Услышав телефон, он выбежал из кабинета в тапках, пижаме и халате. В одиннадцатом часу это могла быть только жена. Она звонила – поздно, как теперь, после пары рюмок – каждый вечер, когда ее не было в городе. Она занималась закупками, и всю эту неделю была в отъезде.
— Алло, дорогая, – сказал он. – Алло.
— Кто это? – спросил женский голос.
— А кто спрашивает? Куда вы звоните?
— Минутку, – сказала женщина. – Это 273–8063?
— Да, это мой номер. Откуда он у Вас?
— Не знаю. Он был записан на бумажке, когда я пришла с работы.
— Кто записал его?
— Не знаю, – ответила женщина. – Должно быть, няня. Больше некому.
— Ну, я не знаю, где она его взяла, – сказал он, – но это мой номер, и его нет в справочнике. Я буду Вам благодарен, если Вы его просто выбросите. Алло? Вы меня слышите?
— Да, я слышала, – сказала женщина.
— Что–нибудь еще? – спросил он. – Уже поздно, и я занят. – Он не хотел быть грубым, но осторожность никогда не мешает. Он сел на стул у телефона. – Я не хотел быть грубым. Я только хотел сказать, что уже поздно, и меня беспокоит, откуда у Вас мой номер. – Он снял тапку и принялся массировать стопу, ожидая ответа.
— Я тоже не знаю, откуда, – ответила она. – Я уже говорила, я нашла его на бумажке, без пояснений. Я завтра спрошу Аннетт – это няня – когда увижу ее. Я не хотела Вас беспокоить. Просто я нашла номер только сейчас. Весь вечер была на кухне.
— Ладно, – сказал он. – Не беспокойтесь. Просто выкиньте его или еще что, и забудьте. Нет проблем, не волнуйтесь, – он переложил трубку к другому уху.
— У Вас голос хорошего человека, – сказала женщина.
— Правда? Очень любезно с Вашей стороны, – он знал, что нужно повесить трубку, но было приятно слышать голос, даже свой собственный, в тихой комнате.
— Да–да, – сказала она. – Я чувствую.
Он отпустил свою ногу.
— Можно спросить, как Вас зовут? – спросила она.
— Арнольд.
— А имя?
— Это моё имя.
— О, простите. Арнольд – Ваше имя. А фамилия? Как Ваша фамилия, Арнольд?
— Я в самом деле должен повесить трубку, – сказал он.
— Арнольд, прошу Вас, я Клара Хольт. А Вас зовут Арнольд… а дальше?
— Арнольд Брейт, – ответил он и быстро добавил, – Клара Хольт. Очень приятно. Но я действительно должен попрощаться, мисс Хольт. Я жду звонка.
— Простите, Арнольд. Я не хотела отнимать у Вас время.
— Ничего, – ответил он. – Рад был поговорить с Вами.
— Спасибо, Вы очень добры, Арнольд.
— Вы подождёте минутку? – спросил он. – Я должен кое–что проверить. – Он прошел в кабинет за сигарой, не торопясь прикурил от настольной зажигалки, потом снял очки и посмотрел в зеркало над камином. Возвращаясь к телефону, он почти боялся, что она повесила трубку.
— Алло?
— Алло, Арнольд, – ответила она.
— Я думал, вы уже повесили трубку.
— О нет, – сказала она.
— Насчет моего номера, – сказал он. – Я думаю, ничего страшного. Я думаю, просто выбросьте его.
— Я так и сделаю, Арнольд.
— Хорошо. Тогда я должен попрощаться. Спокойной ночи.
— Да, конечно. Спокойной ночи.
Он слышал, как она вдохнула.
— Я знаю, что назойлива, Арнольд, но может быть, мы могли бы встретиться где–нибудь и поговорить? Всего на несколько минут.
— Боюсь, что это невозможно, – сказал он.
— Всего на минутку, Арнольд. То что я нашла Ваш номер, и все такое… Я уверена – это что–то значит, Арнольд.
— Я уже старик, – сказал он.
— О нет!
— Да, я действительно стар.
— Давайте встретимся, Арнольд. Понимаете, я не все Вам сказала. Есть еще кое–что.
— Что именно? – спросил он. – Что Вы имеете в виду? Алло?
Она повесила трубку.
Когда он собирался лечь, позвонила жена – слегка навеселе, он слышал – и они поболтали немного, но он ничего не сказал про звонок. Позже, когда он уже ложился, телефон снова зазвонил.
Он поднял трубку, – Алло. Арнольд Брейт у телефона.
— Арнольд, нас разъединили. Как я говорила, нам важно встретиться.
На следующий вечер, вставляя ключ, он услышал звонок. Он бросил портфель, побежал к столу, еще в пальто, шляпе и перчатках, и схватил трубку.
— Арнольд, простите, что снова беспокою, – сказала женщина, – но Вы должны придти ко мне сегодня в девять или полдесятого. Вы можете сделать это для меня?
Он был тронут, услышав свое имя. – Я не могу, – сказал он.
