- Я сейчас приду. Вы отдыхайте. Рано утром пойдем через овринг. . - сказал проводник и стремительно
вышел из комнаты.
Адхам нарочито медленно укладывался. Ему хотелось поговорить с Махмуд-беком.
В караван-сарае комнаты с земляным полом, пропитанные вечной сыростью. Сухие травы,
служившие подстилкой, уже слежались. Адхам ворошил их, пытаясь устроить более удобную постель.
Трава ломалась, несмотря на то что была влажной.
- Что такое овринг? - спросил Адхам.
В неуютной, сырой комнате, совершенно пустой, неприятно молчать. Махмуд-бек замер у маленького
окошка, рассматривая пыльный двор. Зачем-то потрогал сухой фитиль коптилки, которая стоит на
подоконнике. Ее давно не зажигали. Здесь останавливались бедные люди, не имеющие возможности
тратиться на несколько капель масла или керосина.
- Овринг? - рассеянно переспросил Махмуд-бек. - Это, говорят, страшная штука. Я еще не ходил по
такой дороге.
- Срываются люди? - задал вопрос Адхам.
- Не слышал. Пожалуй, больше на нервы действует.
Повернувшись, Махмуд-бек посмотрел на истрепанные стебли травы и посоветовал:
- Сходи, Адхам, к хозяину. Пусть даст сухой травы. Да и масло в коптилку нальет. Жутковато в этой
комнате.
- Хорошо, господин.
Побыть бы одному. Не дает покоя мысль о японце, о каком-то Акбаре, о не понятном ему молчании
проводника.
Тянется между ними ниточка. Едва заметная, едва ощутимая. Когда и кого они здесь проводили?
Побыть бы одному...
Но раздались шаги. Оживленный, в ожидании хорошей выручки, шел хозяин с пахучим снопом сухой
травы. Другой сноп тащил Адхам. Этот запах сразу же перебил стойкую сырость, напомнил об осенних
лугах.
Схватив запылившуюся коптилку, хозяин стремительно выбежал. Махмуд-бек так и не разглядел его
лица.
Вернувшись, тяжело дыша, хозяин торжественно объявил:
- Будет гореть... - Но сам не зажег коптилку. Сэкономил спичку.
Махмуд-бек опять повернулся к окну. Адхаму не понравилась этакая пренебрежительная поза.
Пропало желание продолжать начатый разговор.
Адхам шелестел сухой травой, взбивал ее, как курпачу - теплое, стеганое одеяло, раскладывал халат.
Но сейчас было не до него. Японец и Акбар. И, конечно, проводник...
- Почему, господин, вы так боитесь Пулатходжаева и его людей? Кто он такой? - спросил вдруг Адхам.
Махмуд-бек остановился над Адхамом и спокойно произнес:
- Я не боюсь Пулатходжаева, хотя он очень опасен. И в этих горах он сможет расправиться со мной.
- У вас есть картинка с Живым Богом... - Адхам не скрыл усмешки.
176
- Он не посчитается с Живым Богом, - сказал Махмуд-бек. - Ни с каким богом не посчитается.
- Все-таки боитесь?
- Не хотел бы его увидеть, - сознался Махмуд-бек. - Но дело не в этом.
- А в чем же?
- Он может много причинить зла людям.
- Людям? - уже открыто усмехнулся Адхам. - Людям... - И он повернулся к стене. - Отдыхайте,
господин. Завтра трудная дорога.
- Да... Трудная... - согласился Махмуд-бек и снова подошел к окну.
Японец, Акбар, проводник...
Не заснет, пожалуй, Махмуд-бек, пока не узнает у проводника о человеке, который еще недавно мог
уйти через границу.
Проводник вернулся с каким-то свертком.
- Это хорошее мясо... - объяснил он. - Жареное. Можно долго нести в горах.
- Дал японец?
Проводник кивнул: японец.
- А еще кого ты видел?
- Спрашивал слуг, хозяина, стражников у дворца: никто не проходил. Мы первые идем за весной.
- Чужие люди обязательно должны зайти к Живому Богу? За его картинкой?
- Обязательно. Дальше без нее трудно идти...
Махмуд-бек вздохнул: все ясно...
Проводник, помолчав, отрицательно покачал головой:
- Не ясно, хозяин.
- Почему?
- Картинку Живого Бога можно было получить раньше. И год назад, и два года назад.
- Ты о чем думаешь? - тревожно спросил Махмуд-бёк.
