Он смеется, довольный. Замечательный сегодня день!
Решено «разгружаться». Первыми я «спускаю на воду» четыре алюминиевые миски, за ними плывут четыре ложки. Спускаем за борт сковородку — она устойчивей и даже плывет быстрее. За ней очередь старого мятого чайника. Боевой прокопченный пятилитровый котелок решено оставить для будущих путешествий.
Посуда плывет по реке, обгоняет лодку. Возможно, кому-то и пригодится что-нибудь где-нибудь в низовьях Анадыря.
Что еще можно отдать реке? Ссыпаю в воду остатки крупы — для рыб. Содержимое намокших пакетов с супами и кашами — туда же, а бумагу аккуратно складываем на дно лодки — нельзя реку загрязнять, ей и так от людей достается.
Что еще можно отдать рыбам? Вытряхиваю из хлебного мешка около килограмма крошек от галет, сухарей и хлеба. Все.
Себе оставляем только чай и сахар. Больше у нас ничего нет. Канистру с растительным маслом подарим на берегу первому же встречному лодочнику.
Насчитали вокруг лодки шестнадцать нерп. Вот где, наверное, рыбное место! А высоко над нами пролетают на юг стаи журавлей. Над рекой неумолчное курлыканье.
…Стремительное течение проносит нас мимо торговых причалов, — и мы швартуемся рядом с вытянутой на берег баржей. Напротив магазин. Он еще работает. Рядом — лодочная станция. Николай подходит к лодочнику и просит двадцать рублей взаймы, наши-то деньги на плоту.
Тот удивленно смотрит на странных людей и странную лодку. Потом уходит в соседний дом и возвращается с деньгами. Вот она, Чукотка! Не спросил кто мы, зачем мы, когда отдадим… А то, что незнакомы, так это только сегодня. А завтра, может, такими друзьями станем, что и водой не разольешь.
Первым делом накупили ароматного белого хлеба и компотов. У магазина заметили громадный, неподъемный кусок серпентинита, или, как его еще называют, змеевика. Он отполирован ногами. Прекрасный темно-зеленый со светлыми переливами поделочный камень. Оказывается, тут целый карьер змеевика и щебнем из змеевика отсыпают дорогу. Роскошно живут в далеком чукотском селе!
В гостинице на четверых нам выделили люкс с телевизором, телефоном, холодильником, полностью забитым продуктами (дежурная: «питайтесь, до вас жили — оставили»).
Уезжая, мы тоже оставили часть своих продуктов тем, кто придет после нас, — традиции надо беречь. А сейчас налегаем на газеты, включаем на полную мощность радио и телевизор — что же произошло в мире без нас за эти две недели?
Мы с Николаем с тоской глядим на богато сервированный стол: очень жаль, что до конца путины в селе объявлен «сухой закон».
10
Итак, экспедиция благополучно завершена. Геннадий Есин и Борис Фрейлих улетели в Певек, Николай Севрюков остался в Анадыре — там его дом, я улетел в Магадан. Из минувшего поля все мы, как говорится, сделали выводы. Геннадий — медицинские, Борис — спортивные, Николай — природовеческие, мне, же подводить общий итог.
Когда-то мы с Владимиром Христофоровым затеяли написать книгу под неброским заголовком «Техника безопасности в тундре». Собрали много материала по выживаемости в экстремальных условиях. Частично материал печатали в газетах под рубрикой «Счастливого пути — и возвращайтесь!» Но время шло. И сейчас настала такая пора, что Владимир Христофоров вынужден был выступить в «Литературной России» о том, что не человека надо спасать в тундре, а тундру от человека, столько он натворил в ней непоправимого.
В декабре минувшего года вторая сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва приняла Указ «Об усилении охраны природы в районах Крайнего Севера и морских районах, прилегающих к северному побережью СССР». Указ предусматривает как дальнейшую регламентацию здесь разного рода хозяйственной деятельности, так и развитие сети охраняемых природных территорий и акваторий — заповедников, заказников и т. д.
