В Оймчан мы прилетели под вечер.
Выгрузив из ИЛа мешки, сумы, тюки, перетаскали их к оградке аэропорта, присели, закурили, дымом отгоняя полчища комаров, которые с жадностью набросились на бледные наши лица и незащищенные руки.
До ночи надо было успеть устроиться, не спать же под открытым небом. Все мы — Ким, Сашка и я — были подчиненными Вениамина Тарасовича, забота о ночевке наше дело. У нас с Кимом никаких дельных предложений не было, и Сашка, на правах человека, знающего поселок вдоль и поперек, добровольно вызвался найти машину, самоуверенно пообещав вернуться через пять-десять минут.
Пришел он через полчаса. Без грузовика. В ответ на наши насмешливые взгляды вдруг взорвался, начал кричать:
— А вы что, гнилая интеллигенция? Да? На своем горбу мешки не можете носить? Да? Отдыхать приехали? Да?
— И чего шумишь? — сказал Ким, даже не приподнявшись со спальника, на котором удобно устроился. — Машину не мог найти, так и говори. Показывай, куда груз носить…
Я шел за Сашкой через площадь у аэропорта, через булыжную дорогу, через густой кустарник. На плече — мешок с палаткой, за спиной — рюкзак, в свободной руке — спальник. Не менее меня был нагружен и Ким. Сашка нес на загорбке железную печку в мешке. В кустах он, споткнувшись, упал, загремел ношей — в печке были упрятаны сковороды и кастрюли, тут же вскочил и обрадованно закричал:
— Точно! Даже колышки торчат. Наше прошлогоднее место. — Сунул два пальца в рот, свистнул, заорал: — Валька-а! Валька-а-а! Вы идите, я догоню, — сказал нам.
Когда мы с Кимом вторично возвращались с грузом, на площади были атакованы мальчишкой лет двенадцати.
— Дядя! Давайте я этот мешок поднесу! Давайте помогу! Меня дядя Саша послал. Меня Валькой зовут. Ну давайте же!
Когда мы в третий раз с остатками груза подошли к кустарнику, там, помогая Вениамину Тарасовичу и Сашке распаковывать мешки и тюки, работала целая бригада: наш знакомый Валька, девочка — по виду его ровесница и мальчик лет пяти.
— Ого! — сказал Ким. — Добровольческий отряд. Ну, давайте знакомиться. Тебя зовут Валькой, это ясно. А других?
Голенастая девочка в платьице чуть выше колен, в старом, выцветшем, но чистом и аккуратно сидящем на ее нескладной фигурке, засмущалась, опустив голову, внимательно рассматривала пальцы босых ног.
— И не кусают тебя комары? — спросил я.
— Не-е, — протянула она, не поднимая головы.
— Мы к ним привыкли, — сказал Валька. — А зовут ее Валентиной. Это моя сестра.
— Сестра? — удивился Вениамин Тарасович. — Погоди-ка… — Он внимательно к ним присмотрелся. — Вы близнецы?
— Ага, — сказал Валька. — А это наш братишка.
— Здравствуй, братишка-матрос! — протянул руку малышу Ким, потому что он стоял ближе других к нему. — Как тебя зовут?
— И вовсе я не матрос, — важно ответил тот. — А зовут меня Валькой.
— Как? — Ким присел перед ним. — Повтори.
— Валька я… Вот…
— Да врет он, — вмешался Валька. — Валеркой его зовут. Это он сам выдумал. Хочет, чтобы — как мы.
— Валька я! — стоял на своем малыш. — Валька же…
— Конечно, конечно, — поспешил вмешаться Вениамин Тарасович, видя, что мальчик вот-вот расплачется. — Когда будешь большим, тебя будут звать Валеркой, а пока ты Валька. Все правильно. А не пора ли вам, Вальки, домой идти, а то мама с папой ругаться будут. Поздно уже.
— Не-е, — опять протянула девочка. — Нас мама не ругает. Она у нас хорошая.
— И папка хороший, — добавил Валерка. — Ведь хороший же?
Валька посмотрел на нас смущенно, словно извиняясь за брата: маленький, мол, вот и встревает в разговоры старших, что с него спросишь?
— Хороший, хороший, — успокоил он братика. Потом виновато к нам: — Они нас до одиннадцати отпустили. Сколько уже, дядя Саша?
Было около одиннадцати.
— Надо идти, — рассудительно сказал Валька. — Беспокоиться будут. Правда, они знают, что мы к вам пошли. Я вас по голосу узнал, дядя Саша. Как только вы крикнули… А вы завтра не уедете? Мы к вам придем? Можно?
— Милости просим, — ответил Ким. — Помощники всегда нужны. Вы, наверное, дома отцу с матерью помогаете?
— Помогаем, — тихо произнесла Валя. — А как же? — И отвернулась, погрустнела.
— Ребятня, кыш домой! — вдруг строго закричал Сашка. — Спать пора! Завтра утром приходите.
