Любовь Рябикина - Случай на дороге

С самого утра на душе Оксаны «скребли кошки». Она нигде не могла найти себе места. День не заладился с самого начала. Убирая постель в диван, пребольно стукнулась коленом. Отшатнувшись, затылком въехалась в этажерку так, что в голове звон пошел, а расставленные безделушки загремели и зазвенели. Кофе, который решила сварить самостоятельно, игнорируя кофеварку, убежал на плиту, а тосты сгорели, пока умывалась. Вдобавок ко всем несчастьям, Агеева разбила любимую чашку с котенком, задев локтем. Торопливо сгребла осколки веником в совок и вытряхнула в ведро, подтерла разлившийся кофе. Так и не перекусив, отправилась на работу.

Пока ехала до Калужской площади, дважды едва не попала в аварию из–за нагло подрезавших лихачей. Она не боялась за свой «джип–чероки». Машина была тяжелой и мощной, но те, кто обгонял, имели шаткий шанс выйти сухими из воды. Девушка правил не нарушала и любой гаишник взял бы ее сторону. Только многолетний опыт водителя помог Оксане избежать столкновения. Оба раза она покрывалась холодным потом и нервно икала.

Едва Оксана вошла в огромный компьютерный зал, все отметили странность в девушке. Она шла по ровному полу странными скачками, замирала на мгновение и двигалась дальше. Ее нервное состояние бросилось в глаза сослуживцам — все считали Агееву очень спокойным человеком. Такое наблюдалось впервые. Начальница отдела Вострякова, как раз переодевавшаяся в закутке, заметила ее расстроеный вид. Натянула туфли на полные ноги, поправила очки на пухлом носике и спросила:

— У тебя что–то случилось?

Оксана недоуменно поглядела на Ольгу Иннокентьевну. Повесила шубку на плечики и забила в шкаф. Обернулась, пожала плечами и ответила:

— Да нет, просто что–то не по себе…

Женщина, поправляя прическу у зеркала, предложила:

— Расскажи, может я смогу помочь.

Девушка отказалась, быстро скидывая сапоги и переобуваясь в туфли на шпильке:

— Я и сама не знаю, что со мной происходит. Сплошная кипа неприятностей. С самого утра что–то странное творится…

Вострякова удивленно посмотрела и вышла в зал. Она каким–то шестым чувством поняла, что Оксана сказала правду. Девушка и сама себе не могла объяснить связно, что ее так волнует. Единственное, что приходило в голову — у родителей не все в порядке, вот сердце и болит. Такое бывало не раз и раньше, но не так выраженно. Девушка постоянно чувствовала внутреннюю связь с родителями и не раз безошибочно угадывала плохое самочувствие своих стариков. Телефона у Агеевых не было и быстро связаться с ними дочь не могла. Переговоры заказывать не хотелось. Родители получали пенсии по инвалидности и часто болели, но постоянно отказывались переехать к ней. Дочь понимала, что в отце и матери говорит привычка и боязнь перемен в связи с возрастом.

Оксана Агеева давно жила одна. Уехала из отчего дома в восемнадцать лет, да так и прижилась в Москве. Закончила пищевой институт, но по специальности практически не работала. Еще во время учебы поступила на компьютерные курсы и увлеклась Интернет. Разбиралась в программах получше некоторых мужчин. Старательно овладевала новыми программами. Еще во времена учебы в институте нашла работу в Интернет–клубе. До поздней ночи сидела за компом. Закончив институт ушла из клуба и вот уже шесть лет успешно трудилась в фирме «Интернет — Информ». Начальство ее усердие ценило.

Ей было двадцать девять лет, но никто не давал больше двадцати трех. Замуж выходить она не собиралась, так как не чувствовала ни к кому и ничего. Ребята появлялись в ее жизни периодически, но быстро исчезали, не оставляя в душе Оксаны даже легкого сожаления о себе. Серые, с поволокой, миндалевидные глаза с темными ресницами, тонкие брови и яркие губы на овальном личике притягивали кавалеров, как магнитом. Но Агеева не позволяла себе опуститься до элементарного загула. Ее душа чего–то постоянно ждала.

Невестой она была завидной. Имела однокомнатную уютную квартирку в «сталинском» доме с высокими потолками, раздельным санузлом, прихожей и шестнадцатиметровой кухней. Большую сорокашестиметровую прямоугольную комнату Оксана, при помощи роскошной дубовой сквозной стойки, разделила на две половинки: спальню и гостиную. Традесканции, восковой плющ и хлорофитумы прикрывали пустые проемы полок сплошной завесой зелени и от этого квартирка выглядела нарядной.

