«Заколдованный круг» — последний из тринадцати романов Сигурда Хёля, одного из наиболее значительных норвежских писателей XX века. По мнению многих критиков, это и его лучший роман.
Имя С. Хёля (1890–1960) не ново для советского читателя. Первое знакомство с творчеством этого мастера норвежской прозы состоялось еще до войны, в 1934 году, когда вышел русский перевод его романа «Октябрьский день». В 1966 г. был опубликован роман «Моя вина», а в 1968 г. — «У подножья Вавилонской башни». «Заколдованный круг» — четвертая книга С. Хёля, выходящая в русском переводе.
Биография С. Хёля несложна. Сын сельского учителя, он провел детство и юность в округе Нур-Удален, километрах в восьмидесяти к северо-востоку от Осло. С 1909 г. он живет в Осло (тогда еще Кристиании); сначала учится в университете, затем с 1912 по 1918 г. работает учителем, а с 1919 по 1925 г. Хёль — ученый секретарь Академии наук. Затем он целиком посвящает себя литературной работе, сотрудничает в ряде газет. Во время оккупации Норвегии, с 1943 по 1945 г., находился в эмиграции в Швеции. Умер Хёль 14 сентября 1960 г. в Осло, не дожив ровно двух месяцев до своего семидесятилетия.
Признание пришло к Хёлю не сразу. Правда, его дебют — рассказ «Идиот» (1918), написанный за один день для литературного конкурса, — был отмечен первой премией — и норвежской и общескандинавской. Этот рассказ вошел в сборник новелл «Путь, которым мы идем» (1922). Двумя годами позже выходит роман «Семизвездье» — горькие размышления о судьбах послевоенной Европы, облеченные в форму резкой сатиры (думается, книга эта незаслуженно забыта), И все же подлинная известность, подлинное писательское признание пришли к С. Хёлю лишь в 1927 г., когда вышел роман «Грешники под летним солнцем» — одно из его наиболее известных в Норвегии произведений.
30-е годы — очень плодотворный период в творчестве писателя. Из книг, вышедших в этот период, наибольшего внимания заслуживают уже упомянутый «Октябрьский день» (1931) — панорама жизни буржуазного города с тонким анализом душевных конфликтов интеллигента; в значительной степени автобиографический роман «Путь на край света» (1934), написанный с редким проникновением в детскую психологию; едкая сатира на радикальную норвежскую интеллигенцию «Сезам, отворись» (1938), где Хёль, в частности, под именем Блакера высмеял и себя. Годом позже вышел сборник рассказов «Принцесса на стеклянной горе».
Романы 40–50-х гг. «Моя вина» (1947), «Я полюбила другого» (1951), «Свидание с забытыми годами» (1954). «У подножья Вавилонской башни» (1956) посвящены послевоенной Норвегии, преимущественно городской интеллигенции. В них дана широчайшая картина жизни страны в годы оккупации и первое послевоенное десятилетие и подняты важные проблемы — прежде всего проблема ответственности отдельного человека за судьбы страны, человечества. Хёль ищет ответа на главные вопросы: почему в Норвегии оказались фашисты, оказались предатели? Почему людям плохо и теперь, когда кончилась война? Как жить? Герои этого цикла романов Хёля — учителя, художники, ученые, переводчики и другие представители интеллигенции — испытывают мучительную неудовлетворенность жизнью, ищут и не находят выхода.
Роман «Заколдованный круг», вышедший в 1958 г., то есть всего через два года после сугубо современного и «городского» романа «У подножья Вавилонской башни», переносит читателя на полтораста лет назад, в глухое норвежское селение, затерявшееся в непроходимых, дремучих лесах. Поначалу неторопливо разворачивается действие, небыстрой чередой проходят перед нами герои — тяжелые и мрачные, злые и недоверчивые крестьяне-хозяева и их издольщики — хусманы, — голодные, забитые, потерявшие всякую надежду на лучшую жизнь.
Молодой крестьянин Ховард Ермюннсен Виланн женится на Рённев Ульстад, владелице богатого хутора в селении Нурбюгда. Ховард по-новому, разумно и современно (для тех лет) ведет хозяйство. Он пытается передать свой опыт другим, мечтает о том, чтобы облегчить положение издольщиков. Но тут он сталкивается с неодолимой и враждебной косностью, с подозрительностью и злобой, завистью и предрассудками. Жертвой этой темной стихии он в конце концов и становится.
«Заколдованный круг» — это рассказ о борьбе нового и старого, знания и предрассудков, разума и невежества, рассказ о волчьих законах собственнического мира, который враждебен всяким благородным побуждениям, всякому прогрессу и гуманному началу. Что бы ни предпринимал Ховард — осушает ли он заболоченный луг, сажает ли неведомую в этих местах картошку, меняет ли на железный плуг деревянную соху, — все его начинания встречают отчаянное сопротивление. Еще бы: он замахивается на то, что освящено веками. Богатые хозяева рассуждают так: «Жить надо, как жили деды. Нового нам ничего не нужно». Но противятся Ховарду и последние бедняки-издольщики — ведь им, которые, не имея своей земли, гнут спину на богатеев и ни от кого не видят добра, чужд каждый хозяин и его интересы. Им, считают они, его новшества ничего хорошего не сулят. Хозяин станет еще богаче, а им, издольщикам, лишь прибавится работы.