- В нашей дороге всегда надо думать, хозяин... - Проводник посмотрел на спящего Адхама, на ворох
сухой горной травы и уже спокойно добавил: - Сейчас надо отдыхать, хозяин. Завтра будет очень трудно.
Мы должны к вечеру прийти в Гульташ. Нигде останавливаться нельзя. С вашей ногой совсем будет
плохо. Надо отдыхать...
- Надо... - поддержал Махмуд-бек.
Но сможет ли он заснуть.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Японская разведка в тридцатых годах проявляла большой интерес к «мусульманским делам».
Одним из специалистов, своеобразным советником в японской разведке был мулла Курбангалиев.
Старательно работал «знаток тюркских языков» Курбан-Али.
В 1962 году увидела свет книга английского разведчика Рональда Сета «Тайные слуги». Автор
называет несколько фамилий, приводит даты и документы, свидетельствующие о широкой программе
«объединения мусульман», которой решила заняться Япония.
При активной помощи слушателей шанхайского «Колледжа Тунь Веня» осенью 1933 года в Маньчжоу-
Го был проведен панисламистский конгресс. С большой речью на конгрессе выступил ярый националист
Гияс Исхаки.
Сразу следует сказать несколько слов и об этом «деятеле». Сын деревенского муллы, он стал
сотрудником татарских газет, выпускал книги, активно участвовал в делах эсеров.
Исхаки носился с идеей создания нового мусульманского государства «Идель-Урал-Штаты» («Волго-
Уральских Штатов»). Потом, разумеется, бежал за рубеж. Сотрудничал с японской разведкой. В 1938 году
созвал «съезд» мусульман, призывал их к объединению, предсказывал новую войну. При Гитлере Исхаки
стал издавать журнал «Идель-Урал» (контроль издания и ассигнования принадлежали Розенбергу).
Японская разведка привлекала к работе и других националистов.
В Токио был приглашен Абду-Рашид-Казы Ибрагимов, уроженец Сибири. В молодости он много
странствовал, получил духовное образование в Медине. Позже вернулся в Россию, редактировал в
период 2-й Государственной думы бульварную газету «Сирко». И даже выпустил книжечку «Как обратить
японцев в ислам».
Но он был сам одним из тех, кого разведка Японии прибрала к рукам.
Японская разведка приняла участие в создании реакционных обществ «Пробуждение великой Азии»,
«Белый волк», «Черный океан», «Туран» и другие.
Отделения некоторых обществ находились в Китае, Индии, Персии, Турции, Афганистане и других
странах.
Буржуазные националисты, готовые продать родную землю в любые руки, принимали участие в
создании этих обществ.
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
177
Он решил поговорить с проводником немедленно. Возможно, в этом поселке придется задержаться и
выждать удобное время для встречи с хозяином харчевни.
Махмуд-бек не представлял, как он подойдет к японцу. Этот хитрый человек сложит на груди руки и
будет кланяться. Попробуй выжать из него нужные сведения. Бесполезное занятие...
Но и откладывать разговор с проводником нельзя. Махмуд-бек осторожно поднялся. Взглянул на
Адхама, который, повернувшись к стене, по-мальчишески сладко посапывал.
Через грязное окно в комнату с трудом пробивался рассвет.
Весенние рассветы - ранние. Махмуд-бек, пораженный, застыл на пороге. Снежные вершины
отливали нежными синеватыми красками... А ниже, где-то совсем рядом, просыпалась торопливо,
радостно буйная зелень. Даже тесный грязный двор караван-сарая сейчас выглядел иным. В горах
потянулась несмелая, но свежая травка.
Проводник уже накормил и напоил лошадей. Сейчас он внимательно осматривал седла, сбрую.
Добросовестный, честный парень. Еще вчера он отводил глаза в сторону, опускал голову. Возможно, он
связан словом, клятвой. Но Махмуд-бек многого от него не потребует.
- Хозяин, все готово, - сообщил проводник, - сейчас будет еда. Вон...
Под котлом билось пламя, жадно пожирая прошлогодний кустарник. За всю дорогу Махмуд-бек ни
разу не вмешивался в его дела, и сегодня не из-за лошадей и завтрака так рано поднялся.
- Надо было бы поесть в харчевне... - сказал Махмуд-бек.
- Очень рано, - ответил проводник.
- Попросить японца...
Проводник пожал плечами.
- Или японец хочет, чтобы я быстрее ушел?
- Ему... все равно... - не очень уверенно ответил проводник.
Махмуд-бек провел ладонью по лохматой, спутавшейся гриве коня. И конь благодарно кивнул
головой.
