Мануэль Пуиг - Предательство Риты Хейворт

– Какая красивая скатерть у тебя получилась – крестом вышита, коричневой ниткой по небеленому холсту.

– Я с этой скатертью больше провозилась, чем с набором салфеток, а их восемь – пар… платили бы за вышивку получше, я бы взяла в дом служанку, набрала клиентов и больше вышивала на заказ, правда?

– От вышивания вроде и не устаешь, а как поработаешь несколько часов, спина начинает ныть.

– Мита все просит вышить ей покрывало для постельки малыша и чтобы поярче, а то в спальнях темновато. У нее три спальни рядом и все три выходят в гостиную с большими окнами, а окна занавешены плотными шторами, которые раздвигаются.

– Будь у меня побольше времени, я бы вышила себе покрывало. Знаешь, что утомительнее всего? Печатать на машинке за таким высоким столом, как у меня на работе.

– Если бы я жила здесь, садилась бы у этого окна, как только выдастся минутка для покрывала Миты, тут светлее всего.

– Мебель у Миты красивая?

– Мама ужасно огорчается, что Мита не может жить в этом доме теперь, когда есть все удобства, правда?

– У меня было такое предчувствие, когда Мите предложили эту работу, все казалось, что год будет тянуться бесконечно, она ведь на год поехала да так и осталась. Надо свыкнуться с мыслью, что она останется там навсегда.

– Ей бы наезжать в Ла-Плату в отпуск два раза в год, а не один.

– Дни летят быстро, в первый день так не кажется, кажется, что столько всего успеваешь, но потом дни пролетают незаметно.

– Мам, ты не думай, я ведь тоже здесь не живу, так что мне от вашего дома мало толку.

– Кажется, твои дети забрались в курятник.

– Клара, ты бы к нам каждый вечер с детьми приходила, цветы они не трогают. Дедушка только из-за цыплят ужасно сердится.

– Почем вы цыплят продаете?

– Будешь писать Мите, скажи, чтобы не спешила с мебелью. Боюсь, мебель купит и останется в этом городе навсегда. Напиши сестре, она постоянно ждет от нас новостей.

– Вы для этого дома всю новую мебель покупали?

– Если бы дом закончили, когда Мита получала диплом, и мы бы переселились, она и сама, наверное, была бы не рада, что уезжает одна работать в этот город.

– В Коронеле Вальехосе и впрямь так некрасиво, как пишет Мита?

– Нет, Виолета, мне даже понравилось. Мам, правда, там не так уж некрасиво? Когда я только приехала и вышла из поезда, впечатление было ужасное, у них и домов-то высоких нет, все очень плоским кажется. И места засушливые, так что деревьев почти не видно. На станции извозчики стоят вместо такси, а в двух кварталах уже и центр. Деревьев мало, и ясно, что растут они с трудом, а уж чего совсем не встретишь, так это травы, ну нигде. Мита уже два раза газон пробовала высадить, специально подгадывала к апрелю месяцу, и все равно не выросло.

– Зато клумбы она столько поливала, что теперь там красивые цветы, – это в маленьком дворике, куда выходят окна кухни, небольшой столовой для своих и дверь гостиной.

– Значит, не так уж некрасиво?

– Когда я только приехала, мне Вальехос показался ужасным, но жить там очень спокойно. У Миты есть служанка, которая готовит и убирает, и няня, чтобы сидеть с малышом, пока она в больнице. Все местные бедняки Миту просто обожают, потому что она не жалеет для них ни ваты, ни перекиси водорода, ни бинтов.

– Больница – новая, красивая?

– Фармацевт, который лабораторией до Миты заведовал, вечно жадничал, будто все его собственное было, а не больничное.

– Я видела последний фильм Карлоса Палау.

– Мита его посмотрит, когда он пойдет в Вальехосе.

– Долго она встречалась с Карлосом Палау?

– Никогда мы не думали, что Карлос Палау добьется успеха.

– Никогда она не встречалась с Карлосом Палау, танцевать он ее приглашал, но я всегда дожидалась конца танцев, чтобы отвести девочек обратно.

– Он в муниципальном театрике позади сцены всякие веревки дергал.

– Он единственный настоящий красавчик в аргентинском кино.

– Муж Миты – вылитый Карлос Палау, я всегда это говорила.

– Пожалуй, похож, но уж не вылитый.

– Из семьи Палау кое-кто так и живет в том же бараке.

– Никогда бы не поверила, что Мита привыкнет жить в маленьком городке.

– Первым делом цыплята хватают объедки, а кукурузу потом.

– Дедушка, ты какого цыпленка зарежешь к воскресенью?

– Сегодня зарежу цыпленка для отца Виолеты, ты бабушке не говори, еще рассердится.