В этом глухом, заброшенном селении все — и хищники-богатеи, и забитые, закосневшие в тяжкой нужде бедняки, каждый в своих пределах, — теряют человеческие свойства. Жадность подавляет в них все остальные чувства, они готовы вырвать у другого кусок, отхватить землю, надуть, обсчитать, сделать пакость, выставить на посмешище. Не случайно в Нурбюгде нет — или почти нет — друзей. Не случайно заросли тропки между многими хуторами. Объединяет жителей этого селения лишь общая ненависть или общая зависть.
Вот и Ховарда они ненавидят сообща и за все. Прежде всего за то, что он чужак, пришлый. За то, что он женат на красивой и богатой Рённев, хозяйке одного из лучших хуторов в округе. И за то, что он хочет изменить, поломать старинные порядки: стало быть, он считает себя умнее других. И за то, что он весел и играет на скрипке, как это заведено в тех местах, откуда Ховард родом. И даже за его певучий телемаркский говор. Он для них белая ворона, особенно ненавистная тем, что, глядя на нее, они видят, как черны сами.
Неожиданной стороной повернута в романе столь важная для всего послевоенного творчества Хёля проблема ответственности человека за судьбы окружающих. Ховард сам повинен в предательстве — в Телемарке у него оставалась невеста, Туне, которая бросилась в водопад, узнав, что он женится на Рённев. Но тому, кто изменил, нет прощения. Гибнет Рённев, обманом заставившая Ховарда жениться на себе и тем самым отнявшая его у Туне. Гибнет и Ховард, виновный в смерти Туне.
Название романа символично, таким образом, в двух смыслах Заколдованный круг — это и мир собственников, Нурбюгда, окруженная непроходимыми Лесами и болотами, соединенная с остальным миром лишь верховой тропой. Заколдованный круг — это и неизбежность расплаты за содеянное тобою зло. Хотя, конечно, не судьба отомстила Ховарду, как это кажется ему самому. Его гибель коренится в глубоко земных причинах: корысть, ханжество, собственнический инстинкт, человеконенавистничество, вековые предрассудки — вот истинные враги Ховарда, осудившие его на смерть.
Когда вышел «Заколдованный круг», некоторые критики расценили этот исторический роман как бегство от действительности, от актуальных проблем Норвегии XX века. Другие же, наоборот, подчеркивают, что, несмотря на сюжет, взятый из прошлого, роман характеризуется «жгучей актуальностью». Эстен Стурдален писал в своей рецензии, что «…подобный заколдованный круг можно найти во многих деревнях и городишках нашей страны, даже и не возвращаясь в прошлый век».
В сущности, «Заколдованный круг» продолжает те же темы, которые занимали писателя в его романах о современной Норвегии, в романах, где он искал ответа на вопрос, почему в Норвегии оказались фашисты, оказались предатели.
Война потрясла Сигурда Хёля. Она потрясла его и героизмом участников Сопротивления, и предательством квислинговцев, и, может быть, особенно равнодушием, половинчатостью и трусостью многих. Когда она кончилась, он попытался понять. Понять, почему Норвегия, давшая миру Эдварда Грига и Хенрика Ибсена, Фритьофа Нансена и Руала Амундсена и многих других выдающихся людей, дала истории и Видкунна Квислинга, чье имя во всех языках стало синонимом предательства, и тысячи маленьких Квислингов. Герой одного из романов Хёля говорит: «Ты знал многих, ставших нацистами. У этого должна быть причина. Может быть, есть одна, общая причина. Может быть, ты сумеешь найти ее или близко подойдешь к ней, если будешь писать. Ее важно найти — так же важно, как найти причину рака».
И Хёль честно искал эту причину. Он увидел в нацизме «незаконнорожденное дитя, зачатое в слепоте и трусости» («Моя вина»). Он указал «безупречным» и самодовольным обывателям, что нацизм рожден в недрах их же общества, что они сами виновны в его появлении на свет. От утраты морально-этических критериев один шаг до приятия фашизма — как бы говорит нам писатель. Глухое, темное, оторванное от жизни большого мира существование озлобляет и уродует людей, может быть даже и неплохих по природе, — вот что хочет показать Хёль своей Нурбюгдой. Зависть, узколобый фанатизм, недоверие и ненависть к тем, кто хоть в чем-то непохож на них, столь присущие обитателям Нурбюгды, — это именно те черты, к которым в своей шовинистической демагогии апеллировал фашизм.
