Самолет пробирался сквозь темно-серые вечерние облака, и пассажирам трудно было определить его точное местонахождение, но, по всей вероятности, Кюсю уже остался позади и сейчас они летели над морем Суо. Однако Саи, которому недавно за границей довелось летать на реактивных машинах, казалось, что самолет не летит, а ползет как черепаха. Тем более что Саи с самого начала не терпелось как можно скорее покинуть Кюсю и приземлиться в аэропорту в Итами. Здесь он пересядет в автомашину и помчится в Киото. В уединенном домике на Хигасияма его, наверное, уже ждет Кёко. Ее роскошное и удивительно нежное тело рисовалось ему в темно-серых облаках, окружавших самолет.
Машина судорожно вздрагивала, снижалась, а затем снова, будто задыхаясь, набирала высоту и вползала в облака, которые становились все плотнее, превращаясь в сплошную стену. Незаметно стена эта заслонила пышное тело Кёко, и Саи стал мысленно подгонять самолет: «Вперед, вперед!» Но через несколько секунд его взяла досада на самого себя. Он заметил, что под гул пропеллера мурлычет слова: «Вперед, вперед!» Тысяча чертей! Да ведь это из рефрена песни рабочих, объединенных в Отряды действия за национальную независимость! В душу его даже закралось сомнение: а вдруг этот продолжавший дрожать как в лихорадке самолет — будь он проклят! — возьмет да повернет назад!
Ему вспомнилось то, что произошло с ним примерно полчаса назад в аэропорту Итацуки. Сидя в зале ожидания, он рассеянно поглядывал то на группу иностранцев, то на стайку каких-то девиц — не то актрис, не то манекенщиц. В это время к нему быстро подошел молодой человек и, улыбаясь, отрекомендовался:
— Я корреспондент газеты S… A вы, если не ошибаюсь, господин Саи из Токио — представитель концерна Y, не так ли? Возвращаетесь с угольных шахт?
— Как вы об этом узнали? — вопросом на вопрос ответил Саи и тотчас пожалел об этом. Тьфу, черт! Нужно было сразу дать от ворот поворот этому молодчику: ошибаетесь, мол, и все! Видимо, его сбил с толку вкрадчивый тон репортера — забыл их штучки!.. Досадно, конечно, что он так глупо дал себя провести, да еще в самый последний момент. Через каких-нибудь пять-десять минут он улетел бы с Кюсю, и газетчик остался бы ни с чем.
— А я нынче после полудня видел вас на шахтах, — сказал репортер. — В джемпере, как какой-нибудь мелкий служащий, вы с невозмутимым спокойствием стояли перед разъяренной толпой пикетчиков у ворот. Я даже сфотографировал вас. Меня привела в восхищение ваша выдержка. Ведь вам, директору, находиться там в это время было опасно. С вашего разрешения, я хотел бы как-нибудь на днях встретиться с вами и побеседовать, выяснить ваше впечатление как представителя концерна. Не знал, что вы так спешно отбываете в Токио.
— У меня срочные дела, — сказал Саи.
Здешние приятели, правда, приглашали его немного развлечься: съездить на горячие источники, поиграть в гольф, но… он каждую свободную минуту стремился использовать, чтоб лишний раз увидеться с Кёко Минэяма.
— Удивительный вы человек! — воскликнул репортер. — Не говоря уже о промышленных боссах, пожалуй, и любой профсоюзный руководитель не отказался бы побывать на горячих источниках. А у вас дела, дела… Вы поистине один из тех, кто стоит на переднем крае борьбы за интересы капитала. Поэтому я очень просил бы вас поделиться своими впечатлениями о происходящих здесь событиях. Каким образом концерн намерен ликвидировать нынешний конфликт на шахтах? Ведь говорят, были даже человеческие жертвы? Уладить дело путем переговоров сторон, судя по всему, вы не собираетесь? Следовательно, остается одно средство: подавить сопротивление шахтеров силой?
— Видите ли, дорогой мой, — отвечал Саи, — компания, в которой я работаю, тоже принадлежит концерну Y, но к горнорудной промышленности она никакого отношения не имеет. Я ездил по делам своей фирмы в Нагасаки и на обратном пути из любопытства заехал сюда.
— Полноте, господин Саи, — засмеялся репортер. — Какое там любопытство! И при чем тут Нагасаки? Зачем сочинять? Да и сейчас вы наверняка торопитесь в Токио, чтобы принять какие-то срочные меры.
— Весьма сожалею, но это домыслы, напрасные подозрения.