– Виолета пошла на кухню с мамой и бабушкой, теперь они тебя не увидят.

– Вот зарежу этого цыпленка и пошлю отцу Виолеты – пусть порадуется.

– Дедушка, а кто больше зарабатывает: ты на цыплятах или отец Виолеты, когда чинит много ботинок?

– Клара, я при твоей матери не хотела рассказывать про контору. Он – такой мужчина, чем больше с ним говоришь, тем больше он нравится. Он мне признался в любви.

– Как ты можешь говорить, что он признался тебе в любви? Это бывает, когда молодой человек метит в женихи, а женатый мужчина не признается, он только делает гнусное предложение. Ты меня, Виолета, пожалуйста, не путай или тогда вообще лучше ничего не рассказывай.

– Он вовсе не красавец. Но говорить с ним очень приятно.

– Если думаешь вышивать покрывало, теперь самое время, дни становятся длиннее и после работы у тебя будет светлый часок-другой, при дневном свете устаешь вполовину, да и тебе везет, что с работы приходишь рано.

– Бедная Адела.

– Бедняжка с утра сидит в конторе при электрическом свете.

– Придется мне уйти, не повидавшись с Аделой.

– Ты не знала, что она допоздна работает?

– Сейчас Аделе не помешал бы диплом, чтобы не работать секретаршей.

– У одной уже есть диплом, да он ей теперь ни к чему.

– Как там дела у мужа Миты?

– Продал дом и на это купил бычков. Мама хочет, чтобы я вышила Мите покрывало, но я, наверное, не смогу. Пошлю ей в Вальехос трафареты, она сама сделает. У нее ведь две служанки. Ты ничего не говори, но папа пошел резать цыпленка, отнесешь твоему папе – пусть порадуется.

– По-моему, это несправедливо, что она вышла там замуж, вместо того чтобы помогать матери, ведь ее учеба стоила немалых жертв.

– У Аделы новые очки – из настоящей черепахи.

– Вы извините, что я не помогаю резать цыпленка, на меня это так действует, но папа будет вам от всей души благодарен.

– Мита тоже не хотела смотреть, как я режу цыпленка, а потом съедала подчистую.

– Больше всех визжала эта подружка Миты по факультету, дочка профессора.

– София Кабалус?

– Она замуж не вышла?

– Мита в Вальехосе, поди, скучает по здешней жизни.

– София Кабалус ни разу и не зашла сюда после отъезда Миты. Я уж ее сколько месяцев не вижу.

– Мне на работе рассказали, что ее отец совсем из ума выжил, без конца занятия пропускает. И они только и делают, что читают. Вы Софию не видите потому, что она безвылазно сидит дома и читает.

– Подожди, пока Адела придет.

– Хочется на ее новые очки поглядеть.

– Они ей стоили почти полмесяца работы.

– Те дни, что она ходила без очков, у нее голова раскалывалась.

– Бабушка, а зачем Виолета глаза черным мажет?

– Она уже заводит шашни со своим новым начальником.

– Вот обрадуется ее отец цыпленочку. Они, наверное, и не помнят, когда последний раз курятину ели.

– Неудобно ей говорить, но молчать еще хуже – этот мужчина вконец ей голову заморочит.

– Бедная ее мать, встала бы она из могилы.

– Виолета заметила, что мы ее отцу больше не носим туфли.

– Я всякий раз, как шла забрать туфли, возвращалась ни с чем. Нельзя же так: обещает ко вторнику, а во вторник они не готовы, даже если надо только набойку набить. Так он растерял всех клиентов, потому что не о том думал.

– Они больше не репетируют по вечерам в итальянском клубе, бесполезно, опера ведь дело сложное, если нет настоящих голосов, то получается курам на смех.

– Сегодня один его угощает, завтра другой. Твой отец сам иногда ему рюмочку подносит, он не рассказывает, но я в этом уверена.

– Мите и Софии Кабалус пришлось уйти с репетиции – до того их смех разобрал.

– Что бы сегодня на ужин сделать?

– На грядке у забора пора бы обрывать салат, а то кончики уже лиловеют.

– Пожалуй, нажарю бифштексов и сделаю побольше салата. Отец может суп от обеда доесть, если ему не хватит. С какой стати он подарил цыпленка этому сапожнику?

– Отцу Виолеты пишут из Италии чаще, чем нам.

– Мне пора домой; сделаю на ужин биточки, дети их любят, а Тито съест, если поставить на стол и ничего не сказать.

– Не знаю, чего он не сходит к врачу.

– Пап, ты бы мне зарезал цыпленка к воскресенью.

– Я всегда все подряд ел и никогда ничего не бью.

– Ну что за бестолковый человек, думаешь, раз ты ешь как слон, значит, все такие, ну что за бестолочь.