Наше предложение о создании заповедника или заказника в районе озера Эльгыгытгын, реки Энмываам и верховьев реки Анадырь, оказалось, как нельзя лучше отвечает этому Указу. Сейчас оно изучается в соответствующих инстанциях с привлечением сотрудников научно-исследовательского института, общества охраны природы, общества рыболовов и охотников и других заинтересованных организаций. Мы уверены, что положительное решение вопроса — дело времени, и рады, что наши усилия, наша инициатива стали практической стороной выполнения строки Указа. Это самое главное.
Своей экспедицией мы отдали дань уважения большому советскому писателю Олегу Куваеву, выполнили долг памяти.
Геологические находки переданы специалистам.
Биологи приняли во внимание результаты наших поисков «самого большого медведя».
Есть кое-что любопытное и для врачей. Так, Борис отправился в экспедицию после недавно перенесенного инфаркта. У меня же постоянная ишемическая болезнь сердца, и в поход я пошел после двадцати дней больничного стационара. За все время экспедиции (а было, прямо скажем, физически нелегко) ни у кого ни разу не шалило сердце, ни разу не открывался на предмет лечения есинский «атташе-кейс» с красным крестом, ни одной таблетки никто за это время не принял. Я даже предложил поэту экспедиции Борису Фрейлиху написать частушки «Лирические ишемические» по этому поводу.
(Хотя, не скрою, я знал совет известного путешественника знаменитого французского вулканолога профессора Гаруна Тазиева: «Если перед экспедицией, вы помимо аспирина и хлористой ртути нуждаетесь в других лекарствах, то лучше не отправляться в путешествие».)
Послеэкспедиционное медицинское обследование показало у всех отменное здоровье. Давление у членов группы 120 на 80, а кардиограммы значительно лучше, чем были прежде. (Соблюдаем традицию и скажем: тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.)
Врачи интересовались вариантом совместимости. Конфликтов не было. Обстановка дружелюбия была и в период подготовки, и в походе. Значит, состав участников был подобран оптимально. Ни от кого из нас тундра не слышала ни одного грубого «мужского» выражения. Если для тундры это слово уместно, то обстановка была интеллигентной. Все во всем стремились помочь друг другу. Владимир Арсеньев писал когда-то, что «в тайге грубеешь, но те же тайга облагораживает душу». Значит, налицо комплекс положительных эмоций.
Немаловажен и спортивный результат. Испытать себя в труднейшем маршруте — что может быть заманчивей! Накапливаешь опыт, шлифуешь сноровку, тренируешь реакцию. Наращиваются мышцы, обновляется кровь, укрепляются нервы. Куда только девается домашняя неврастения!
Вера в успех предприятия — вот основа неубывающего оптимизма. Хорошо об этом писал Поль Маньян в своей книге «Под парусом через северные пустыни»: «Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что у меня были две важные предпосылки для успеха. Во-первых, стремление преодолевать трудности, во-вторых, я даже не допускал мысли, что меня может постигнуть неудача. А ведь боязнь возможного провала — часто серьезная причина недостаточной смелости тех, кто вступает в единоборство с природой!».
Мы верили в успех, но никто никогда не говорил об этом вслух, иначе Коля бы сказал, что это плохая примета. Кстати, что он имел в виду, когда говорил, что к реке надо относиться как к женщине?
Ну, а что касается литературного итога экспедиции, то если читатель примет эту повесть с интересом, буду считать свою задачу выполненной. Спасибо.
Мифтахутдинов Альберт Валеевич родился в 1937 году в Уфе. Автор книг «Расскажи про Одиссея», «Головы моих друзей», «Время Игры в Эскимосский Мяч», «Совершенно секретное дело о ките» (Магадан), «Дни ожиданий» (Владивосток), «Очень маленький земной шар», «Аттаукай — похититель женщин», «Спроси заклинателей духов» (Москва, «Современник») и др.
Книги и отдельные произведения выходили на эстонском, польском, болгарском, английском, испанском, венгерском, чешском, словацком языках.
Действительный член Географического общества АН СССР.
Лауреат премии Магаданского комсомола по литературе.
За заслуги в развитии советской литературы и в связи с 50-летием Союза писателей СССР награжден орденом «Знак Почета».
Живет в Магадане.
Чоттагин (чукот.) — холодная часть яранги.
Ненкай (чукот.) — мальчик.
Питсеолак — эскимосская художница с Баффиновой Земли.
Чуть-чуть спать! (чукот.)
Чуть-чуть умываться! (чукот.)
