на абордаж. Тогда бы мы его взяли.
— Или они бы взяли вас. Последнее вероятнее: у победителей боевой дух сильнее.
— Это ещё вопрос, сударыня.
— Что же вам помешало? Местные власти не пускают в порт?