Квартиру получила «по случаю» — четыре года ухаживала за парализованной хозяйкой, словно за родственницей и та, в благодарность, отписала приватизированную жилплощадь ей. Наследники жили за границей и о матери почти не вспоминали. Серафима Ивановна частенько принималась плакать, жалуясь Агеевой на жестокость детей. Искренне завидовала ее родителям, видя, как часто она пишет письма и отправляет им посылки. За четыре года, что Оксана ухаживала за больной женщиной, ее дети прислали три письма, но ни разу не появились. Фактически квартирантка заменила старушке родственников, скрашивая ее одиночество.

К концу четвертого года, чувствуя приближение смерти, хозяйка попросила Оксану пригласить в квартиру нотариуса и продиктовала ему текст завещания в присутствии жилички. Агеева не ожидала подобного подарка и даже попыталась отговорить Серафиму Ивановну, но та лишь улыбнулась и подписала документы:

— Доченька, ты заслужила эту площадь хотя бы тем, что без всякой корысти ухаживала за старухой. За все это время ты ни разу даже не обмолвилась о квартире. Мои дети бросили меня, а ты скрасила мои будни и заслужила этот подарок. Дай слово, что додержишь меня до смерти и похоронишь по–человечески…

Девушка обещание сдержала. На следующий день пригласила в квартиру, по просьбе хозяйки, священника и тот совершил все полагающиеся перед смертью обряды. Серафима Ивановна умерла через неделю. Агеева горько плакала на ее могиле. За эти годы старушка стала ей родной. Никто из троих детей не появился на похоронах, хотя девушка отправила телеграммы. Агеева провела печальную церемонию по всем христианским канонам: устроила поминки, раздала милостыню и пригласила на девятый день соседей, провела сороковой поминальный день.

Вступив в наследство, сообщила неблагодарным детям о решении их матери, но ответа вновь не дождалась. Сделала хороший ремонт в квартире. Из мебели купила лишь диван и заказала дубовую сквозную полку, которую сделали по ее проекту и точным размерам. Остальную мебель, в большинстве своем еще довоенную, пригласив мастера, тщательно отреставрировала и переставила по своему усмотрению. Добавила современных аксессуаров и квартирка приобрела современный вид.

Старую «Волгу», доставшуюся от той же Серафимы Ивановны, продала за довольно приличную сумму. Машина была «на ходу», в отличном состоянии, к тому же, как оказалось, весьма почитаемая знатоками из–за качества сборки. Вскоре купила подержанный «джип–чероки», который хозяин срочно продавал. Ездила покупать с опытным парнем и тот умудрился сбить цену почти на сорок процентов.

Оксана полгода ездила и скапливала деньги на ремонт машины. Автомобиль после него выглядел как новенький. Сослуживцы, посмеиваясь, говорили, что ее хрупкой фигурке больше подошла бы маленькая «ауди», а не этот «танк». Агеева внимания на насмешки не обращала и с удовольствием садилась каждое утро в просторную машину.

Нервное состояние достигло апогея после обеда. Все валилось из рук. Оксана никак не могла сосредоточиться на работе. Постоянно нажимала не те клавиши на компьютере, делала ошибки, отвечала на вопросы по телефону невпопад, хотя это было на нее не похоже. Шеф, Владимир Сергеевич Заманский, посмотрев ее распечатку на заказанную информацию, полную ошибок, а затем внимательно взглянув на расстроеное лицо подчиненной, предложил:

— Оксаночка, ты сегодня на себя не похожа. Может, я чем–то смогу помочь? Ты расскажи, не стесняйся. Все же мы знакомы больше шести лет и я всегда ценил тебя, как хорошего специалиста по Интернет.

Девушка потупилась и развела руками:

— Владимир Сергеевич, я и сама не знаю, что со мной. На душе не просто тревога, буря! Наверное снова у кого–то из моих приступ, а мне, как обычно, ни слова не сообщат. Узнаю все потом. Сегодня в ночь к ним рвану. Все же выходные впереди. И так четыре месяца не была…

Начальник пригладил пышные пепельные волосы ладонью и слегка улыбнулся:

— Едь–ка ты домой прямо сейчас! Отдохни перед дорогой… — Вытащил из стола чистый листок бумаги и подвинул к ней: — Пиши заявление на отгулы. У тебя их скопилось на полмесяца. Сколько хочешь, столько и бери. Я сразу подпишу.

Оксана написала отпуск на неделю. Заманский, внимательно прочел и подписал:

— Теперь иди к Востряковой. Отдай заявление и скажи, что я тебя отпустил с работы. Отдыхай и набирайся сил, пока в фирме нет цунами из звонков.