— Можно бы и не кричать на них, — недовольно пробурчал Ким, когда дети ушли. — Всегда ты, Сашка, так… Взорвешься без причины…
— А ты мог бы не спрашивать у них про отца и мать, если ничего не понимаешь!
— А что я должен понимать? Если ты много знаешь-понимаешь, так поделись со мной.
Позднее, когда мы поставили палатку, закусили при скудном свете свечи и забрались в спальники, Сашка, непрерывно отмахиваясь от комаров, рассказал:
— Пацаны — золото. И мать у них замечательная женщина. Они не только дома ей помогают. Уборщицей в школе она… Больная. Ей бы по-доброму-то надо не работать, хозяйством заниматься, но детей же трое. Я был у них дома… А отец? Плотник, говорят, хороший. Только по дому ничего не делает, все мать да ребятишки. Ну и закладывает частенько…
— Что закладывает? — рассеянно спросил Вениамин Тарасович.
— За воротник закладывает. А что — ему все равно. Правда, не буянит потом, но радости мало: деньги-то из дома уплывают. Вот и живут на ее зарплату. Мы здесь в прошлом году дней десять стояли, в тайгу вертолета ждали, потом на обратном пути застряли. Иногда к нам заглядывали другие пацаны, а эти — каждый день. Помогали. А время подойдет — домой. Пытались оставлять их ужинать — в столовку по вечерам не ходили, свои продукты доедали — они ни в какую. Мама, говорят, ждет… И главное, всегда они вместе. Мы к ним привыкли, полюбили их…
— Полюбили, — подал голос из угла палатки Ким. — Наверное, когда уезжали, продукты лишние бросили. Им бы лучше отдали.
Лица Сашки в темноте не было видно, но по голосу поняли мы, что он улыбнулся:
— Вот ты и попробуй всучить им продукты, когда уезжать будем. — Подумал и добавил: — У кого все есть, те возьмут, а эти такие, не возьмут.
Утром поднял нас Сашка:
— Столовка до девяти. Вы идите, а мне что-нибудь прихватите в котелке. Я подежурю.
Мы проваландались, прособирались, взглянули на часы: восемь тридцать. И в это время из-за кустов появились Вальки.
— Здравствуйте!
Они подошли к Сашке, и каждый протянул ему руку.
Мы тоже пожали им руки, и они тут же стали нас называть «дядей Васей», «дядей Кимом», лишь начальника почему-то звали по имени-отчеству.
— Вы уже позавтракали? — спросил Вениамин Тарасович. — Раненько вы…
— Мы все вместе завтракаем, — сказала Валя. — Потом папка идет на работу.
— А обедаем, когда папка приходит, — поспешил добавить Валерка. — Ведь правда же, Валя?
— Правда, правда…
— Ну и молодцы! — похвалил их Ким. — Сейчас вы побудете с дядей Сашей, мы в столовку сбегаем.
— А дядя Саша уже завтракал? — спросил Валька.
— Нет. Он сегодня дежурный, они, знаешь, дежурные, как верблюды, не едят, не пьют.
Ребята не успели ни осудить, ни оценить шутку Кима: Сашка не дал:
— Я же не думал, Вальки, что вы придете. Слушать мой приказ: остаетесь за меня, я тоже иду завтракать.
По дороге в столовую он выговаривал Киму:
— Деньги разбросай в палатке — не тронут. А ты: «Посидите с дядей Сашей!»
— Да хватит тебе! — озлился Ким. — В конце концов, ты материально ответственное лицо.
— Я им доверяю! — отрезал Сашка.
Вертолетчики пообещали «выбросить» нас в тайгу через три дня, что было на руку Вениамину Тарасовичу: в районном управлении ему необходимо просмотреть кое-какие отчеты и справки. Мы занялись хозяйственными вопросами, первый из которых — покупка продуктов на два месяца.
Это ответственное дело легло на мои и Сашкины плечи. Вначале мы на своих плечах принесли из магазина к большой дороге мешок муки, мешок сахару, ящик галет, крупу, лапшу, масло, ящики с консервами и прочие жидкие и твердые продукты питания. Потом погрузили все в кузов попутной машины. Шофер отказался ехать через кустарник к нашему временному лагерю, и мы еще раз перетаскали груз от дороги к палатке.
Помощники наши ушли на обед. Мы подзаправились всухомятку, благо теперь продуктов было предостаточно, и принялись за работу.
И в это время пришли Вальки. Пришли не одни, а с мужчиной средних лет, в кирзовых сапогах, в телогрейке, в серой потертой фуражке.
— Это наш папка, — объявила Валентина.
Мужчина степенно поздоровался с нами, сказал, как бы оправдываясь:
— Вот затащили… — И показал на детей. — Дай, думаю, посмотрю, куда они повадились бегать. Не мешают они?
— Кто? Эти орлы-то? — удивился Ким. — Нет. Они наши самые первые помощники.