— Прошу Вас, Арнольд. Я бы не просила, если б это не было важно. Я не могу выйти, потому что Шерил простужена, и я опасаюсь за сына.
— А ваш муж?
Он ждал ответа.
— Я не замужем, – сказала она. – Вы придете, правда?
— Я не могу обещать.
— Я умоляю вас придти, – сказала она, быстро продиктовала адрес и повесила трубку.
«Я умоляю Вас придти», – повторил он, все еще держа трубку. Он медленно снял перчатки, а потом пальто. Он чувствовал что должен быть осторожен. Он пошел умыться. Там, взглянув в зеркало, он заметил шляпу. Именно тогда он решил пойти, снял шляпу и очки и намылил лицо. Он проверил ногти.
— Вы уверены, что это та самая улица? – спросил он водителя.
— Это улица, а вот дом.
— Дальше, – сказал он. – Высадите меня на углу.
Он заплатил. Свет окон верхнего этажа освещал балконы. На них стояли горшки, и кое–где – садовая мебель. На одном балконе крупный мужчина в свитере перегнулся через перила и смотрел, как он шел к двери.
Он нажал кнопку под именем К. Хольт. Замок загудел, он шагнул к двери и вошел. Он поднимался медленно, понемногу отдыхая на каждой площадке. Он вспомнил отель в Люксембурге, пять пролетов, по которым они с женой поднимались так много лет назад. Он вдруг почувствовал боль в боку, представил себе свое сердце, представил подгибающиеся ноги, представил громкое падение вниз по лестнице. Он вытащил платок и вытер лоб. Потом снял очки и протер линзы, ожидая, пока сердце успокоится.
Он посмотрел вдоль коридора. В здании было очень тихо. Он встал у ее двери, снял шляпу и легко постучал. Дверь приоткрылась, и показалась пухлая девочка в пижаме.
— Вы Арнольд Брейт? – спросила она.
— Да, – ответил он. – Твоя мама дома?
— Она сказала, чтоб Вы заходили. Просила передать, что пошла в аптеку за сиропом от кашля и аспирином.
Он закрыл за собой дверь. – Как тебя зовут? Мама говорила, но я забыл.
Девочка молчала, и он попробовал еще раз.
— Как тебя зовут? Ширли, правильно?
— Шерил, – ответила девочка. – Ш–е-р–и-л.
— Да, теперь я вспоминаю. Я почти угадал, ты должна признать. Она села на пуфик напротив и посмотрела на него.
— Ты больна, не так ли?
Она покачала головой.
— Не больна?
— Нет, – сказала она.
Он огляделся. Комнату освещал золотой торшер, к его ноге крепилась большая пепельница и полка для журналов. У дальней стены стоял телевизор, с картинкой, но на малой громкости. Узкий коридор вел вглубь квартиры. Работала печка, и было душно от медицинских запахов. На диване лежали заколки и бигуди.
Он снова посмотрел на девочку, потом поднял глаза в сторону кухни и стеклянных дверей на балкон. Двери были приоткрыты, и он почувствовал легкий озноб, вспомнив крупного мужчину в свитере.
— Мама вышла на минутку, – сказала девочка, как будто вдруг проснувшись.
Он на носках наклонился вперед, держа шляпу в руке, и уставился на нее, – я лучше пойду.
Ключ повернулся в замке, и вошла маленькая, бледная, веснушчатая женщина с бумажным мешком.
— Арнольд! Рада Вас видеть! – она быстро, беспокойно взглянула на него, и странно качала головой из стороны в сторону, унося мешок на кухню. Он слышал как закрылась дверца буфета. Девочка смотрела на него с пуфика. Он оперся на одну ногу и на другую, потом надел шляпу и снял ее тем же движением, когда женщина вернулась.
— Вы врач? – спросила она.
— Нет, – ответил он удивленно, – нет, я не врач.
— Шерил больна, понимаете. Я выходила купить кое–что. Почему ты не взяла у гостя пальто? – она повернулась к девочке. – Простите ее. Мы не привыкли к обществу.
— Я не могу остаться, – сказал он. – Мне не следовало приходить.
— Пожалуйста, сядьте. Мы не можем так разговаривать. Я дам ей лекарство, тогда мы сможем поговорить.
— Я действительно должен идти, – сказал он. – По вашему голосу казалось, что это срочно. Но я действительно должен идти, – он посмотрел на свои руки, зная, что беспомощно жестикулирует.
— Я поставлю чай, – сказала она, как будто не слушала, – потом дам Шерил лекарство, и мы сможем поговорить.
Она взяла дочь за плечи и повела ее в кухню. Он видел, как женщина взяла ложку, открыла пузырек, глянув на этикетку, и отмерила две дозы.
— Теперь, детка, скажи доброй ночи господину Брейту и иди в свою комнату.
Он кивнул девочке и прошел за женщиной в кухню. Она показала на стул, но он сел на другой, с которого был виден балкон, коридор и маленькая гостиная. – Вы не возражаете, если я выкурю сигару? – спросил он.
— Не возражаю, – сказала она. – Не думаю, что меня это побеспокоит. Курите, пожалуйста.