— Напрасные? Да ведь ровно два месяца назад я вас тоже здесь видел. Это было за день или за два до объявления фирмой локаута. Тогда вы, тоже в джемпере, с гордым и неустрашимым видом весь день простояли на площади перед воротами шахт среди бурлящей толпы рабочих. В то время там был и профессор Мацумото из Киотоского университета, прибывший для ознакомления с обстановкой на месте. Он стоял с шахтерами и беседовал с ними. Сейчас ваш концерн, кажется, посылает сюда «для обогащения опытом» не только директоров и начальников отделов горнорудных, но и металлургических, судостроительных, торговых компаний, страховых обществ и даже банков. Всеобщая мобилизация, так сказать. Но в прошлый раз вы приезжали сюда в самый критический момент — рабочие были крайне возбуждены, ожидая с минуты на минуту объявления локаута. И держались вы уверенно, независимо, я бы даже сказал — вызывающе. Становилось просто страшно. Ведь, прикоснись к вам тогда кто-либо пальцем, немедленно были бы пущены в ход полицейские силы, не так ли? Естественно, приходишь к выводу, что вы один из тех, кто сражается на переднем крае борьбы не просто своего концерна, а капитала вообще. Тогда вы, как и сегодня, вернулись прямо в Токио, и сразу же был объявлен локаут, к чему вскоре стали прибегать и другие компании.
— Заблуждаетесь, — резко проговорил Саи.
Журналист представлял крупную газету сравнительно умеренного направления, но Саи догадывался, что в душе этот молодой человек сочувствует левым, и решил дать ему отпор. Впрочем, кое в чем журналист действительно ошибался. Саи и в прошлый свой приезд свободное время провел с Кёко Минэяма в Киото.
— Заблуждаюсь? — слегка наклонив голову набок, растерянно переспросил репортер.
— Да, милейший, — снисходительным тоном ответил Гаи и встал, намереваясь отделаться от собеседника. — Если хотите знать правду, прошлый раз я на обратном пути заехал в Дадзайфу полюбоваться ранним цветением сливы, а потом побывал в Киото, где осматривал храмовые сады — это мое пристрастие.
Но репортер, видимо, вовсе не собирался оставить его в покое.
— Признаться, — сказал он, — я не очень вам верю… но не в этом дело. Во всяком случае, я думаю, что и на этот раз, как только вы вернетесь в столицу, концерн немедленно примет решительные меры в отношении забастовщиков.
— Во всяком случае, и на этот раз, — рассмеялся Саи, — я решил отправиться в Киото полюбоваться цветением садов.
— Оставим в покое сады в Киото, — сказал репортер. — Скажите, вы здесь встречались с представителями Второго профсоюза?
— No comment.[1]
— А что вы думаете насчет банд, повинных в убийстве шахтеров? В листовках профсоюза указывается, что они действовали по наущению местной организации консерваторов.
— Концерн не имеет к этому никакого отношения.
— Рабочие Второго профсоюза в силах выдавать на гора, кажется, не более двух тысяч тонн угля в сутки. Может ли компания на этом продержаться?
— Об этом вам лучше справиться у представителей горнорудной промышленности.
— Но меры к увеличению численности Второго профсоюза все-таки принимаются?
— Зачем? Он сам по себе растет. Потому что Первый профсоюз выдвигает нереальные требования.
— Однако если профсоюзных активистов будут увольнять с работы, объявлять «вредителями производства» и заносить в черные списки, то скоро в Японии рабочее движение вообще станет невозможным.
— Концерны существуют вовсе не для того, чтобы нянчиться с рабочим движением, — раздраженно ответил Саи, все больше укрепляясь в мысли, что репортер принадлежит к левым. — Компании должны зарабатывать деньги. Решение проблем, которые вы ставите, не входит в их задачи. Такого рода вопросы, как, скажем, гуманизм и прочее, вам лучше обсуждать не со мной, а с тем профессором из Киотоского университета или еще с кем-нибудь.
— А вы не думаете, что в результате ваших действий число безработных возрастет на несколько тысяч, на десятки тысяч человек? Что будет тогда?
— Концерн не филантропическое общество, — отрезал Саи, чувствуя и сам, что тон его становится все более агрессивным. — Да и вообще, заниматься проблемой безработицы — дело правительства. А ломать себе голову над коренным переустройством социальной системы мы предоставляем вам с вашими профессорами.
— Есть люди, которые считают, что нынешнее наступление капитала, проводимое под флагом так называемой «топливной революции», тесно связано с японо-американским договором безопасности и вытекает из его требований.
Саи захотелось крикнуть: «Да отвяжись ты от меня, надоело!» Но он сдержался и сказал:
