Николай Климонтович - Хочу быть в цирке дрессировщицей

Это единственная улица в столице, две стороны которой лежат на разных берегах реки.

Прогулку начнем, исправив предварительно ошибку городской топографии, — точные дисциплины, когда речь о живой жизни, мы знаем, ненадежны. Согласно карте Цветной бульвар начинается, если смотреть вниз по течению его тайной подземной реки, — под эстакадой, между Садово-Сухаревской и Садово-Самотечной. На самом деле его начало, и это скрывает сухой план местности, в более возвышенном месте, на холме, где стоит подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры: звон колоколов именно этой церкви беспрепятственно рассыпается по всему бульвару — вниз, к Центру. И именно прихожанами этого храма является оседлый бульварный, надо думать весьма немногочисленный ныне, православный люд.

Обрывается же бульвар — рестораном «Эрмитаж», бывшим, конечно. Здесь некогда пел для подгулявших славных друзей Федор Шаляпин, Петр Ильич Чайковский справлял здесь свою незадачливую свадьбу, здесь каждые 12-ого января (по старому стилю) скатывались дорогие ковры, запирались в шкафы сервизы, а полы посыпали опилками, — в Татьянин день тут резвились студенты Московского университета. Перед рестораном на Трубной площади гуляк поджидали рысаки, чтобы катить их на ночь к Яру — слушать цыганский хор. При советской власти кабак кончился, завели нечто просветительское, нынче же здесь Театр современной пьесы, дающий представления в бывшем ресторанном зале, где под потолком сохранилась дореволюционная лепнина. Кому угодно, может взять на заметку эту победу «верха» над «низом».

Но ресторан, строго говоря, стоит уже не на бульваре, лишь лицом к нему. Украшает же бульварное устье примечательный монумент. Это мемориальная стела, посвященная павшим на посту «солдатам сил правопорядка», которую венчает кургузая фигура Георгия-Победоносца, попирающая змея. Должно быть, по замыслу авторов, бронзовая извивающаяся рептилия олицетворяет и «врагов народа», и диссидентов с тунеядцами собирательно. Но даже не это самое замечательное: если вы зайдете со стороны Трубной площади, где нынче упорно роет нечто «Метрострой», то увидите в основании монумента барельеф: мертвый сын-чекист на руках матери на фоне суровых «двенадцати», не иначе как из Блока, крайний из которых держит горящую свечу. Композиция отсылает нас к каноническому сюжету европейского изобразительного искусства «снятие с креста», что в свою очередь заставляет вспомнить о начале бульвара. В конце концов если блоковских «двенадцать» сопровождал Христос «в белом венчике из роз», то отчего бы и чекисту не быть символически распятым в борьбе со всяческой контрреволюцией…

Это — рамка бульварной композиции.

Под бульваром течет Неглинка, левый приток Москва-реки, ее заточили в подземную трубу еще в екатерининские времена. Решение было смелое, но не совсем продуманное: в течении века по контрабандным стокам туда сплавляли нечистоты окрестные домовладельцы, а в сезон дождей вода с миазмами перла из сливных колодцев, и пространство от Трубной до Театральной площадей превращалось в зловонное болото, жижа заливала подвалы и даже магазины в первых этажах. Перед Малым театром образовывался внушительный пруд жидкой грязи, что, должно быть, лишь выгодно оттеняло художественные достоинства пьес Островского. Эти неприятности были преодолены, впрочем, еще в конце прошлого века: тогда провели очистные работы и реконструкцию клоаки.

Но сама река никуда не делась. Она так и течет под бульваром от Самотеки к Трубной: переулки на левом берегу уходят круто вверх — к Сретенке, на правом более полого, — к Каретному ряду. По невидимому же подземному руслу проходит естественная граница между двумя районами, а значит — каждый берег имеет своего хозяина.

Те, кто читал Гиляровского, несомненно помнят анекдот о том, как один полицейский околоток подбрасывал другому неопознанные трупы, перетаскивая их через бульвар, с одного берега на другой.

Традиция этого административного деления не пресеклась. Если стоять в начале бульвара спиной к эстакаде, то перед вами будут два неотличимых друг от друга стеклянных павильончика с вывесками «Продукты-вино». Набор товаров в них одинаков — водка, сигареты, сыр «рокфор», ветчина в вакуумной упаковке. И цены одинаковые. Впору предположить, что принадлежат они одному хозяину, но это не так. Левым владеет хозяин-молдаванин, правым — азербайджанец. Любой, кто хоть немного представляет себе нынешние нравы столичной розничной торговли, подивится столь мирному соседству, предположив на худой конец, что по неисповедимости судеб хозяева эти между собой в родстве. И ошибется. Все дело в той же Неглинке. Павильончики эти стоят на разных ее берегах — фарватер как раз между ними, лишь метра на два глубже асфальта, — и по давней традиции находятся в ведении двух разных отделений милиции…

Левый берег респектабелен.

Идя по его отскобленному тротуару, вы увидите и логотип «Литературной газеты» на принадлежащей ей типографии, и вывеску фонда «Юные дарования», дальше, на старинном здании, пережившем «евроремонт», рядом с названиями трех-четырех обитающих здесь фирм вы обнаружите табличку с гравировкой «Палаццо «Цветной бульвар», именно так, поверьте на слово или пойдите взгляните; далее — вывеска «Деликатесы», еще дальше — «Импортная сантехника», а там — безымянный только что отреставрированный дворец, принадлежащий, по некоторым сведениям, компартии, что, по-видимому, последняя не афиширует, и, наконец, огромное бетонное здание, принадлежащее верхней палате Думы.

А вот берег правый.

Кондитерская и кофейная «Александрия» разделены магазином «Техас», перед которым днем гарцует фанерный голубого цвета ковбой — здесь торгуют американскими джинсами, быть может, из Таиланда; продуктовые лавочки, зеркальная мастерская в подворотне, несколько распивочных, в которых подделен даже греческий коньяк, загодя разбавлен шотландский виски, и натурально лишь «белое вино № 21», вывеска нотариальной конторы, которой на самом деле здесь давно нет, «Бинго» в помещении бывшего кинотеатра «Мир», показывающего-таки «эротические драмы» и триллеры, ресторан «38 попугаев» (и интересно, получает ли Григорий Остер с него гонорар за использовании марки), здесь же — контора «Лотто-телефон» с зазывной фразой «Позвони своей удаче», туристическая фирма, закрытый гей-клуб «Три обезьяны» — под вечер у неприметного входа караулит стайка солдат, неловко переминающихся с сапога на сапог; далее скобяная лавка, в которой теперь торгуют чем угодно — от отечественных конверсионных пылесосов до сирийских «французских» духов, но только не гвоздями, гриль-бар «Аннушка», обувные и платяные магазинчики, замызганная государственная почта и элегантный филиал частного «Мост-банка», старое здание Центрального рынка с марлевой то ли фатой, то ли паранджой на фасаде, починочная мастерская часов; у метро — один из последних на свете айсорских киосков чистки обуви и продажи стелек и шнурков, смуглые и золотозубые веселые продавцы роз, застенчивые подмосковные старушки с букетиками мимоз, которые отнюдь не цветут в их огородах, здесь же баба в дохе с пирожками и баба в китайском нейлоновом дутом пальто с «хот-догами», под каковой надписью пояснено — «горячие сосиски», торговцы застарелыми видео-боевиками и последней Александрой Марининой, газетные лотки, сто пунктов обмена американских долларов на рубли, а в самом конце, аккурат напротив парламента, скромный винный подвальчик с гордым названием «Третий Рим».

Эти берега, левый молчаливый и суматошный правый, не отрываясь, день и ночь смотрят друг на друга. И коли представить себе, что по волшебству вскрылись трубы, вырвались оттуда подземные струи, потекла посреди чахлого сквера, из которого на зиму убирают скамейки, вольная Неглинка река, то в водах ее одновременно отразились бы эти две стороны нашего Цветного бульвара.

Гиляровский писал, что в окружающих Цветной бульвар трущобных переулках было в конце прошлого века скопление подпольных притонов: публичные дома самого дешевого пошиба и игральные дома, где шулера обдирали как липку разжившихся воров. Эти дома целы и сейчас, и, даже если ехать по более или менее приличному и чистоватому бульварному кольцу от Трубной к Петровским воротам, по правую руку вы можете увидеть край этого квартала, трех-четырех этажные здания с зияющими пустыми окнами, ободранные и крошащиеся.

Все подворотни и лазы в первом этаже углового дома № 1 по бульвару тщательно заделаны коричневым картоном от продуктовых коробок, листами ржавого железа, а одна арка даже перекрыта свежей кирпичной кладкой. Но четвертая от Цветного подворотня по отечественной безалаберности свободна для прохода во двор, а рядом с ней красуется вывеска: «Туристическая фирма «Красная мельница». Как все-таки любит русская жизнь скаламбурить. Дело в том, что «мельницами» на жаргоне прошлого века как раз и назывались подпольные игорные притоны.